— Уведи девушек, быстро! И сам уходи.

— Кто это? — требовательно спросила Аня.

Но Торопов обнял ее за плечи и почти силой повел к дому.

Магофон в моей руке продолжал трезвонить.

Я дождался, когда Ваня и девушки скроются из вида, и только тогда ответил на звонок:

— Слушаю вас, Сергей Васильевич!

— Добрый день, господин барон! — сказал ректор. — Как вы себя чувствуете? Вы так долго не отвечали, что я начал переживать за вас. Вы живы после встречи с моими призраками?

— Пока не знаю, — спокойно ответил я.

— Да, мои мальчики рассказали, как вы от них бегали, — сухо рассмеялся ректор. — Спаслись чудом, не так ли?

Я осторожно выдохнул. Похоже, ректор ничего не знал о моем сговоре с призраками.

— Вы решили пожертвовать Степаном Лабуалем, Никита Васильевич? — спросил Кравцов. — Я правильно вас понял? Вы ведь для этого повели его в мир Призраков? Чтобы сделать видимым и предъявить суду?

— Да, — вздохнул я.

— Но у вас ничего не вышло, — удовлетворенно сказал ректор. — Вы не смогли воплотить его до конца. Видите, как полезно иметь преданных и верных слуг? Я знаю все, как будто видел это своими глазами.

— Да, слуги у вас грозные, — согласился я.

— Вы сильный противник, господин барон, — польстил мне ректор. — Но живые не могут противостоять мертвым. Не стыдитесь своего поражения.

Я просто промолчал в ответ. Сейчас нужно было не спугнуть этого самоуверенно и хитрого индюка.

— Что вы теперь собираетесь делать, Никита Васильевич? — спросил ректор. — Что вы решили? Времени у вас совсем не осталось.

— Вы поставили меня перед трудным выбором, Сергей Васильевич, — признался я.

— Ну, что ж, — усмехнулся Кравцов. — Тогда увидимся завтра в суде. Помните, мое предложение в силе. Я могу дать показания о том, что у Николая Лабуаля магическое помешательство.

— Хорошо, Сергей Васильевич, — согласился я. — Я не забуду об этом.

— До свидания, господин барон!

Ректор повесил трубку.

Я спрятал магофон в карман и весело улыбнулся.

— Никита Васильевич! — окликнула меня Алена Ивановна. — Стол накрыт!

— Иду! — откликнулся я. — Живчик, заканчивай свои землеройные работы. Ох, ничего себе!

Пока мы обменивались любезностями с ректором, Живчик успел не только вскопать землю, но и засеять клумбу. И теперь на ней покачивались лимонно-желтые и ярко-оранжевые пушистые шары. Над ними деловито жужжала одинокая пчела. То ли она не успела собрать летнюю норму меда, то ли была ударником труда.

— Хризантемы, — гордо сказал Живчик. — Будут цвести до поздней осени. Правда, красиво?

— Замечательно, — согласился я. — Ладно, идем обедать.

За столом собрались абсолютно все. Даже охранники и призраки. И все нетерпеливо смотрели на меня.

В середине заваленного вкусностями стола гордо стояло огромное блюдо с запеченной бужениной по-ликторски.

Я отрезал тонкий ломтик мяса и положил его на тарелку.

Буженина вышла отменная. Плотное, розовое мясо с прозрачными пластинками чеснока и черной крошкой молотого перца по краю.

Я попробовал и довольно кивнул:

— Алена Ивановна, это потрясающе!

— Барон! — нетерпеливо сказал Илья. — Может быть, ты наконец расскажешь нам, какой у тебя план?

Остальные дружно закивали.

Все, кроме Семена Евграфовича. Он осуждающе смотрел на Илью.

— Завтра сами все увидите, — улыбнулся я. — Кроме того, план в любой момент может поменяться. А я еще не закончил приготовления.

— Тебе нужна помощь? — деловито спросил Илья.

— Да, — усмехнулся я. — У тебя есть номер магофона его величества? Продиктуй мне.

— Что?

Илья изумленно выпучил глаза.

— Барон, ты с ума сошел? Зачем ты собрался звонить императору?

— Диктуйте, ваше благородие, — веско сказал Семен Евграфович. — Господин барон знает, что делает.

