Я помотал головой.

— Сколько времени? Сколько я проспал?

— Полдень, — ответила Кира, входя в комнату.

В руках у нее была большая чашка.

— Кофе? — обрадовался я и потянулся к чашке.

— Куриный бульон, — ответила Кира. — Выпей.

Черт, это было очень трогательно!

— Спасибо, — улыбнулся я.

Взял чашку и сделал большой глоток. Бульон оказался горячим и очень наваристым.

— А где сама курица? — поинтересовался я. — Одного бульона мне чертовски мало.

— Ты хочешь есть? — обрадовалась Кира. — Я сейчас принесу.

— Еще чего не хватало! Я встану и спущусь на кухню.

— Никита, тебе надо лежать. Ты помнишь, что вчера было?

— В общих чертах. Но, вроде, ничего страшного.

Я огляделся и начал соображать.

Последнее, что я помнил — капли дождя, которые падали мне на лицо.

— А как я очутился в кровати?

— Ваня и Илья Иванович тебя принесли, — объяснила Кира. — Мы думали, что ты умер.

— С чего бы вдруг? Просто немного устал.

Я допил бульон. Отдал чашку Кире и сел. Стены медленно поплыли перед глазами. Усилием воли я остановил их кружение и опустил ноги на пол.

— Тебе надо лежать, — жалобно повторила Кира.

Потом не удержалась и всхлипнула.

Я увидел, что чашка в ее руках дрожит.

— Что случилось, солнышко?

— Ничего, — храбро ответила Кира, утирая слезы. — В самом деле, ничего страшного, Никита! Ну, и проиграем мы суд! Еще можно будет подать апелляцию, а потом просить императора, чтобы он помиловал Николая Степановича!

— А почему ты решила, что мы проиграем? — удивленно нахмурился я.

— Но… как же?

Кира беспомощно смотрела на меня.

Ага.

— Все остальные тоже так считают? — поинтересовался я.

— Никита, прости, — опустив глаза, пробормотала Кира. — Мы совершенно не понимаем, что делать.

— Так проблема только в этом? — улыбнулся я. — Помоги мне встать.

С помощью Киры я поднялся на ноги. Получилось замечательно — даже дверь в ванную комнату почти не двоилась в глазах. Туда я и направился.

На этот раз я начал с теплой воды. Медленно вращая кран, довел ее почти до ледяной. Потом снова сделал теплой, после — горячей.

Теплая.

Ледяная.

Горячая.

Я ни о чем не думал — просто наслаждался ощущениями. Думать было не о чем — план победы над ректором и его демоном сам собой сложился в моей голове. Последний штрих в него внес Убийца, который так удачно разорался сегодня ночью.

Оставалось только подготовить союзников. Потому что в моем плане у каждого была своя роль. И сыграть эти роли требовалось блестяще.

С полотенцем в руках я вышел из ванной. Кира смотрела на меня с легкой улыбкой.

— Нравлюсь? — подмигнул я ей.

Притянул к себе и поцеловал. А потом принялся натягивать штаны.

— Идем на кухню. Я хочу кофе и мяса.

На кухне Алена Ивановна резала лук. Судя по его количеству, Алена Ивановна занималась этим давно — кольцами лука был завален весь разделочный стол.

Вжик-вжик-вжик!

Нож дробно стучал по разделочной доске, сочная луковица хрустела под лезвием. Кухня так пропахла луком, что даже у меня заслезились глаза.

Я внимательно пригляделся к Алене Ивановне. Теперь она совсем не напоминала призрака. Самая настоящая женщина, которая занята приготовлением обеда на огромную семью. Алена Ивановна даже надела удобные домашние тапочки. Вот только не стояла на полу, а парила примерно в сантиметре над ним.

Вжик-вжик-вжик!

Искрошенная луковица полетела на сковородку, а ее место на доске заняла новая.

— Куда вам столько лука, Алена Ивановна? — улыбаясь, спросил я.

— Это меня успокаивает, — грустно ответила Достоевская.

Со стуком бросила нож на стол и стремительно повернулась ко мне.

— Никита Васильевич, я все понимаю! Но не могу — мне до слез жалко, что у вас ничего не вышло!

— Разве не вышло? — удивился я. — По-моему, вы прекрасно режете лук. А еще вчера не могли взять нож в руки.

