— Обними меня на минутку.

Он обнимает меня, проводит одной рукой по спине, а другой по лицу. Мои глаза закрываются, а сердце замирает и болит одновременно.

Шон говорит:

— Потребуется около часа, чтобы очистить комнату от пыли на предмет отпечатков, — и я открываю глаза.

Я не отхожу от Тео. Мне абсолютно все равно, что сейчас думает обо мне Шон. Считает ли он меня слабой или нуждающейся, неважно. В глубине души я хочу верить, что Тео поймет, когда я расскажу ему правду о своем прошлом. Я хочу верить, что он не уйдет, но почему бы и нет?

Все остальные ушли.

— Мы арестовали твоего плюшевого мишку, — говорит Шон. — Он не подозреваемый. Нам просто нужно задать ему несколько вопросов. Он имеет право хранить молчание. Хотя я не думаю, что удастся добиться от него многого, даже в присутствии адвоката.

Мой рот кривится в улыбке, когда грудь Тео подпрыгивает от мягкого смеха.

— Отсутствие головы может оказаться проблематичным, но я позвоню адвокату на всякий случай.

Шон хихикает, качая головой, и снова обращает внимание на брата.

— Не вмешивайся, хорошо? Предоставь это мне.

— Пока не буду, но так или иначе я доберусь до этого ублюдка.

ГЛАВА 26

Тео

Пронзительный звон дымовой сигнализации выводит меня из состояния сна и поднимает с постели в течение наносекунды. Я в полной боевой готовности врываюсь в дверь спальни и, спотыкаясь, выхожу в коридор, где меня встречает не менее ошеломленный и изумленный Арес. Мы обмениваемся вопросительными взглядами и бежим на кухню, где в воздухе витает черный дым, запах которого проникает в мой нос.

Талия стоит у острова для завтрака, зажав уши руками. На противне лежит нечто, напоминающее кусок угля. Я распахиваю дверь на террасу, впуская теплый утренний воздух, отсеивающий дым и отвратительный запах гари.

— Я не хотела тебя будить, — кричит Талия, сложив руки на груди.

— Уверен, ты перебудила всю улицу. Сейчас семь утра. Почему ты не спишь? — Я огибаю остров. — И что это должно было быть? — Я смотрю на кусок угля.

— Я хотела приготовить клубничный торт, — признается она пораженным тоном. — Я отлично готовлю, но не умею печь.

— Почему ты печешь, а не спишь?

Она раздраженно хмыкнула.

— Я не могу заснуть, ясно? Я все время думала о той записке. Я думала, что у Шона уже должны быть какие-то новости.

Честно говоря, я тоже так думал. Управляющий домом отправил ему записи с камер видеонаблюдения еще до того, как команда криминалистов покинула дом вчера. Сколько времени нужно, чтобы проверить час записей? Разве это не должно занять один гребаный час?

— Он позвонит, как только у него будет что нам сказать. Не волнуйся. Я не оставлю тебя здесь одну. Сегодня я буду работать из дома. — Я тыкаю вилкой в подгоревшее блюдо. — Как долго это было в духовке? Два дня?

— Сорок минут, но я думаю, что установила слишком высокую температуру.

— Честно говоря, достаточно, что ты можешь готовить. Забудь о торте. — Я хватаю ее за руку, пока она не ушла. — Доброе утро, — говорю я, целуя ее в лоб. — Я бы предпочел, чтобы на десерт все равно была ты, детка.

— О, — произносит она, ее глаза становятся тяжелыми.

Я кладу ее руку себе на пах и сжимаю ее пальцы вокруг своего твердого члена.

— Об этом нужно позаботиться.

Прежде чем она успевает сказать хоть слово, я поднимаю ее на руки и не отпускаю до тех пор, пока мы не оказываемся в ванной под струями теплой воды в душе.

У меня уже не тот утренний стояк, который становится все тверже, пока я намыливаю грудь Талии. В ответ она проводит руками по моему телу, а затем ее маленькая ладошка цепляется за мой член, и она гладит его медленно, мучительно медленно, доводя меня до исступления.

