Даже громадные дирижабли, всё так же неизменно висевшие над жилыми кварталами, из-за плотной метели превратились в грандиозные тени, призраками ползущие по небу. Их гололитические проекции то и дело дрожали, совершенно потеряв чёткость и больше походя на северное сияние, нежели на агитационные образы.

Тем временем над владениями Экклезиархии разносился колокольный звон. Пролетая мимо южной лестницы, я заметил тысячи горожан, торопливо бредущих на службу. Снег бил в их запыхавшиеся лица, а с боков согревали разгорающиеся жаровни. Подъём был единственным местом, где вездесущая белизна не имела власти.

— Похоже, что вчерашние события подстегнули людей более ревностно выполнять свой долг… — Тихо произнес я сам себе.

— Ничто так не питает суеверия, как громкое покушение на первых лиц Министорума, — попытался пошутить Себастьян, направляя наш флаер вглубь башен и куполов, где скрывалась посадочная площадка.

Пока мы летели, я продолжил изучать отчёт, в котором также был вложен результат анализа крови, найденной на месте смерти канониссы. Исследования точно определили, что она принадлежит только одному человеку женского пола.

Неужели Селестина не смогла нанести ни одного удара? Вериспексы достаточно кропотливо занимались сбором. Сомневаюсь, что они могли упустить что-то ещё…

Углублённый анализ установил высокую дозу различных гормонов типа тестостерона и эстрадиола. Есть даже следы окситоцина, что вызвало открытую дискуссию среди следователей, о чём они честно сообщили в отчёте. Эти обстоятельства говорили в пользу мыслей об отравлении канониссы, что сделало её… податливой для убийцы.

Помимо прочего, на полу были обнаружены белковые и липидные вкрапления, подтверждающие версию с изнасилованием, о котором говорил кардинал.

И всё же почему они прячут тело?

На посадочной площадке нас уже ждала Афелия с двумя сёстрами. Все три женщины облачились в броню. Опущенные забрала шлемов угрожающе сверкали красными линзами, а болтеры в руках говорили о серьёзности намерений.

— Инквизитор, — кивнула мне палатина, как только мы с дознавателем покинули транспорт.

— Сестра Афелия, — ответил поклоном я. — Судьи уже прибыли?

— Они ждут нас на террасе. Что вы намерены делать?

Даже сквозь вокс шлема в голосе воительницы чувствовалась враждебность.

— Теперь, когда у нас есть отпечатки пальцев и подошв, мы можем вновь допросить всех подозреваемых и вычислить убийцу. Я рассчитываю на вашу помощь.

Несколько секунд целестианка молча смотрела на меня сквозь непроницаемые красные линзы.

— Вы можете положиться на нас, инквизитор, — произнесла Афелия, после чего развернулась и пошла в сторону Собора.

***

Встретившись с вериспексами, мы начали сопоставление.

На этот раз я решил не собирать священников в одном месте. Благодаря Афелии, мы всегда точно знали, где находится каждый человек из списка, а потому внезапное появление инквизитора в сопровождении судей, увешанных сложной аппаратурой и аугметикой, производило куда более устрашающий эффект.

Застигнутые врасплох, эти святоши дрожали ещё сильнее, выдернутые с занятий в семинарии, служб или отдыха. Сам факт того, что я пришёл вместе с слугами Лекса проверить каждого, уже внушал чувство вины, доводя страх до животного ужаса.

В середине дня к нам присоединилась пара сестёр-госпитальеров, что помогали возвращать в чувство особенно впечатлительных служителей, что теряли сознание, когда лучи ауспиков, обжигая кожу, сканировали ладони и пальцы. Я был терпелив и непреклонен, а потому даже видным служителям духовенства приходилось под конвоем возвращаться в личные покои, чтобы отыскать именно ту обувь, в которой они решились прийти в святилище Осколка.

С некоторыми было особенно сложно. Из-за отсутствия рядом побратимов, что так же находятся под подозрением, страх усиливался многократно. Особенно слабонервные не выдерживали и ударялись в истерики, рыдая и утрачивая остатки самообладания.

