Я вылетаю из кондитерской на улицу и замираю.

Снаружи прохладный ветер обдувает мое лицо, но внутри у меня всё еще горит огонь.

В первый момент когда увидела Артура в своей кондитерской, решила, что это конец. Он каким-то образом узнал о том, что дети его и теперь пришел чтобы забрать их. Удобно ведь, правда? Дети выросли и никто не орет весь деть, по ночам не нужно вставать каждые несколько часов чтобы покормить их или успокоить, никаких памперсов и пеленок!

Но это оказалось не так. Артур, похоже, даже мысли не допускает о том, что Алинка и Олег могут быть его. Оно и ясно. И у меня и у Артура темные волосы, а дети — два белокурых голубоглазых ангелочка. У них от Артура разве что нос. И то если смотреть в профиль.

Делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь обуздать свои чувства. Кровь по венам разливается лавой, от злости на Артура меня всю трясет.

За каждым ударом моего сердца следует всплеск гнева.

Вот, значит, кто выкупил здание! Словно мало мне было от него бед!

Я должна что-то сделать. Должна усложнить его жизнь, не сдамся просто так.

Взгляд падает на цветочный магазин Зои Анатольевной. Что она там предлагала? Привлечь прессу? Перекрыть дорогу? Да я прямо сейчас готова выйти с транспарантом! Привяжу себя канатом к зданию и встану перед бульдозером! Кажется, именно так изображают протесты в фильмах.

Я решительно врываюсь в цветочный магазин Зои Анатольевны, кипя от злости. Вижу её за прилавком, она как раз увлеченно собирает цветочную композицию, аккуратно выкладывая белые розы и зелень. Внутри у меня все клокочет, но я стараюсь взять себя в руки.

— Зоя Анатольевна, нам срочно нужно что-то предпринять! — начинаю я, едва переводя дыхание от волнения. — Мы не можем позволить Золотареву снести наше здание. Надо устроить акцию протеста, пойти в мэрию, привлечь прессу...

Зоя Анатольевна поднимает на меня взгляд, удивление отражается в её глазах. Она откладывает цветы в сторону и с искренним недоумением спрашивает:

— Маша, ты о чем?

— Как о чем? — спрашиваю с возмущением. — Вы же сами предлагали! Мы не можем просто так сдаться. Не дадим Золотареву похоронить дело всей нашей жизни!

Она спокойно вытирает руки полотенцем и, чуть улыбнувшись, говорит:

— Маша, я согласилась на компенсацию. Через неделю съезжаю. Артур предлагал очень выгодные условия. И знаешь, он такой вежливый и воспитанный молодой человек. Лично пришел, чтобы извиниться за неудобства и предложить решение. Красивый такой и сразу видно — городской. Разве он не заходил к тебе? Он сегодня должен был всех арендаторов обойти. У него даже есть план, как поддержать нас первое время. Правда чудесно?

Эти слова обрушиваются на меня, словно удар. Я не могу поверить, что слышу это. Он уже успел очаровать даже непробиваемую склочную Зою Анатольевну?

— Что? Вы серьёзно? Вы согласились? — мое лицо пылает, я чувствую, как слезы подступают к глазам. — Кого еще он подкупил?

Зоя Анатольевну спокойно кладёт последние розы в композицию, оборачивается ко мне и мягко говорит:

— Маша, успокойся. Я понимаю, что тебе трудно принять это. Но иногда нужно идти на компромиссы. Артур действительно предложил хорошие условия, и я считаю, это лучше, чем остаться ни с чем.

— Как вы можете так говорить?! — повышаю голос, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Кто еще согласился?

— Точно знаю, что химчистка одежды съезжает, Любкин магазин «Все для праздника», ремонт офисной техники и эти… как их там… — она щелкает несколько раз пальцами.

— Брокерская контора, — догадываюсь я.

— Да, они. Поэтому советую и тебе согласиться. Поторгуйся немного, если не устраивает сумма компенсации, они пока идут на встречу.

Мои руки опускаются от злости и разочарования.

— Вы не понимаете... — мой голос дрожит. — Для меня это всё. Я не могу просто так сдаться.

Она мягко берет меня за руку, её прикосновение теплое и успокаивающее.

— Маша, иногда жизнь требует от нас гибкости. Попробуй посмотреть на это с другой стороны. Может быть, этот шаг принесет тебе новые возможности.

