Алиса улыбнулась.

— Я вас пугаю?

— То, как вы водите, может напугать самого Михаэля Шумахера.

Очередная улыбка.

— Если вы перестанете называть меня мисс Бомонт, а станете звать Алисой, я поеду медленнее.

— Замечательно, Алиса. А теперь уберите ногу с педали газа, а то мы очутимся в 1842 году.

До Сильвер-Лейк они добрались за четверть часа.

— Не удивляйтесь, — притормозив напротив галереи искусств Джалмара, сказала Алиса. — Мигель — человек немного эксцентричный.

Взяв с заднего сиденья слепленный в лаборатории муляж, Роберт Хантер зашагал вслед за Алисой к зданию.

Мигель Джалмар был собирателем произведений искусства, владельцем галереи и экспертом в тех случаях, когда дело касалось современной скульптуры. Искусством он увлекся еще в детстве, а начало своей коллекции положил тогда, когда ему еще не исполнилось и двадцати лет.

— Алиса! Дорогая! — высоким, несколько писклявым голосом воскликнул Мигель.

Отложив книгу, которую он только что читал, мужчина при виде гостей вскочил со стула.

Мигелю было около сорока пяти лет. Высокий. Худой. Длинные, черные, как вороново крыло, волосы спадали на плечи и грудь. Безукоризненный костюм от «Дольче и Габбана». Трехдневная щетина на щеках. Аромат дорогого одеколона. Мигель обнял Алису с невероятной нежностью, словно брат, вновь обретший давно пропавшую без вести сестру, а потом расцеловал женщину в обе щеки.

— Спасибо, что согласился сразу же встретиться с нами, Мигель, — отстраняясь от него, сказала Алиса. — Мы очень благодарны тебе за это.

— Дорогая! Ты же знаешь! Ради тебя что угодно и когда угодно.

Писклявости в его голосе поубавилось, а вот манерность осталась. Мигель взглянул на Хантера и удивленно приподнял брови.

— А это кто? И почему ты от меня его прятала?

— Это Роберт Хантер, мой друг.

Детектив улыбнулся и кивнул Мигелю.

— Роберт Хантер… Стильное мужское имя. Мне нравится. Квадратные плечи, а какие бицепсы! Рискну поспорить, вы занимаетесь бодибилдингом.

«Вот что Алиса имела в виду под эксцентричностью», — подумал Хантер.

— Ого! — Вниманием Мигеля завладел сверток в руках детектива. — И это то, на что мне следует взглянуть?

— Да.

— Идемте за мной в кабинет.

В так называемом кабинете Мигеля царила невообразимая мешанина современного и старинного искусства. Повсюду стояли скульптуры разных форм и размеров. На стенах висели маски. Пол был покрыт ковром, имитирующим шкуру зебры. На застеленной покрывалом под тигриную шкуру кушетке из черной кожи валялись «леопардовые» диванные подушки.

— Ставьте сюда, — распорядился Мигель, указывая рукой на кофейный столик.

Он убрал стоявшие на нем две статуэтки, и Хантер водрузил на столешницу принесенный муляж. Затем детектив снял покрывающий его черный пакет.

— Ой! — Мигель извлек из кармана пиджака очки. — Ой! Это… — Запнувшись, он вопросительно уставился на Хантера. — Ваше творение?

— Нет, не мое.

— Ладно. Тогда… тогда это просто хрень собачья. — Мигель обошел муляж, осматривая его со всех сторон.

Затем он замер. На его лице отразилось отвращение.

— Что это? Человеческие органы?

Алиса кивнула головой.

— Думаю, да.

— За всю свою жизнь не видел такой мерзости. Но, в любом случае, фантазия у скульптора работает… Этого у него не отнимешь. Это одна из тех безумных штуковин, которая имеет все шансы выиграть премию Тернера[57] в Лондоне. Не знаю, о чем думают судьи, когда ее присуждают, но факт остается фактом…

— Вы видели раньше что-нибудь подобное? — спросил Хантер.

— Только в ночных кошмарах…

Мигель присел на корточки и повернул голову набок. Он разглядывал одну из ног, лежащих в основании.

— Кто скульптор?

— Не думаю, что его вообще можно так назвать, — сказала Алиса, но сразу же пожалела о своих словах.