Впрочем, наибольшее омерзение вызвала другая порода, готовая сдать с потрохами кого угодно, лишь бы выгородить себя. Признания подобных «святых» братьев заставляли замирать сердце, от подробностей церковных интриг, их жестокости и безнравственности…

— И эти люди мнят себя пастырями… — разочарованно выдохнул я, когда второй день сопоставления сменили сумерки.

Морозный ветер казался освежающим после душных коридоров семинарий, библиотек и храмов. Метель ушла, и теперь на небо высыпали сотни тысяч мерцающих звезд. Высоко над столицей можно было наблюдать световые хвосты грузовых челноков, перемещающихся между орбитой и космопортом.

— Будьте уверены, Хальвинд, что все показания этих змей будут переданы кардиналу, — Афелия устало рухнула на скамью, от чего та натужно заскрипела под весом брони. — Его преосвященство не оставит это без внимания…

Я ничего на это не ответил, потому что понимал — даже кардинал не сможет приструнить всех. Как и в случае с избранием нового главы епархии, для того, чтобы отозвать сан у крупного сановника, понадобится созвать синод. Лишь тогда можно будет вынести скандал на общее обсуждение и принять решение.

Впрочем, это уже не моё дело.

В течение двух дней мы бродили по коридорам и галереям, проводили допросы в кладовых и аудиториях. И это не дало никаких результатов. Список присутствующих в святилище закончился, но осталось ещё три отпечатка без хозяев.

Один из них совершенно точно принадлежал кардиналу, поскольку тот касался орудия убийства при мне. Оставшиеся же два…

Второй след — так же распознали на осколке меча и алтаре. Вполне возможно, что он принадлежал Селестине. Но почему, если она сумела завладеть «оружием», судьи не обнаружили чужой крови?

Третьи отпечатки вериспексы нашли в нише, в дальнем углу святилища, невидимом со стороны алтаря. Кто-то тайно наблюдал за убийством?

Я протёр глаза, пытаясь собраться с мыслями, но голова лишь отзывалась болезненным импульсом. Сегодня уже я ничего не узнаю, кроме того, что изначальные подозрения подтвердились.

Пока я размышлял, палатина поднялась на ноги, принимая вокс-сигнал. Почти сразу её лицо накрыла мрачная тень.

— Что-то случилось, сестра? — Вежливо поинтересовался я, поднимаясь на ноги.

— Пришло время прощаться, — ответила та, оборачиваясь. — Церемонарий завершил все приготовления, и теперь мы можем проводить наших павших сестёр.

В глазах воительницы снова сверкал огонек скорби, который она пыталась скрыть за суровым выражением лица.

— Можно ли мне присутствовать?

По какой-то причине я испытывал сочувствие к этой женщине. Её лицо отражало тяжести битв, сквозь которые Афелии пришлось пройти. У меня не было сомнений в её отваге и чистоте веры.

Но во взгляде ощущалась тяжесть, которую может испытывать только истинный воин. Воин, что не раз терял своих товарищей на поле брани.

Сейчас же палатине предстояло хоронить сестёр, павших в абсолютно иной обстановке…

Воительница поняла, что я слишком долго смотрю на неё в ожидании ответа, а потому резко кивнула и отвернулась.

— Я была бы очень признательна вам.

***

Челнок, украшенный регалиями Министорума, рассекал ночь, удаляясь на северную окраину столицы. Там, за чертой города, располагалось огромное кладбище, огороженное резными стенами с причудливыми решётками.

Вместо люминосфер и фонарей, свет здесь источали тысячи факелов, которые разжигали расторопные смотрители. Эти согбенные фигуры в чёрных одеждах молча бродили по тропам из белого мрамора, провожая процессию палатины вглубь своих владений.

Вокруг нас во тьме вырастали склепы, украшенные золотом и статуями, высокие одинокие колонны, увенчанные гордыми орлами. Что удивительно, но на кладбище не было ни квадратного метра голой земли, если не считать аккуратных клумб, в которых росли цветы и деревья.