Илья обвел собравшихся грозным взглядом.

— Всем заткнуть уши! — приказал он.

А затем нехотя продиктовал мне несколько цифр.

— Это его личный номер, Барон! — предупредил меня Илья. — Если ты решил побеспокоить императора по какому-нибудь дурацкому поводу, то…

Я сделал ему знак помолчать.

— Ваше величество, добрый день! Вас беспокоит барон Волков.

— Никита Васильевич? — удивился император. — Как вы узнали мой номер?

— С помощью пыток и шантажа, — усмехнулся я. — Это мои любимые методы. Ваше величество, вы же не хотите пропустить замечательный спектакль?

— Спектакль? — изумился император. — Вы звоните, чтобы пригласить меня в театр?

— Лучше. Завтра состоится уникальное представление. Думаю, оно будет интереснее, чем Императорский магический турнир.

— Где? — быстро спросил император.

— В зале городского суда. Будут судить профессора Лабуаля.

— Я слышал об этом деле. Вы считаете, что мне стоит там присутствовать?

— Обязательно. Вы сыграете очень важную роль.

— Даже так? И кого я буду играть?

— Разумеется, себя, — улыбнулся я. — Грозного, справедливого и милосердного монарха.

— Тогда я приеду, — сказал император.

— Только не приезжайте заранее. Будет лучше, если вы немного опоздаете. И прихватите с собой побольше гвардейцев — пусть оцепят здание.

— Умеете вы заинтриговать, Никита Васильевич!

— Ваше величество, — вспомнил я. — Пригласите с собой графа Новикова. Ну, того самого, который хочет стать главой губернской Службы ликторов.

— А он-то вам зачем? — удивился император.

— Мне кажется, нам с ним пора познакомиться.

Я попрощался с императором и весело улыбнулся своей дружной команде.

— Ешьте, набирайтесь сил. Нельзя облажаться на глазах у его величества.

— Барон! — простонал Илья.

Ровно в девять часов утра я вошел в здание суда. На моих руках спокойно лежал черный кот с разорванным левым ухом. Кот равнодушно поглядывал желтыми глазами на суету вокруг.

На входе меня попытался остановить дежурный жандарм.

— С котом нельзя, ваше благородие!

— Ваша милость, — поправил я жандарма. — Почему нельзя?

— Не положено! — браво отчеканил жандарм.

— Кем не положено? — не повышая голоса, спросил я. — Когда не положено?

— Ваша милость, — взмолился жандарм. — Ну, не могу я вас с котом пропустить!

— Зови начальство, — решил я. — пусть предъявят бумагу, в которой сказано, что котам нельзя в здание суда.

Я почесал кота за ухом. Кот лениво зевнул, показав острые клыки и розовый язык.

Вокруг нас уже начали собираться журналисты. Защелкали вспышки камер.

Я старательно сохранял серьезное выражение лица. А жандарм принялся нервно оглядываться в поисках подмоги.

— Ваше благородие! — крикнул он какому-то чиновнику в сером деловом костюме и с папкой подмышкой. — Тут с котом…

Но чиновник только отмахнулся от несчастного жандарма.

К нам подошла Кира.

— Я адвокат профессора Лабуаля, — сказала она и показала жандарму свое удостоверение. — Этот кот — важный свидетель по делу профессора.

— Да как же, госпожа Белова! — попытался возразить жандарм. — Разве кот может быть свидетелем? Он же не говорит!

— Свидетель, — непреклонно повторила Кира. — И вещественное доказательство. Вы собираетесь мешать работе суда?

Жандарм вспотел и проклял час, когда его назначили на охрану судебного заседания. Это ясно читалось в его глазах.

— Никак нет, не собираюсь. Но и вы меня поймите, госпожа Белова! Меня же начальство взгреет.

— Я предупрежу их, — кивнула Кира.

— проходите, — с облегчением выдохнул жандарм и посторонился.

В коридоре нас окружили журналисты.

— Госпожа Белова, как вы собираетесь защищать профессора? Ваш подзащитный намерен подтвердить свое признание?

— Я сделаю все возможное, чтобы установить истину, — твердо ответила Кира.

— Молодец! — шепнул я ей на ухо. — Ты отлично держишься.