— Да-да! — горячо закивала Алена Ивановна. — Спасибо! Я чувствую себя по-настоящему живой. Этот лук — он пахнет, представляете?

Алена Ивановна поднесла дольку лука к носу, сморщилась и чихнула. На ее глазах выступили слезы.

— Видите? Я чувствую!

— Прекрасно, — кивнул я.

— А что будет со Степаном? — спросила Достоевская. — И с его сыном. Как им помочь?

— Я знаю, как, — улыбнулся я. — А вы можете помочь мне.

— Правда?

От избытка чувств Алена Ивановна взлетела к потолку.

— Как?

— Во-первых, подскажите, где спрятана курица, из которой сварили бульон, — рассмеялся я. — Во-вторых, спускайтесь вниз. Будем готовить обед.

— Курица в большой кастрюле!

Алена Ивановна кивнула на плиту.

— Она горячая. Хотите, я вам достану?

Я покачал головой.

— Не нужно.

Подцепил курицу за ногу и оторвал сразу половину. Впился зубами в плотное, пропитанное бульоном волокнистое мясо. Душистый бульон потек по подбородку.

— Вкусно? — с волнением спросила Алена Ивановна.

— Очень! — с набитым ртом закивал я. — Чувствую, вы добавили ягоды можжевельника?

— Да, — удивилась Достоевская. — А откуда вы знаете?

— Я очень люблю мясо. Вы когда-нибудь готовили буженину по-ликторски?

— Нет. А как это?

— Сейчас я вам покажу. Нам нужен хороший кусок свинины.

— Семен Евграфович вчера привез свиную шею. Я хотела потушить ее.

— Давайте шею сюда.

Я плюхнул мясо на разделочную доску. Кусок был изумительный — с толстой жировой прослойкой с одного края.

— Теперь нож и чеснок. Нарежьте чеснок дольками — всю головку.

Пока Алена Ивановна резала чеснок, я тонким ножом накололол кусок свинины в паре десятков мест. Затем начинил мясо дольками пахучего чеснока.

— Теперь обмазываем мясо растительным маслом, посыпаем солью и черным перцем. Кира, где у вас перец?

Я щедро посолил и поперчил свинину.

— Вот так! Теперь нам нужна горчица.

Обмазав мясо горчицей со всех сторон, я плотно завернул его в фольгу.

— А теперь пусть пару часов полежит — нужно, чтобы мясо пропиталось специями.

— А что потом? — с интересом спросила Алена Ивановна.

— Потом мы запечем мясо в духовке. Только тот край, где больше сала, обязательно должен быть сверху — тогда жир пропитает мясо, и оно получится сочным. Запекать не меньше часа!

— Поняла, — кивнула Алена Ивановна.

— Но и это не самое главное.

Я хитро прищурился, с улыбкой глядя на Достоевскую.

— А что? Никита Васильевич, не молчите!

— Главное — что завтра на суде мы поступим точно так же. Приготовим свое блюдо и накормим всех. Рецепт я знаю, дело только за поварами.

— Никита Васильевич! Вы и в самом деле сможете помочь Степану?

— Даже не сомневайтесь, — кивнул я. — Когда мясо будет готово, откройте фольгу и подержите его в духовке еще двадцать минут. Тогда оно получится с корочкой.

— Хорошо, Никита Васильевич! А… а можно, я обрадую Степана?

— Нет. Я сам поговорю с ним. Где он?

— На чердаке. Туда перенесли его бумаги, и теперь он от них не отходит.

— Хорошо, что в доме всего три этажа, — усмехнулся я, направляясь к лестнице. — Вот демоны!

Кира и Алена Степановна с тревогой посмотрели на меня.

— Кофе забыл, — с улыбкой объяснил я. — А я ведь за ним приходил.

Я сделал себе крепкий кофе — сразу побольше.

— Алена Ивановна, вы можете позвать Семена?

Достоевская молча кивнула и растворилась в стене. Через минуту она влетела в кухню уже через дверь. За призрачной женщиной шел невозмутимый Семен Евграфович.

— Доброе утро, господин барон, — вежливо поклонился он.

— Завтра нам предстоит трудный день, — улыбнулся я. — Поэтому сегодня устроим хороший ужин. Придется тебе снова поработать поставщиком. Возьми охранника и машину.

— Сделаю, господин барон.

— Список покупок тебе продиктует Алена Ивановна.

— Понял. Господин барон, сколько ящиков шампанского брать?