— Больше комнат?

Николай ухмыльнулся. Он облокотился рукой на окно, и теплые солнечные лучи падали на его татуированную кожу. Я не хотела отводить от него взгляд.

— Лео нужны братья и сестры, тебе не кажется?

Я остановилась на светофоре и, наконец, смогла повернуться к нему.

— Ты серьезно? Мы снова вместе сколько… одну неделю, а ты говоришь о детях?

— В точку, прошла целая неделя, а ты до сих не беременна. Мы недостаточно стараемся. Нам нужно наверстать упущенное за семь лет, королева бала.

— Нико, – я замолчала, не уверенная, что сказать дальше. Я не могла притворяться, что не хочу иметь еще одного ребенка. Я мечтала подарить Лео брата или сестру, но потеряла надежду, что это произойдет. Теперь будущее казалось широко открытым и пугающе полным надежд. Было тревожно ощущать такую легкость. Что-то плохое, несомненно, приближалось, чтобы уравновесить это чувство.

— Хмм? – Его голос звучал лениво. Он положил руку мне на колено и скользнул ею вверх по ноге, под юбку.

— Ты меня отвлекаешь.

— Если ты думаешь, что это отвлекает, то ты еще ничего не видела, – пробормотал он, в его серых глазах плясали искорки веселья.

— Прекрати. Мы должны забрать Лео. Он будет уставшим после первого дня в школе.

— Его уже забрали.

— Забрали? Кто?

— Брэн.

— Ох, ладно. Ну, в таком случае, верни руку туда, где она была.

Николай усмехнулся.

— Только попробуй остановить меня.

На следующий день, пока Лео проходил плановый диализ, я встретилась с доктором Эванс.

— Пока что не будем забегать вперед, но предварительные тесты показывают, что отец Лео подходит.

Я вцепилась в край стула так сильно, что тот скрипнул.

— Правда?

— Правда. Та же группа крови и тип ткани. Теперь нам нужно проверить общее состояние здоровья мистера Чернова и его способность восстановиться после извлечения органа, хотя что-то подсказывает мне, что он не позволит побочным эффектам замедлить ход операции.

— Вы правы. Он настроен решительно, если только его орган подходит.

Доктор Эванс кивнула.

— Если мы получим зеленый свет, то я хочу провести операцию как можно скорее. Мистер Чернов заверил меня, что страховка не является проблемой, и он готов заплатить из своего кармана за быструю организацию. Учитывая возраст Лео и тяжесть его состояния, есть все шансы, что мы сможем сделать операцию первым делом в новом году, а может, даже и раньше.

— Раньше? – Я была ошеломлена. Сейчас был ноябрь. Через год мы могли бы вместе покататься на коньках на пруду на окраине города – простое удовольствие, о котором Лео мечтал уже много лет.

Доктор Эванс кивнула.

— И, как Вы знаете, очень важен последующий уход. Мистер Чернов упомянул, что организует для помощи медсестер на дому.

— Полагаю, так и будет. Возможно, я сама смогу справиться.

— У вас также есть работа, а сам мистер Чернов будет нетрудоспособен. Не стоит недооценивать, насколько все это тяжело, мисс Росси. Нет необходимости геройствовать. Примите помощь и позаботьтесь о себе.

В тот вечер Кьяра пришла к нам на ужин и в итоге уснула вместе с Лео в его кровати, читая бесчисленные сказки на ночь.

Когда я спустилась вниз, Николай надевал куртку. Я все еще не могла привыкнуть к его присутствию в моем маленьком доме. Это было все равно что увидеть опасного дикого зверя в уютной домашней обстановке, и даже без поводка, чтобы обезопасить людей. Брэн развалился на диване и смотрел телевизор. Когда они вдвоем находились в таком маленьком помещении, это казалось немного чересчур. В воздухе витало смертельное напряжение, вызывающее беспокойство. Я не спрашивала Николая, почему он поручил своему другу присматривать за мной и Лео, когда куда-то отлучался. Да и не хотела сейчас этого знать. Я хотела спрятать голову в песок и игнорировать окружающий мир еще немного.