Я возвращаюсь к себе, чувствуя себя разбитой и подавленной. Лера, заметив моё состояние, с тревогой смотрит на меня.

Она хочет что-то сказать, но я молча прохожу мимо неё и направляюсь в свой кабинет. Закрыв за собой дверь, я опускаюсь на стул и позволяю себе немного поплакать. Слезы текут по щекам, и я уже не пытаюсь их сдерживать.

Через несколько минут я вытираю слезы, стараясь взять себя в руки. Встаю и иду к выходу из кабинета. Лера стоит возле прилавка, проверяет заказ.

— Лера, я уйду пораньше, — говорю я, пытаясь звучать спокойно. — Закрой магазинчик сама, пожалуйста. Хорошо?

Она кивает, её взгляд полон понимания.

— Конечно, Маша. Не переживай, я всё сделаю.

Я благодарно киваю и иду за детьми, которые играют в уголке. Улыбаюсь им, стараясь не показывать своего настроения. Они всегда очень чутко чувствуют мое настроение.

— Мама, нам уже можно собираться в кино? — спрашивает дочь, они меня неделю уговаривали пойти на новый мультфильм.

— В следующий раз, милая, — отвечаю я, чувствуя, как внутри всё сжимается от чувства вины. — Сегодня я немного устала, поэтому мы поедем домой.

Дети разочарованно вздыхают, но истерик не устраивают. Они всегда ведут себя по-взрослому. Возможно потому что из-за отсутствия отца стали более самостоятельными.

Мы выходим на улицу, и я крепче сжимаю руки детей, чувствуя их тепло. Они — моё всё, моя сила и причина не сдаваться.

Паркую машину на подземной парковке нашего дома. Обычно я поднимаюсь на лифте, но он сейчас он аж на двенадцатом этаже. Не хочу ждать, поэтому решаю подняться по ступенькам. Мы живем всего-то на втором этаже. Дети весело болтают, их голоса эхом разносятся по лестничной клетке.

— Мама, а когда мы в кино пойдем? — спрашивает Алина, прыгая с одной ступеньки на другую.

— Скоро, милая, — отвечаю я, стараясь не выдавать своё расстроенное состояние.

Мы продолжаем подниматься. Я полностью погружена в свои мысли, а еще до сих пор не могу отойти от встречи с Артуром. Думала, что после прошлой больше не увидимся и я смогу сделать вид, что ничего не произошло и жить дальше, но…

Внезапно, на повороте лестницы, нам на пути встречается мужчина с маленькой собачкой.

— Ой, простите, — я начинаю извиняться, потому что чуть не наступила на этого малыша.

Поднимаю взгляд, чтобы взглянуть на мужчину, и резко замираю на месте.

— Артур? — удивлённо спрашиваю я, моё сердце пропускает удар.

Его лицо остаётся спокойным, но в глазах мелькает что-то, что я не могу определить. Собака тянет поводок, пытаясь подойти к детям, но Артур удерживает её.

— Ой, мама, посмотри, какая милая собачка! — Алина тянет мою руку в сторону дрожащего от страха комочка, который, кажется, вот-вот и обмочится.

— Можно ее погладить? Пожалуйста! — Олег уже протягивает руки к собачке, но я быстро оттаскиваю его назад.

— Осторожно, ребята, разве я вас не учила, что не стоит приближаться к чужим собакам, — предостерегаю я, но они уже не в силах сдержать своего восхищения.

Артур, следя за нами, улыбается.

— Не волнуйтесь, Хало очень дружелюбный, — говорит он, позволяя детям погладить собачку, а я стою, пытаясь не взорваться.

Дети с удовольствием треплют маленькую собаку, а затем вдруг вспоминают о своем питомце.

— У нас тоже есть собака! — радостно восклицает Алина. — Только наша гораздо больше!

— Да, у нас дома большая собака, — подтверждает Олег, гордо выпрямляясь. — С ней не страшно ночью ходить, она всех защитит! А с этой мне было бы страшно гулять по району.

Я усмехаюсь. Молодцы дети! Непонимания того, они очень умело посмеялись над собственным отцом. Помнится, он моего Сему дворнягой обозвал. А его Хало вообще нельзя отнести к собачьему семейству.

— Что ты здесь делаешь? — наконец-то нахожу в себе силы вернуться взглядом к мужчине.