— Это исключено, — раздосадовано покачала головой воительница, опираясь на каменные перила рядом. — Госпожа была кроткой и сдержанной, а наша прецептория никогда не вмешивалась в местные склоки. Сестры битвы здесь лишь для поддержки городской стражи, защиты храмов и схолумов, где готовят кандидаток в ордена Сорориртас.

— Вы уверены? Возможно, убийство произошло на личной почве… У Селестины не могло быть…поклонника? — Мое последнее предположение заставило лицо женщины едва заметно покраснеть и обрести осуждающее выражение.

— Все мы подвержены слабостям плоти, — спокойно пояснил я, успокаивая собеседницу.

— Я…я не слышала ни о чем таком, — понизив голос ответила та. — Но…не так давно я случайно увидела, как госпожа спорила с одним из святых братьев. Мне не удалось расслышать весь разговор, но он шел на повышенных тонах, а после сестра пребывала в скверном настроении, — тут Афелия перешла на шепот. — Кажется, она назвала этого человека еретиком.

— Это было публичное обвинение? Вы можете вспомнить хотя бы часть их беседы?

— Нет…скорее это просто эмоции. А касательно их спора…кажется речь шла об Эре Отступничества, но больше мне сказать нечего.

— Даже имя? — Я оторвал взгляд от зеленеющего экрана планшета.

— Афениан Гвинке. Он глава местного архива.

— Как вы считаете, он способен совершить убийство?

Афелия посмотрела на с таким выражением лица, с которым обычно смотрят на идиотов.

— Гвинке — древний старик. Говорят, ему больше четырехсот лет. Сомневаюсь, что ему бы хватило сил, даже учитывая фактор внезапности.

Что же, это может быть правдой. Вряд ли немощный архивариус мог бы потягаться силами с командующей сестер битвы. Даже раненной. Не говоря уже обо всем, что последовало после…

Сделав необходимые записи, я убрал планшет и вновь взглянул на пейзаж, открывающийся с террасы. Зимнее солнце приближалось к своему пику, смещенному в это время года в сторону юга. Из-за этого свет падал под углом, по большей части отражаясь от сотен поверхностей и окрашивая все вокруг в мягкие цвета.

Купола и башни храмов внизу сверкали золотом и лазурью, а черепица на крышах зданий переливалась разноцветной чешуей. Где-то вдалеке, за границей соборного города к небу устремлялись гигантские жилые шпили, отбрасывающие друг на друга длинные тени и связанные сотнями арочных мостов. Это было похоже на отдельный город, больше похожий на ульи, заполонившие миры Императора.

Фоном для этих грандиозных конструкций служили серые столбы пара и дыма, тянущиеся вверх из десятков градирен тепловых станций. Выбросов было так много, что они образовывали непроглядные облака, облепившие и сами трубы и башни шпилей.

Я позволил себе несколько минут провести в спокойном созерцании, пока в симфонию церковной суеты не ворвался новый басовитый звук.

Мы с Афелией тут же обернулись направо, где небо над пестрыми храмовыми крышами рассекал ревущий двигателями челнок Арбитров.

— Похоже, нам пора идти, сестра, — с некоторой тоской произнес, оборачиваясь к храму.

**

Когда мы спустились в святилище, оно уже было заполнено оперативниками. В ярком свете люминосфер вериспексы в черных плащах казались ожившими тенями, снующими в каждом углу с мигающими ауспиками и другой аппаратурой.

В центре атриума, у исхода лестниц, стоял высокий мужчина в черной броне, украшенной знаками отличия и позолотой. Как только мы с сестрой вошли, он двинулся нам навстречу.

— Маршал, — Афелия приветственно кивнула и указала на меня. — Это инквизитор Хальвинд. Он настоял на вашей помощи.

Глаза арбитра скрывались за темным визором шлема, но даже так я ощущал напряжение, которое источал гигант. Вероятно, его нахождение здесь было совсем необязательно, но он прибыл, не желая проявить непочтительность к кардиналу.

Похоже, это была очередная пьеса местных интриг, где даже слуги Лекса предпочитают танцевать под дудку Министорума.

— Я признателен, что вы решили проследить за всем лично, маршал, — мы пожали руки. — Но это излишне.

