— Энди, я никогда не видела тебя таким.

— Что ты имеешь в виду?

— Обычно, когда ты начинаешь работать над новым делом, ты готов прыгать до потолка. Тебе всегда не терпится ввязаться в драку. То дело, которым мы сейчас занимаемся, по идее, должно вызывать в тебе массу любопытства. И что я вижу? Твое любопытство какого-то совсем другого сорта. Энди, объясни мне, пожалуйста, что происходит.

— Ну, ладно. Мне не нравится нынешняя ситуация. У меня такое ощущение, будто меня раздирают на части. Когда я играю, я должен жаждать безоговорочной победы. Но в случае с Дэниелом у меня нет этой жажды. Как его адвокат я должен добиваться его освобождения, но я вовсе не уверен в том, что его действительно нужно выпускать на свободу.

— В таком случае, может, тебе лучше отказаться?

— Может быть. А может быть, и нет. Ведь в чем смысл работы адвоката? В том, чтобы представлять позицию человека, который вполне может быть виновным. Единственный способ узнать точно, виновен он или нет, — это попытаться встать на его сторону.

Я пустился в такие назидательные рассуждения, что самому стало противно, и заставил себя замолчать.

— Он человек не бедный и в состоянии нанять себе другого хорошего адвоката. Вовсе не обязательно им должен быть ты.

— Так оно и есть, — неуверенно согласился я.

— Но его отца ты считаешь своим другом…

Лори, как всегда, смотрела в корень: всему причиной были наши отношения с Винсом. Она видела меня насквозь.

— Ну, вот ты и углядела во мне самое сокровенное.

Лори взглянула на часы:

— Я уже давно дожидаюсь возможности взглянуть на самое сокровенное.

С этими словами она наклонилась ко мне и поцеловала, а потом схватила за руки и потянула в спальню.

— Вот на этот счет у меня никогда не бывает двух мнений, — пробормотал я.

— Надеюсь, что ты говоришь правду.

Такого устрашающего впечатления, какое производит Маркус Кларк, на меня никто и никогда не производил. Его тело кажется железным. Поневоле приходит в голову, что если он что-нибудь себе сломает, то доктору придется чинить этот каркас с помощью сварочного аппарата. Поверхность его круглого черепа выбрита настолько гладко, что в нее можно смотреться, как в зеркало, и видеть свое отражение до мельчайших подробностей. Однако даже больше, чем его наружность, приводит в трепет его манера себя вести. Говорит он крайне мало, движется бесшумно и настороженно, короче говоря, представляет собой одну большую угрозу.

Преображается он только в присутствии Лори. Завидев ее, он начинает сиять или, по крайней мере, заметно смягчается, а иногда даже и разговаривает. То есть произносит отдельные предложения в среднем из трех слов. Всякий раз, когда мы оказываемся втроем, я испытываю непреодолимое желание спрятаться за Лорину спину.

Сегодня утром он появился у меня в офисе, чтобы договориться насчет работы. Маркус — частный сыщик, который в свое время нам очень помог. Когда Лори находилась под домашним арестом и сама никак не могла повлиять на ситуацию, он великолепно справился с задачей. По части добывания информации Маркусу нет равных. Каким образом он добивается столь фантастических результатов, я слабо себе представляю и, честно говоря, не горю особым желанием познакомиться с его методами.

Мы с Лори и Кевином собирались вплотную заниматься расследованием каждого из четырех убийств. При этом меня не покидало смутное ощущение, что убийство жены Дэниела рано или поздно сыграет в нашем деле серьезную роль. Для этого мне и потребовался Маркус — чтобы поехать в Кливленд и собрать нужную информацию. Разумеется, вместо него я мог бы отправить туда Лори, однако отсутствие Маркуса нанесет несоизмеримо меньший ущерб моей личной жизни, нежели отсутствие Лори.

— Он убил свою жену? — спросил Маркус.

— Нет, он же наш клиент. А наши клиенты людей не убивают. Как правило, их в этом подозревают, но мы с блеском развеиваем все подозрения.

— Ты хочешь, чтобы я узнал, кто ее убил?

