Я могу по пальцам пересчитать, сколько раз я наблюдал, как свидетели осознанно делают самообвиняющие заявления, — и ни одного пальца не загну. Не было такого. А жаль — я был бы счастлив оказаться на суде вроде того, который был в фильме «Несколько хороших парней». Я бы вызвал свидетелем Джека Николсона, чтобы он мог выкрикнуть мне с кафедры: «Вы никогда не докопаетесь до правды!» — а затем в неистовстве признать свою вину. Но мне никогда так не везло, и я не ждал, что повезет с Хоббсом. Он опорочит свое честное имя только в том случае, если не поймет, что делает именно это, — он подвергнет себя опасности, только если не будет подозревать о ее существовании.

— Доброе утро, агент Хоббс.

— Доброе утро.

— Как я уже говорил агенту Конноли, меня не интересуют детали вашего расследования. Я просто хочу, чтобы вы рассказали, что вы знали о лейтенанте Дорси и какое впечатление он на вас производил. Вы понимаете меня?

— Понимаю.

— Вы участвовали в расследовании, по которому проходил лейтенант Дорси. Это соответствует действительности?

— Он проходил по этому делу лишь косвенно.

— Да, я знаю. Были ли вы знакомы с лейтенантом Дорси до того, как столкнулись с ним в ходе расследования? Или, может быть, вы случайно встречались?

Хоббс даже глазом не моргнул — у этого сукина сына ложь от зубов отскакивала.

— Нет, я не встречался с ним.

— Вам случалось контактировать с ним напрямую в ходе расследования?

— Нет.

— А после того, как следствие было приостановлено?

— Нет.

Я задал Хоббсу еще несколько вопросов о деятельности Дорси в период, к которому относилось расследование, — те же самые вопросы, которые перед этим задавал Конноли. В конце я спросил:

— Были ли вы знакомы с человеком по имени Роджер Кэхилл, также известным как Джеффри Стайнз?

— Нет. Не считая того, что слышал от вас и читал в газетах.

— Спасибо, — сказал я. — Больше нет вопросов.

Мне ужасно хотелось добавить: «Вот ты и попался, сукин сын», но я сдержал этот порыв. Дилан вновь отказался от перекрестного допроса, и я немало удивил его и Хоббса, попросив Топора не отпускать Хоббса, дабы он был доступен для повторного вызова сегодня же утром. Я заметил мимолетную тень беспокойства налице Хоббса, но он до сих пор не догадывался о том, какую яму только что вырыл себе.

— Защита вызывает Синди Сподек.

Синди поднялась с места и направилась к свидетельской кафедре. Пройдя мимо Хоббса, она заглянула ему прямо в глаза. Если до сих пор он не знал, что попал в яму, то теперь должен был понять.

— Агент Сподек, — начал я, — кто ваш непосредственный начальник в ФБР?

— Особый агент Дарен Хоббс.

— Человек, который свидетельствовал перед тем, как вы сюда вышли?

— Да.

— Вы присутствовали в зале суда в то время, когда он давал показания?

— Да, присутствовала.

Краем глаза я заметил, как Хоббс напрягся, внимательно вслушиваясь.

— Вы слышали все, что сказал особый агент Хоббс с этой кафедры?

— Да.

— Насколько вам известно, говорил ли он правду?

— Нет.

Дилан и Хоббс одновременно вскочили с мест. Дилан, вскочив, выкрикнул: «Протестую, ваша честь». Хоббс же понятия не имел, что делать, поэтому он озадаченно огляделся и сел на место.

Топор вызвал нас обоих на совещание, чтобы обсудить протест Дилана. Дилан кипел от ярости, и поскольку присяжные не могли его слышать, он начал терять терпение.

— Ваша честь, Карпентер превращает суд в фарс!

Начинать разговор с Топором с того, что его суд — это фарс, — не самая мудрая стратегия. Все-таки он получил свое прозвище не за то, что гладил юристов по головке, и вполне возможно, что сейчас мы все станем свидетелями еще одного обезглавливания. А я просто стоял рядом, вел себя хорошо и был совершенно ни при чем.

Дилан мгновенно понял, что он сказал, и попытался отыграть назад.

— Прошу прощения, ваша честь, но это абсолютно недостойная адвоката тактика.

