Тишина и безмятежность сменились муравьиной суетой, имеющей характер некоего механизма. Над морем покрытых голов и шумом разговоров время от времени проносился колокольный звон.
Наконец, свернув к галереям, украшенным алым бархатом и картинами, среди золота столиков и подсвечников, мы оказались у дверей кардинала. Дневной свет, попадая в витражи, заполнял помещение причудливым свечением, отбрасывая на стены размытые очертания фигур на окнах.
— Госпожа? — Облачённая в боевой доспех Мираэль возникла перед нами неожиданно, словно выйдя из рядов редких манекенов, укрытых в узорчатую декоративную броню. — Что вы здесь делаете?
— Сестра, — голос палатины стал по-матерински проникновенным. Сблизившись со своей подчинённой, женщина попыталась обнять её, но девушка ловко увернулась.
— Что произошло? — Спросила младшая воительница возбуждённым голосом, покрепче сжимая инкрустированный золотом церемониальный болтер.
— Богохульство… ужасное надругательство, — казалось, будто Афелии не хватает воздуха и каждое слово вырывалось из её уст словно кашель. — Мы должны увидеть его преосвященство, Мираэль.
Упоминание кардинала заставило девушку встрепенуться, вызывая характерный скрип приводов брони.
— Его преосвященство сейчас очень занят, госпожа, — взволнованно начала воительница, виновато наклоняя укрытую шлемом голову. — Вы же знаете, что завтра будет важный день. Господин Анку готовит ритуалы и речи для отпеваний!
— Я знаю, сестра, — Афелия вновь попыталась коснуться плеча девушки, но одёрнула себя. — Но это очень важно. Нам необходимо пройти.
Что-то неуловимое в движениях Мираэль изменилось.
— Боюсь, что это невозможно, госпожа, — голос из-за шлема зазвучал строже, но сохранял в себе нотки некоего благоговения. — Наш повелитель занят делом Императора, а потому мы не смеем тревожить его.
— Мы тоже здесь не ради забавы, сестра, — теперь уже в дело вступил я, доставая инсигнию. — Пропусти нас, или я расценю твою непокорность как противодействие агенту Трона.
Для острастки я отстегнул фиксатор на кобуре, демонстрируя серьезность намерений. "Инферно" патроны может и не пробьют доспех, но вполне могут сварить наглую девчонку. Щелчок кнопочного замка разнёсся по коридору, подчёркивая возникшую напряжённую тишину.
— Госпожа, боюсь вы слишком сильно поддались влиянию этого чужака, — казалось, будто стражница проигнорировала мои слова. — Как я говорила, ему плевать на наши обычаи. Им движет лишь желание показать свою власть всем иным благочестивым слугам Императора.
Каждое слово отдавалось дрожью в голосе девушки, истово верующей в свои убеждения.
— Кардинал выбрал меня не только для защиты своей особы. О нет! Я щит веры и карающий меч для всякого, кто ставит себя выше нашего Повелителя!
В какой-то момент мне показалось, что она выстрелит. Переполняющий девушку приступ экзальтации можно было уже разглядеть невооруженным глазом. Даже доспех не мог скрыть дрожи, сковывающей её тело.
Дело приобретало скверный оборот, и я опасался, что действительно придется применить оружие. Другой вопрос — успею ли я избежать выстрела по себе? Ноги сами собой напружинились, а торс слегка наклонился вправо, чтобы в случае неудачи лишиться только руки…
Но в последнюю секунду, когда нависшее напряжение грозилось вот-вот разразиться громом, дверь за спиной девушки со скрипом отворилась.
— Мираэль? Что за шум здесь творится? — Послышался добродушный голос кардинала, выглядывающего из полумрака и глядящего на нас. — Моя палатина, инквизитор, вы явились с чем-то важным?
— Очень, — злобно отрезал я, застёгивая кобуру и делая шаг вперед в обход застывшей стражницы.
Оставив обезумевшую за спиной, мы с Афелией переступили порог канцелярии.
Тяжёлые чёрные портьеры не давали солнечным лучам пробиться в комнату, защищая царящий полумрак. Единственным источником света была лишь настольная лампа, бросающая искрящиеся блики на золотую и серебряную утварь.
