— Вчера вечером у меня было свидание, — признаюсь я ей, покусывая нижнюю губу в ожидании взрыва эмоций, который, скорее всего, последует за ее вздохом.

— Подожди, подожди… когда ты рассталась с Майком? — она наклоняется над столом, как будто это самая захватывающая новость, которую Челси слышала за всю неделю.

— Вчера, — произношу я и вздрагиваю.

— Подруга, — смеется она.

— Все закончилось так давно, что, стоило лишь сделать это официально. Я не думаю, что он когда-нибудь порвал бы со мной, даже несмотря на измены. У него был идеальный расклад: девушка, когда это было удобно, и свобода спать с кем вздумается.

— Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Просто ты уже столько раз расставалась с ним. Уверена, что хочешь так быстро втянуть в это кого-то еще и, возможно, причинить ему боль? Я имею в виду, ты не просто пытаешься отвлечься?

— Если вчерашнее свидание не сработает, то это не из-за Майка.

— Одно свидание, а у тебя глаза так и сверкают при одном упоминании о нем, — ухмыляется она, изогнув бровь. — Как его зовут?

— Джексон, — отвечаю я.

— Вот опять этот блеск.

— Прекрати, — смеюсь я.

— Чем Джексон зарабатывает на жизнь? — Она наклоняется вперед и подтягивает ногу под себя на стуле, увеличивая свой рост на несколько дюймов.

— Он врач в Массачусетской больнице — кардиолог.

Челси кладет руку на грудь и откидывает голову назад.

— Ну, тогда прошу прощения. Да, думаю, теперь с Майком можно попрощаться.

— Я вроде как сегодня опять с ним встречаюсь, — признаюсь я ей.

— А завтра ты выходишь замуж? — уточняет Челси, и на ее лице появляется ухмылка.

— Как знать, и, может быть, я рожу от него ребенка в пятницу.

— Эмма, будь осторожна, хорошо? Ты так привыкла чувствовать себя несчастной, что я не хочу, чтобы ты снова совершала ошибки. Ты заслуживаешь большего, чем то, что у тебя было. — Она кладет свою руку поверх моей. — Не торопись.

— Я ценю твою заботу, но обещаю, что на этот раз все зависит от меня. Я внезапно осознала, как быстро проходит жизнь, а я только и делала, что смотрела, как она проносится мимо. Именно поэтому теперь готова полностью погрузиться в нее и испытать то, чего мне так не хватало.

— Ах, ты хочешь большой любви. Теперь ты говоришь на моем языке, — заявила она довольно, ткнув пальцем мне в нос. — Иди и возьми свое счастье, подруга. Ты его заслужила.

Мои щеки пылают от этой мысли. Я пыталась успокоить свой пульс после нашего поцелуя с Джексоном, не заботясь, что будет после него.

— Ты такая милая… и романтичная, — шучу я.

— Знаешь, я слышала, что во время секса выделяется химическое вещество, которое делает человека креативнее. Может быть, это даже поможет тебе в работе.

Я подношу стакан с кофе к губам, надеясь, что он уже достаточно остыл, и делаю первый глоток. Набрав полный рот дымящегося напитка, я сужаю глаза, глядя на Челси.

— Послушай, тебе стоит стать психотерапевтом. Я не знаю, зачем ты целыми днями разливаешь кофе. Просто ты даешь самые лучшие советы, что мне когда-либо доводилось слышать.

— Забавно, что ты так говоришь. На этой неделе еще три человека сказали мне то же самое. — Это Челси. Я обожаю эту девушку. Всем нужна Челси в жизни. Она смотрит на очередь, растущую перед прилавком, и поджимает губы. — Кажется, мой перерыв закончился.

— В любом случае, мне нужно заняться работой. Спасибо, что выслушала меня, — тепло говорю я.

— В любое время, но в следующий раз не забудь о предварительной записи, — заявляет она, подмигивая мне и бросая воздушный поцелуй.

— Будет сделано, доктор Челси.

Я тороплю события или просто живу? Есть ли разница? Если да, то почему я не понимаю, что это такое, в тридцать один год? Не знаю, кто придумал эти дурацкие правила, по которым живут люди, но все внутри меня хочет увидеть Джексона сегодня вечером. Я не собираюсь сидеть и горевать о своих шестилетних отношениях целый месяц только для того, чтобы убедиться, что официально с ним рассталась. Мне нужно забыть не только Майка. Я больше не могу жить только ради чьих-то желаний и потребностей. На этот раз — только ради себя.

