Воздух задрожал от тонких, набирающих силу голосов, что, благодаря великолепной акустике помещения, были слышны и в первых, и в самых последних рядах. Все посторонние разговоры тут же оборвались. Спустя время у алтаря заговорил священник с мощным вокс-усилителем, встроенным в гортань. Я заметил его ещё когда мы входили через боковой неф.

Даже с такого расстояния я различал скрип и шорох помех, наполняющих его речь. Это было похоже на скрип вилкой по тарелке. Невыносимо.

— Кажется, сёстры не в восторге от моего вмешательства, — начал я, поворачиваясь к Августу, сидящему со скучающим видом.

— Ты так думаешь? — Церемонарий, похоже, тоже хотел отвлечься от скучной речи своего «брата». — Мне кажется, они просто… всё-таки произошедшее столь отвратительно и ужасно. Даже девы битвы подвержены скорби.

— И всё-таки, почему ты решил пригласить меня?

— Видит Бог-Император, Иероним, я не стал бы обращаться к тебе, если бы дело не было слишком важным, — выражение пухлого лица священника посерьёзнело. — Несмотря на твои дерзкие выпады в сторону Имперской Веры, я преисполнен уверенностью, что твоя преданность Трону непоколебима. А потому, на всем Валон Урре нет никого, кто справится с этой задачей лучше тебя.

— И что, даже не скажешь, что меня послал сам Император? — Я криво усмехнулся.

— Не богохульствуй… — Укоризненно прошептал Август, складывая руки на груди. Мы немного помолчали.

— Я представлял кардинала старше.

— Ох, так все говорят, когда видят нашего старшего брата Банифация впервые, — священник тихонько хохотнул. — Но на самом деле ему уже двести семьдесят лет.

— По нему не скажешь, что он пользуется омолаживающими процедурами…

— И тем не менее, он бы давно умер без них. — Поучительно продолжал Август. — Но последние двадцать лет, кажется, он к ним действительно не прибегал. Вероятно, Богу-Императору угодно, чтобы его слуга оставался энергичным и молодым.

Последняя фраза могла бы вызвать у меня приступ смеха, но из уважения к старому другу я сдержался. Всё-таки в истории Империума достаточно чудес, когда вера в Него была способна не только отвести смертельный удар, но и немыслимое — вдохнуть вторую жизнь в мёртвое тело верующего.

Впрочем, в Инквизиции по этому поводу не утихают дискуссии. Мои братья убеждены, что не всяк чист, кто верует, а потому «дары», получаемые за свою самоотверженную службу, не всегда могут исходить от Императора…

Эта мысль вкупе с неутихающей головной болью заставила меня застонать под тяжестью воспоминаний. Не так давно я знал ещё одного кардинала, поборника веры, защитника своей паствы…

…он умер от моей руки.

Всплывшее в мыслях имя отозвалось импульсом боли, бросившим меня на спинку скамьи. На лбу тут же проступила испарина, а дыхание стало частым и тяжелым.

На мгновение я снова оказался среди пожелтевших колонн Солнечного собора на Биатусе. Всё вокруг покрывали трещины и фекальные наросты. Воздух благовоний сменился смрадом разложения.

Мое тело сотрясалось в ужасе ожидания, пока алтарь впереди медленно проявлялся в зеленоватой зловонной дымке. Всё это время над головой рокотал демонический колокол. Чем дольше я слышал этот звон, тем сложнее было отвести взгляд от конца нефа, где когда-то висел золотой двуглавый орёл.

Когда дым рассеялся, под куполом собора появилась чёрная фигура. Как только я её увидел, то тут же попытался закрыть глаза, но было уже поздно. Нечто у алтаря заметило меня и засмеялось, наполняя воздух звуком, похожим на предсмертные хрипы и кашель сотен тысяч несчастных душ.

Пальцы впились в подлокотник, пока я пытался убедить себя нереальности происходящего. Зубы скрежетали, пока внутри сознания звучали слова молитвы.

Тем временем существо заметило чужой взгляд и протянуло руку, указывая костлявым пальцем в мою сторону. Сердце сковал жуткий холод. Казалось, что я начал задыхаться. Ещё немного, и тогда наступит смерть…

Что-то коснулось моей ладони, заставляя меня дёрнуться. Но как только наваждение спадает, я вижу воодушевлённое лицо Августа.