— Вот именно, — подтвердил я. — Мне нужно все, до чего ты только сумеешь докопаться.

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше. Эдна заказала для тебя авиабилет с открытой датой, но надо еще забронировать номер в гостинице.

— Безджакузный.

— Не понял?..

— Я никогда не останавливаюсь в номерах, где есть джакузи. А рядом должен быть «фастфуд».

— Какие-нибудь еще пожелания?

— Автомат для приготовления льда.

Я посмотрел на Лори, но она отвела глаза, и мне пришлось в одиночку сносить все эти капризы путешественника.

— Так-так, минуточку… Закусочная «фастфуд». Номер без джакузи, но с автоматом для приготовления льда… — Я сделал вид, будто записываю пожелания в блокнот. — Предпочитаете простые кубики льда или кусочки какой-либо особой формы?

Подтрунивать над Маркусом вообще-то было небезопасно, но он великодушно проигнорировал мои шуточки. Он заявил, что готов ехать немедленно, и я отправил его к Эдне, чтобы они оформили заказ.

Кевин ушел на встречу с супругом Бэтти Симонсон, пожилой женщины, которая стала второй жертвой убийцы. Сам я планировал заниматься случаем Нэнси Димпси, первой жертвы, но пока еще не чувствовал себя готовым к разговору с ее мужем. А потому решил составить компанию Лори, чтобы вместе с ней разобраться в истории третьей жертвы, которая при жизни была уличной проституткой. Что же касается убийства Линды Падилла, самой известной личности из числа погибших, это расследование мы решили отложить на самый конец и заниматься им сообща.

Пустырь, где была найдена третья жертва, производил жутковатое впечатление, хотя было всего восемь часов вечера. Он находится в промышленной зоне Пассейика, где, судя по всему, рабочие вкалывают в две смены. Дневная смена запасается кастрюльками с обедом и работает, стоя у станка. Ночная смена запасается презервативами и работает, лежа на спине.

Мы подъехали как раз вовремя: заступила ночная смена, а жертва, которая нас интересовала, при жизни работала именно в ночь. В полицейском отчете говорилось, что ее коллеги смогли сообщить только ее имя — Розалия, да и то неизвестно, было ли оно настоящим. Удалось приблизительно установить ее возраст — около двадцати лет, но больше об этой женщине не сумели узнать ничего.

Мы пошли по направлению к трем большим мусорным контейнерам, позади одного из которых и был в свое время найден обнаженный труп Розалии. Повсюду валялись отбросы, и я заметил несколько жирных крыс, которые при нашем появлении бросились врассыпную. Я никогда не был знаком с Розалией, и теперь уже не узнаю, каким она была человеком, однако для меня совершенно очевидно, что она умерла слишком рано, и ее смерть была страшной и унизительной.

Лори повторила то же самое предположение, которое она сделала в Истсайд-парке, где был найден труп Линды Падилла.

— Ее убили не в этом месте.

— Как ты догадалась? — Я отреагировал на ее слова точно так же, как и в прошлый раз.

Я поинтересовался просто так, на всякий случай, хотя и не сомневался в ее правоте. Наверняка Розалию убили в ее комнате, а это место было выбрано для пущего эффекта.

— Это же очевидно. Если человек задумал убить проститутку, ему достаточно просто снять ее, и она сама приведет его туда, где их никто не увидит. И ей уже оттуда никуда не деться. Думаю, где-то неподалеку у нее должна была быть комната.

Мы двинулись вдоль парапета, который отделял нас от своего рода выставки-продажи молодых женщин. Некоторые из них казались совсем подростками и в большинстве своем были темнокожими, хотя Розалия была белой. В настоящий момент они занимались коммерческой стороной вопроса, то есть беседовали с мужчинами, которые то и дело подъезжали на автомобилях и сигналили.

— Должно быть, заблудились и спрашивают дорогу, — сказал я.

Лори не откликнулась: она не любила шуток на подобные темы. К этим женщинам она испытывала сострадание и очень переживала по поводу их поруганного человеческого достоинства.