Кардинал вернулся к столу и опустился в роскошное резное кресло, скрипящее под ним своими кожаными подушками. Я ожидал увидеть пергаменты и чернильницу, но вместо этого в воздухе у спинки парил сервочереп с автоматическим пюпитром. Вооружённый сразу четырьмя автоперьями, он терпеливо ждал, когда кардинал продолжит монолог, чтобы записать каждое слово. Тем временем под потолком хлопали крыльями херувимы, в маленьких ручках держащие тубусы, украшенные печатями различных сановников соборного холма. То и дело эти малыши влетали в помещение через особое отверстие в стене, оставляли послание и убирались прочь, или же наоборот, принимали новое из рук кардинала.
Экклезиарх прочистил горло и налил себе воды.
— Прошу прощения за Мираэль. Видите ли, я занят подготовкой к последнему дню фестиваля и попросил не беспокоить меня без крайней нужды. Похоже, бедная девушка восприняла эту просьбу слишком рьяно.
— Не могу разделить такую беспечность, ваше преосвященство, — мрачно отозвался я, скрещивая руки на груди. — Мне показалось, что ещё немного, и она выстрелит в нас.
— Не говорите глупости, сын мой, — хохотнул священник, делая ещё один глоток. — Она всего лишь проверяла серьезность ваших намерений… Разве можем мы осуждать столь верную и праведную душу?
На это я только отмахнулся, переводя взгляд на автописца, зловеще пощёлкивающего в режиме ожидания.
— Так что за дело привело вас, дети мои?
Сначала мне показалось, что ответить хочет Афелия, но услышав её тяжёлое дыхание, и нечто, похожее на всхлип, я выступил в центр комнаты.
— Мы нашли тело канониссы, — тихо произнес я, надеясь, что резвящиеся под потолком херувимы окажутся безразличны к моим словам.
Кардинал свёл перед лицом ладони и тяжело вздохнул.
— С моей стороны было наивно думать, что агент Трона так просто оставит эту деталь без внимания… Но, мне сообщили цену, которую вам пришлось заплатить за этот секрет, Иероним. Мне…
— Прошу вас, отче, оставьте сантименты, — примирительно поднял руку я. — Себастьян выполнял свой долг. Обнаружив тело Селестины, я вполне понимаю, почему вы солгали мне.
— Я не лгал, сын мой, — голос священника оставался добродушным, но приобрел стальные нотки. — Ложью было бы сказать, что канонисса в порядке. Сокрыв же истину, я подготовил ваш разум к зловещему откровению.
В этом имелась часть правды. Собрав предыдущие куски головоломки, неожиданная находка уже не повергала в такой ужас. Во всяком случае, меня.
Краем глаза я посмотрел на Афелию. С того самого момента, как саркофаг захлопнулся, женщина не переставала дрожать. Даже её разговор с Мираэль ничем не напоминал разговор подчинённого и вышестоящего офицера. Похоже, сестра испытала серьезный шок от вида своей осквернённой госпожи.
— Так что привела вас ко мне, Иероним? — Вновь спросил кардинал, лаская взглядом парящий у плеча сервочереп. — Осмелюсь предположить, что не ради осуждения раба Его?
— Нет, ваше преосвященство. Но я должен знать, сколько человек видело тело Селестины. Вполне возможно, что мы все в опасности.
— Вы страшитесь смерти? — В голосе кардинала послышалось снисхождение, будто бы он разуверял заблуждающегося.
— Более нет сомнений, что в стенах Собора скрывается грязный колдун, чьи деяния могут подорвать проведение священного празднества, — проигнорировал его выпад я. — Боюсь представить, что может случиться, если ваше преосвященство почувствует себя плохо во время важного выступления или того хуже, примет мучительную смерть, как произошло с архивариусом и обходчиком.
Кардинал задумчиво посмотрел на меня, после чего тепло улыбнулся.
— Моё сердце отзывается на вашу тревогу, инквизитор, но долг перед Богом-Императором ясно диктует мой путь. Я уверен в своей пастве так же, как и в вашей решимости покарать еретика. И ежели чёрные козни действительно собираются над нашим пристанищем, мне хватит сил встретить их грудью.