— Пойдем. Прогуляемся недолго.

Он протянул мне куртку, и я просунула в неё руки. Затем мы вышли на крыльцо, и Николай запер за нами дверь.

— Куда мы идем?

— Тут недалеко.

Он проводил меня до края крыльца и протянул руку, пока я спускалась по ступенькам, прежде чем повернуть к гаражу и моей маленькой студии.

Внутри в нос ударил знакомый запах масляных красок и скипидара. Я не была здесь с тех пор, как пыталась закончить портрет матери Эдварда Слоана. Это было единственное произведение, которое никогда не придется дописывать.

Вероятно, со мной что-то не так, потому что уверенность в том, что Николай убил местную шишку и подстроил это так, что копы не пришли к нашей двери, должна была напугать меня, но этого не произошло. Как-никак я была женщиной, выросшей в окружении насилия. Женщиной, которая перерезала горло собственному кузену.

В конце концов, Николай был прав. Глубоко внутри мы не были такими уж разными. Может быть, я бы стала как он, если бы жила такой жизнью, какая была у него.

— Показывай, – позвал меня Николай из глубины студии. Он стоял у моих накрытых холстов. Тех, на которых был изображен он.

Я поспешила к нему, внезапно постеснявшись раскрыть правду о своей многолетней одержимости этим мужчиной.

— Нет, они плохие. Любительские, серьезно.

— Сомневаюсь. Покажи мне, королева бала.

Я упрямо покачала головой. Он быстро двинулся вперед, прежде чем я смогла как следует разглядеть его в тусклом свете. Его рука сорвала ткань с картины, стоящей на мольберте. Он замер, рассматривая ее.

Это была та, над которой я работала дольше всего. Темный лес окольцовывал кусочек ночного неба. Звезды мерцали в темноте, словно россыпи бриллиантов на бархате. Темноволосая голова была откинута назад, наслаждаясь зрелищем. На картине виднелся лишь затылок.

Николай долго смотрел на нее.

— Это история. Та, которую ты рассказал мне в тот день… в подвале.

Он кивнул, не нуждаясь в дополнительных объяснениях. Наше общее прошлое витало в воздухе между нами.

— Давным-давно, потому что именно так начинаются все хорошие сказки, жил-был мальчик. Он был лесным ребенком, а его единственными друзьями были деревья. По ночам он лежал на голой земле и считал звезды. Он был диким существом, и иногда всерьез подумывал о том, чтобы уйти дальше в лес и никогда не возвращаться в мир людей. Но в конце концов ему это так и не удалось.

— Почему?

— Потому что мальчик не был таким свободным, как животные, с которыми он играл в лесу. У него была клетка вокруг сердца.… без ключа. Он мог улыбаться, смеяться и притворяться настоящим мальчиком, но в глубине души он им не был. Внутри него, в том запертом месте, куда он не мог дотянуться, была дыра.

— Тебе не стоило рассказывать грустную сказку на ночь.

— Ах, но эта история вовсе не грустная. Однажды, когда мальчик вырос в мужчину, а сердце его стало чернее самой чистой смолы, он встретил девушку. Ту, которая тоже когда-то смотрела на звезды по ночам и мечтала о том, чтобы ее любили. Не имело значения, насколько ужасной и жалкой была его жизнь. Когда она улыбнулась, ему показалось, что впервые в его жизни взошло чёртово солнце. Он чувствовал свет на своем лице каждый раз, когда она смотрела на него.

Николай повернулся ко мне и притянул к себе. Он начал с легких поцелуев, одновременно приглаживая мои волосы назад.

— Ты уничтожаешь меня, ты в курсе? Никто не понимает меня так, как ты. Никто никогда и не пытался.

— Да, ну, я могу сказать то же самое. Ты видел меня, даже когда мне казалось, что я тону. Ты спас меня, – прошептала я ему в губы.

Это был тихий, интимный разговор, который должен был случится много лет назад, после всего, что произошло в Каса Нера. Но у нас было отнято так много.

— Ты сама спасла себя, София. Твоя жизнь здесь, счастливое детство Лео, твоя работа и дом.… ты спасла себя и нашего сына.