— Повернись, — говорю я, усаживая ее руки на плитку над головой. Она принимает более широкую стойку, поднимает подбородок и выпячивает идеальную попку, встречая нежные поглаживания моих пальцев по своим бедрам. — Не двигайся, — говорю я, направляя свой член в ее горячую киску. Я обхватываю ее одной рукой за ребра, и ее большие сиськи упираются в мое предплечье, пока я заполняю ее каждым дюймом себя. Когда я погружаюсь в нее до упора, я издаю низкий рык, и Талия вздрагивает, тихонько задыхаясь. — Как насчет этого? Скажи, что тебе нравится, когда я в тебе.

— Заставь меня кончить. — Она откидывает голову назад, обнажая горло, вены на котором пульсируют, и я чуть не теряю сознание на месте.

Я выскальзываю из нее и снова погружаюсь. Горячая вода стекает по ее спине, образуя струйку там, где выгибается позвоночник, и я откидываю ее темные локоны на одно плечо, наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в затылок и погладить шелковистую кожу.

Я все еще не свыкся с мыслью, что она моя. Как, черт возьми, мне удалось заполучить такую женщину, как она? Я не подарок. При желании она могла бы найти десяток мужчин, чтобы занять мое место, но Талия почему-то не замечает моих недостатков. Или это так, или она замечает во мне больше хорошего, чем я сам.

Влажный звук от соприкосновения наших тел подстегивает мои усилия, но независимо от темпа, Талия остается подвешенной на натянутом канате, балансируя на грани оргазма. Она не кончит, пока я не начну работать пальцами. Это чертовски раздражает, мягко говоря. Я изгибаюсь назад, использую все известные человеку уловки, пробую все позиции, но пока безуспешно.

Я скольжу рукой по ее животу и опускаюсь ниже, чтобы обхватить ее клитор двумя пальцами, в то время как темп моих толчков ускоряется каждый раз, когда с губ Талии срывается жалобное хныканье.

— Тебе лучше кончить для меня, детка, — прохрипел я, прижавшись лбом к ее затылку, а мои пальцы удвоили усилия. — Кончай.

Ее колени подгибаются, и громкий стон поглощается водой, стекающей по нашим телам на пол в душе. Я выхожу из нее, когда она пульсирует во мне, ее оргазм вызывает мой. Мои бедра болезненно сводит судорогой, когда я кончаю, выплескиваясь на ее круглую, пышную попку.

***

Талия рассеянно проводит остаток утра, вздрагивая каждый раз, когда звонит мой телефон, пока около полудня в квартиру не приезжает Шон.

— Никаких отпечатков пальцев в вашей спальне или на записке, — говорит он, облокотившись на стойку для завтрака, его волосы в беспорядке, а вокруг глаз темные круги. Похоже, он не выспался прошлой ночью. — На записи с камер видеонаблюдения виден парень, но это точно не Дин, брат. На кадрах нет лица, но парень слишком мал для Дина. Я подумал, что это мог быть Ашер, но он утверждает, что весь день был дома. Не самое сильное алиби, поэтому мы проверяем камеры в его районе, чтобы подтвердить это. — Он достает из заднего кармана своей униформы сложенный лист бумаги. — Это лучший ракурс, который у нас есть.

На парне черная толстовка с капюшоном и пара черных тренировочных штанов, но я должен согласиться с Шоном… это не Дин. Его шесть футов семь дюймов трудно скрыть. Кто бы ни был на фотографии, он не был бы так высок, даже если бы прыгнул.

Я потираю лицо, передавая фотографию Талии.

— Ну и что? Он вломился сюда, напугал мою девушку, оставил записку с угрозами и остался безнаказанным? Это чушь собачья, Шон. Как я могу оставить Талию в одиночестве, когда он на свободе?

— Мы работаем над этим. Несколько моих ребят прочесывают записи с камер видеонаблюдения в городе, пока мы разговариваем. Я также договорился с кем-то, кто приедет завтра и установит камеры внутри квартиры, а ты, — он посмотрел на Талию. — Если что-то случится, позвони мне или напиши сообщение с просьбой о помощи или 911. Я установлю на твоем телефоне функцию определения местоположения, чтобы я знал, где тебя найти.

Она немного бледнеет, и мой желудок тоже опускается, когда я представляю все возможные сценарии, которые Шон пытается предотвратить.

Это не игра.

Это реальность.

Шон ждет, что он вернется и сделает Бог знает что.

— Подумай, — говорю я, притягивая ее к себе так, что она упирается спиной в мою грудь. — Кто может желать тебе зла? Может ли это быть кто-то из Греции? Бывший парень?