Мигель бросил на нее многозначительный взгляд.

— Мы не знаем, — вмешался Хантер, — но хотели бы это выяснить.

— Вы коллекционер?

— Можно сказать и так, — невозмутимо ответил детектив, — начинающий.

— Быть может, мы как-нибудь встретимся вечерком и поговорим об искусстве и о тому подобных вещах, — улыбнувшись, предложил Мигель. — Мне бы этого очень хотелось. Я могу многому вас научить.

— На меня эта скульптура произвела сильное впечатление, — возвращаясь к делу, произнес Хантер. — Как, по-вашему, о чем хотел заявить художник, когда создавал это?

Мигель снова уставился на муляж.

— У меня сложилось противоречивое мнение. Не знаю, кто скульптор, но точно могу сказать, что это не первая его работа.

— Почему вы так думаете?

— То, как выстроена композиция… Учитывая безумное воображение художника, я могу сделать вывод, что автор имеет немалый опыт. Он не боится, что подумают другие о его работе. Он не стесняется выставить свое произведение на всеобщее обозрение и не опасается ранить чувства других людей. С другой стороны, скульптура сделана из гипса, а это явный признак того, что работа принадлежит новичку. Никто в наши дни ничего не делает из гипса. Кроме того, если бы автор намеревался продать творение рук своих, мне кажется, он добавил бы сюда цвета. Кроваво-красный был бы как нельзя кстати. — Выпрямившись, Мигель отступил от муляжа на несколько шагов и упер руки в бока. — В любом случае, перед нами произведение дерзкого, не боящегося нарушить все мыслимые каноны художника. Мне оно определенно нравится. Он явно хочет нам что-то этим сказать…

— И что же? Как ты думаешь? — спросила Алиса.

Мигель сунул очки обратно в карман.

— Он играет с человеческим телом, как ему заблагорассудится, преобразует его на свой лад, короче говоря, бросает вызов Творению. — Пожав плечами, он добавил: — Это настолько смело, что я не удивлюсь, если автор хотел посоревноваться с самим Творцом.

Алиса почувствовала легкий нервный озноб.

— Мигель! Ты думаешь, что автор считает себя Богом?

Мужчина, не отрывая глаз от муляжа, кивнул.

— Это именно то, о чем я подумал, дорогая. Скульптура говорит мне: «Я есть Господь Бог и могу делать все, что пожелаю».

По пути в административное здание управления полиции Хантер завернул на Вест-Тэмпл-стрит, в окружную прокуратуру. Ему повезло: Брэдли как раз закончил трехчасовое совещание со своими подчиненными.

Кабинет окружного прокурора по площади не уступал небольшой квартирке. Длинные, древнего вида книжные полки украшали две стены кабинета. Оставшиеся две пестрели дипломами, сертификатами, наградами и фотографиями в рамках, на которых был запечатлен окружной прокурор Брэдли в различные, знаменательные для него моменты жизни, а именно во время рукопожатий с политиками и знаменитостями; за трибуной во время произнесения речи; вместе с другими юристами во время заседаний судебной коллегии и так далее.

В кабинет к окружному прокурору Хантера провела его личный секретарь, молоденькая симпатичная брюнетка в облегающем элегантном костюме черного цвета. Восседая за внушительного вида двухтумбовым письменным столом из красного дерева, Брэдли разворачивал сэндвич, которым вполне можно было бы накормить трех человек.

— Садитесь, детектив, — произнес прокурор, указывая на одно из трех изысканных кожаных кресел, стоящих возле стола. — Не возражаете, если я поем? А то я сегодня еще не обедал.

— Ничего страшного… ешьте… — сказал Хантер, садясь в кресло слева.

Брэдли жадно откусил от сэндвича огромный кусок. Майонез, кетчуп и горчица закапали на обертку.

— Она мила, — жуя, произнес окружной прокурор.

— Что? Простите…

— Алиса, — объяснил Брэдли, — та девушка, которую я к вам послал. Милая и умная крошка. Редкое сочетание в наши дни. Но не воображайте себе ничего такого. Она играет не в вашей лиге.

Хантер ничего не ответил. Он молча наблюдал за тем, как Брэдли бумажной салфеткой вытирает горчичное пятнышко в уголке рта.