— Иероним, кажется, сестра Афелия ждет тебя, — тихо произносит священник, и только спустя секунду обеспокоенно спрашивает:

— Что с тобой?

— Всё в порядке, — я стёр холодный пот со лба и вытянул шею, разглядывая пустующий боковой неф.

Фигура в чёрной броне практически растворилась в тени. Лишь мелкие огоньки от свечей и белые волосы позволяли разглядеть воительницу.

Я поднялся, ощущая, как одеревенели ноги, и поковылял вдоль скамей. Всё это время я старался не смотреть в сторону алтаря, откуда доносилась торжественная молитва со звучавшим на фоне приглушённым хором.

Со лба всё ещё стекала испарина, когда тень нефа накрыла и меня.

— Давайте выйдем на улицу, — мой голос звучал совершенно неподходяще для предстоящего разговора, но сестра не стала спорить или беспокоиться о моем самочувствии. Она просто кивнула и жестом указала следовать за ней.

Уже через пару минут мои легкие заполнял холодный воздух террасы, возвышающейся над соборным городом. Платформа с зелёными насаждениями опоясывала полукруглую стену храма со стороны алтаря и повторяла её форму. Внизу, за массивной оградой, можно было разглядеть святилище Осколка, купол которого блестел лазурью.

Здесь было намного спокойнее, чем в Соборе, поэтому я позволил себе ещё несколько секунд насладиться тишиной.

— Прежде всего я бы хотел попросить прощения, палатина, — обратился я к спутнице, стараясь говорить искренне. — Не хотел проявить непочтительности. Я соболезную вашей потере.

Вероятно, сестра не ожидала этого, потому что потратила лишнюю секунду, разглядывая меня своими карими глазами.

— Благодарю, инквизитор, — облегчённым голосом произнесла воительница. — Я тоже хотела извиниться перед вами со свою подчинённую. Мираэль была любимицей нашей павшей госпожи. Мне неприятно говорить это, но похоже, излишнее покровительство оказало дурное влияние на её манеры.

Я позволил себе слегка улыбнуться.

— Молодая кровь всегда так категорична…

— Да, особенно когда сердце переполняет вера в Бога-Императора, — с придыханием согласилась сестра.

Я опёрся на перила и взглянул на святилище. На фоне голой почвы виднелись чёрные фигурки воительниц, которые сопровождали остатки священнослужителей прочь.

— Значит, вы всё-таки решили внять моему совету?

— Мы уже вызвали маршала Коркиса. Его специалисты прибудут в течение часа.

Даже не глядя на собеседницу чувствовалась неприязнь, с которой она говорила. Тогда я развернулся, чтобы заглянуть в недовольное лицо.

— Поверьте, сестра, это мудрое решение. Я обещаю, что их вмешательство ограничится лишь технической помощью. Однако теперь стоит обсудить детали.

— Что вы хотите знать?

— Прежде всего, почему мне не дадут осмотреть тело? — Серьёзно спросил я, добавляя в голос металл.

— Потому что тело канониссы-прецептор священно. Вы не вправе лицезреть его без её дозволения. Тем более… тем более в таком виде… — Последние слова дались Афелии тяжело.

— Это окончательное решение?

— Кардинал сказал вам всё однозначно, инквизитор, — непреклонно ответила целестианка. — Вам придется использовать другие методы, чтобы найти убийцу.

— Как вам будет угодно, — я протёр уставшие глаза, становясь к ограде в пол-оборота. — Но это займет больше времени. Вы понимаете?

— Я верю, что Бог-Император направит ваше чутьё по следу этого выродка. А мы будет рядом, чтобы обрушить кару, — соразмерно переполняющей женщину злобе, меня охватывала досада от её слепой уверенности.

Стоило помнить, что это Адепта Сороритас, но моя рука всё равно непроизвольно коснулась сморщенного лба. Не нужно быть псайкером, чтобы понять, что из себя будет представлять это расследование…

Похоже, мои мысли слишком ярко отразились на лице, потому что Афелия внезапно подошла вплотную, прижимая меня поясницей к ограде. В её глазах разгорался огонек ненависти.