Впервые за всю неделю справляюсь с несколькими проектами за три часа, и мой телефон ни разу не звонит. Это похоже на маленькое чудо. Я отвечаю на шесть писем с вопросами о предстоящих проектах и опускаю взгляд на телефон, чтобы понять, что у меня еще есть пара часов, прежде чем мне нужно будет добраться до мамы, принять душ и подготовиться к вечеру.

Моя сумка смотрит на меня с другого конца стола, и я чувствую зависимость от бабушкиной истории, как от хорошей книги, от которой невозможно оторваться, только она настоящая. Она дергает меня за сердечные струны, и хотя чувствую, что должна дать своему сердцу отдых, я никак не могу остановиться.

Амелия

150 день — Май 1942 года

С самого начала мне удавалось отгородиться от зловония в своем бараке, но в одну из майских ночей оно ощущалось сильнее, чем обычно, мешая заснуть. При этом я понимала, как трудно будет работать на следующий день, если не удастся немного отдохнуть до того, как прозвучат свистки, и начнутся крики.

Я обхватила голову руками и отвернулась к стене, пытаясь представить горчичные поля золотистого оттенка и вспоминая аромат цветов, который доносил ветерок. Я была готова на все, лишь бы снова ощутить запах этого поля, почувствовать, как высокая трава щекочет колени, и насладиться теплом солнца, ласкающего кожу.

Дверь в наш блок открылась и тут же закрылась. Я избегала смотреть, опасаясь того, что могла увидеть. Иногда это входили заключенные, которых заставляли работать допоздна. В другие ночи это мог быть нацист, пришедший требовать то, что ему не принадлежит. Вот почему я предпочитала лежать так близко к стене, думая, что если я останусь в глубокой тени, то не стану мишенью.

Но похоже, удача в этот вечер оказалась не на моей стороне. На мои голые плечи опустились чьи-то руки, но они не причинили мне боли, как я ожидала. Они успокаивающе скользили по коже, и я подумала, не страдаю ли я галлюцинациями, представляя себе нежные прикосновения, а не грубость, с которой они с нами обращаются. Меня перевернули с боку на спину, и в ухо шепнули:

— Это я, Чарли. Молчи.

Заговори я, кто-нибудь услышал бы наш шепот и, возможно, понял бы, что я не против присутствия солдата в нашем бараке. Но в то же время не понимала, что он тут делает. Раньше мужчина никогда не приходил к нам посреди ночи.

— Нам нужно поговорить, — заявил он. Поглаживая кончиками пальцев мое лицо, он почти усыпил меня, но я никак не могла спать, пока Чарли рядом со мной. — Я выведу тебя из комнаты, хорошо?

Я слабо кивнула, не зная, видит ли он мой жест в полумраке. Чарли помог мне с платьем, которое я стала спускать до талии, чтобы быстрее выполнить неожиданную просьбу. Он потянул меня с кровати, и я позволила ему увлечь меня за собой, спотыкаясь, пока мы удалялись от корпуса. Он тянул меня за собой до тех пор, пока мы не оказались на улице, за казармой. Мы шли дальше, пока не наткнулись на укромное место за зданием, где находились тюремные камеры для тех, кто пытался совершить побег или не соблюдал правила и нормы.

— В чем дело? — шепотом спросила я.

Вместо ответа он протянул мне кусок сладкого хлеба. Я съела хлеб, изо всех сил стараясь не потерять ни одной крошки, но не успела проглотить это лакомство, как он вложил мне в руку еще и початок кукурузы. Я попытался откусить его, но зубы заныли от долгого употребления в основном мягкой пищи. Я всегда следила за своей гигиеной, хотела поддерживать чистоту и не допускать появления болей во рту от кариеса, но здесь это никак не получалось.

Чарли заметил мою проблему и провел пальцами по свободным прядям волос, выбившимся из заплетенной косы.

— У нас сегодня не так много времени, — объяснил он.

— Тебе не нужно оправдываться, — ответила я. — Ты дал мне больше, о чем я когда-либо могла просить.