— Какую тактику вы имеете в виду, Дилан? — спросил я елейным голосом.

Но Дилан не собирался вступать со мной в пререкания — он обращался только к Топору.

— Ваша честь, защита вызвала агента Хоббса, используя ложный повод.

— Какой повод вы имеете в виду, Дилан? — промурлыкал я.

Тогда Топор повернулся и уставился на меня.

— Я предпочел бы, чтобы вы объяснили, к чему вы ведете, прежде чем я остановлю вас.

Я кивнул.

— Ваша честь, я сказал, что допрошу этих свидетелей, включая Хоббса, и вопросы будут касаться их знакомства с Дорси. Я это и делаю. Я предполагал, что подозреваемый Хоббс будет лгать, но я не знал этого точно, пока он не солгал. И эта ложь, как я намерен продемонстрировать суду, имеет прямое и ключевое отношение к делу.

— Он обвиняет своего собственного свидетеля, — возмутился Дилан.

— Своего собственного враждебного свидетеля.

Я знал, что Топор недоволен мною. Он считал, что я манипулирую судом в собственных целях, и фактически я делал именно это. Но я не лгал, и у него не было никакой законной причины запретить мне продолжать.

— Мистер Карпентер, я намерен позволить вам продолжать, но будьте очень осторожны. Если я замечу, что вы поступаете нечестно по отношению к суду, у вас будут большие неприятности.

— Да, ваша честь, я понимаю.

Я приготовился возобновить допрос Синди, которая непреклонно стояла за свидетельской кафедрой, без сомнения наблюдая, как ее карьера с треском рушится. Хоббс уставился на нее, пытаясь запугать. Но не тут-то было.

— Агент Сподек, вы сказали, что особый агент Хоббс в своих показаниях говорил неправду.

— Да, он лгал.

— Какая часть его показаний была ложью?

— Почти все, что он сказал после того, как представился.

Присяжные засмеялись, но Сподек даже не улыбнулась. Она была суровой женщиной.

— Говоря кратко, особый агент Хоббс утверждал, что он никогда не встречался и не говорил с лейтенантом Дорси. Соответствовало ли действительности это утверждение?

— Нет. Я присутствовала при их встречах не менее полудюжины раз.

— Как это происходило?

— Обычно мы выезжали на машине, работали над делом, а затем останавливались в месте, по-видимому, заранее оговоренном. Лейтенант Дорси ждал нас там, и они разговаривали.

— Вы слышали хотя бы один из этих разговоров?

Она кивнула.

— Частично я слышала два из них.

— О чем же они говорили?

— Они обсуждали связи лейтенанта Дорси с конкретными криминальными авторитетами. Говорили о защите лейтенанта Дорси от преследования местных властей.

— Лейтенант Дорси беспокоился об этом? — спросил я.

— Очень беспокоился.

Я украдкой бросил взгляд на Хоббса, который выглядел как новичок в давно сформировавшемся классе, которого учитель только что попросил «изобразить возмущение». И ведь что самое забавное, он думает, что это худшее, что должно сейчас произойти. Будьте покойны, особый агент, представление еще впереди.

— Агент Хоббс также сказал, что не был знаком с Роджером Кэхиллом. Это также было ложью?

— Абсолютной ложью, — сказала она и затем описала две встречи Хоббса с Кэхиллом, хотя тогда она и не знала его имени, пока не увидела фотографию в газете после убийства Барри. Это была главная причина того, что она позвонила мне и рассказала о Мердеке, еще одном человеке, с которым, как она знала, Хоббс встречался перед тем, как тот сел в тюрьму.

Я еще немного порасспрашивал ее насчет лжесвидетельства Хоббса, а затем спросил, не владеет ли она какой-либо информацией о первом звонке в службу 911, в котором убийцей был назван Оскар Гарсия.

— Да, — сказала она, — это я звонила.

— Зачем?

— По поручению агента Хоббса. Он сказал, что у него есть информация о том, что Гарсия виновен, но он не хочет, чтобы эта информация исходила от ФБР.

— А вы не знаете, почему он не позвонил сам?

— Нет.

— Возможно, он хотел, чтобы в трубке прозвучал женский голос с целью дать обвинению возможность обвинить мою подзащитную в том, что это она звонила?