— Как вам будет угодно, господин. Правильно ли я понял ваш запрос? Только лаборатории?

— Пока что да. Уверен, что отважные сестры сумеют оказать мне поддержку, если дело дойдет до драки.

— Как вам будет угодно, — повторил судья, окидывая взглядом атриум, где копошились его подчиненные. — К сожалению, здесь уже наследили, поэтому данные могут оказаться противоречивыми. В любом случае, нам понадобится несколько дней, чтобы обработать информацию.

Я недовольно посмотрел на Афелию, которая уже поняла, что не стоило пускать толпу сестер и священников внутрь.

— Как только станет что-то известно, сообщите мне, — я протянул маршалу свой инфоплншет, где на экране высветился номер личного вокс-канала. У меня не было сомнений, что шлем арбитра оснащен системой пикт и видео фиксации.

Тот несколько секунд глядел на устройство, после чего кивнул и повел нас к алтарю.

Под огромными ладонямиИмператора судьи установили какую-то аппаратуру, шипевшую и щелкающую внутренностями. Один из вериспексов, обладающий глубокой аугметикой головы, внимательно изучал осколок меча святого Друза, водя над ним ауспиком. Мощный пучок лучей, скользивший по отполированной стали, наполнял воздух запахом гари и горячего металла.

Этот вид привел воительницу в возбуждение.

— Маршал, я прошу вас бережно относиться к этому артефакту, — несмотря на вежливость, ее голос звучал как приказ. — Прикажите своему подчиненному остановиться.

Сыщик, сидевший на корточках у алтаря повернулся к нам, выставляя на показ немигающий зеленый окуляр, заменяющий левый глаз. Из репродуктора, расположенного на месте рта послышался хрип:

— Это орудие убийства. Необходимо произвести глубокий анализ, чтобы…

— Я сказала прекратить, — внезапно в руке у палатины возник болтерный пистолет, нацеленный на судью.

Меня это порядком удивило, но маршал сохранял невозмутимое спокойствие. Похоже, он знал о замашках Афелии куда больше.

— Сестра, я думаю нам всем стоит работать как одна команда, — осторожно начал я, кладя руку на ее бронированное запястье.

И тут же пожалел об этом…

Как только я коснулся доспеха, мгновенно сработали рефлексы воительницы и бронированный локоть врезался мне в грудь, выбивая все дыхание и отбрасывая к перилам возвышения.

Легкие сотрясла судорога, из уст вырвался припадочный кашель. Потребовалось усилие, чтобы устоять на ногах и не вскрикнуть от боли трещавших костей. Смахнув с глаз проступившие слезы, я бросил яростный взгляд на сестру, но тут же замер, как вкопанный.

Вместо Афелии на меня смотрела канонисса Луриния. Ее кроваво-красную котту развевал сухой ветер степи, несущий с юга запах гари и прометия. Воительницу окружали сестры в белых с красным доспехах. Все они нацелили свое оружие на меня и мое сопровождение.

Стоявшие неподалеку гвардейцы из уцелевших полков в недоумении обменивались взглядами, не понимая, что происходит и кого им поддерживать.

Глубоко внутри меня зрела бессильная злоба. Сороритас были непреклонны в своем решении, и это выводило из себя. Сейчас, когда наши силы перенесли тяжелый удар, они были готовы бросить нас и отправиться за призрачной надеждой на охваченный едкими туманами архипелаг.

Зубы скрипнули от ярости. Мне стоило догадаться раньше, что поход на Сицилус нужен был только для того, чтобы раздобыть транспорт до материка. Но я до последнего надеялся, что разумность перевесит праведный гнев и костное чувство долга.

Несмотря на проявленное в битвах мастерство, меня не покидала уверенность, что Луриния ведет своих подчиненных на смерть. Никакие реликвии не могли уцелеть в том хаосе, а если даже чудом сохранились, то теперь находятся в сердце вражеских владений. Так тратить боеспособные силы…

— …безумие, — прошептали мои пересохшие губы в ответ на горящий ненавистью взгляд.

— Опустите оружие, Хальвинд, — произнесла канонисса голос Афлеии, и мир вокруг начал приходить в норму.