— А не кажется ли вам, что все это очень далеко от марксистского интернационализма?

— А зачем он, если не приносит пользы?

— Ну положим, марксистский интернационализм всегда полезен. Объясните, пожалуйста, кого нужно считать чистыми мусульманами?

— Всех мусульман.

— Всех, кто исповедует ислам?

Рыскулов, опасаясь ловушки, молчал. Помолчал и Куйбышев. Ему не хотелось обострять отношения с Рыскуловым. Но этот человек был заражен панисламизмом и пантюркизмом, а это может привести к тяжелым последствиям.

Кто он? Друг? Враг? Заблуждающийся?

— Я хотел бы, товарищ Турар, сказать вам сегодня то, о чем не буду говорить на конференции, — произнес Куйбышев негромко. — Если мои слова покажутся резкими, не обижайтесь: среди большевиков принято говорить правду в глаза, какой бы горькой она ни была. Я не могу и не хочу принимать всерьез то, что вы здесь сказали. Людям свойственно заблуждаться. Как известно, новая истина больше всего страдает от старых ошибок. Истина, по словам одного древнего мудреца, не подобна цветам, которые легко срываются по пути, она — далекая цель трудного пути. Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине — только один.

— Так укажите мне этот путь, если считаете, что я ошибаюсь! Я за Советскую власть, но без русских, потому что они не могут избавиться от своего великодержавного лицемерия.

— Путь указал нам Ленин: мы, коммунисты, обязаны подчинять национальный вопрос интересам классовой борьбы, главной цели рабочего класса — борьбе за социализм! Нельзя, чтобы существовала национальная обособленность. Нельзя, чтобы диктатура пролетариата подменялась диктатурой национальности. Когда мы говорим о праве наций на государственное отделение, то имеем в виду прежде всего преодоление былого национального недоверия и сплочение наций, а не разобщение их. Нельзя националистические страсти выдавать за общенациональные интересы! Нужно пробуждать в массах классовый инстинкт, а не расовый.

Рыскулов слушал и иронически улыбался.

— Не сердитесь, Койбаши-ака, — сказал он. — У нас говорят: если крикнешь в кувшин — и кувшин на тебя крикнет. Вот я и есть тот кувшин. Вы хотите, чтобы мы, мусульмане, подчинили свои национальные интересы интересам рабочего класса? А где он у нас, пролетариат? Его нет. Или почти нет. Все рабочие — русские. У нас нет рабочего класса. Вот и выходит, что свои интересы мы должны подчинять русским железнодорожникам.

— Вы подменяете понятия. Мировой пролетариат и здешние русские рабочие-железнодорожники, немногие из которых в самом деле заражены колонизаторским шовинизмом, — далеко не одно и то же. Таких рабочих будем воспитывать или изгонять за пределы Туркестана. Вот как обстоит дело. Ну а если у кого и существует боязнь вооруженного мусульманина, то посоветую таким вытравить из себя эту мысль, этот предрассудок путем глубокого и всестороннего обдумывания этого вопроса. Мы должны согласиться с вами вот с чем: если, с одной стороны, является вредным русофильство, то, с другой — столь же отрицательным нужно признать чрезмерное национальное чувство мусульман, раздраженное долгой шовинистической политикой, которая здесь проводилась. То и другое должно быть оставлено! Вы согласны со мной?

— Я об этом скажу на конференции...

Он ушел. А Валериан Владимирович долго сидел в глубокой задумчивости, взвешивая каждое слово Рыскулова. Что с ним происходит за последнее время? Нет, ни в чем убедить его не удалось.

На словах Рыскулову хочется объединить в одну республику мусульман всего мира. Красиво и заманчиво. А чтобы мусульмане всего мира пошли за Рыскуловым, признали его своим вождем, он готов пожертвовать классовым принципом. Дескать, нет ни узбеков, ни туркмен, ни киргизов, ни богатых, ни бедных, а есть единая тюркская нация. Высмеивая позицию Рыскулова, Тюракулов иронизирует: «Святой Коран и святой ислам ничего не говорят о делении на классы». Рыскулов — национал-уклонист. Вот он кто! Ему только кажется, будто у него иная форма сознания. Все это уже было, было. Были бундовцы со своими претензиями на национальную исключительность; была Центральная рада — «единственная защитница» интересов украинского народа; были мусаватисты; были идеи «культурно-национальной автономии», разъединяющие пролетариат по национальному признаку, за которые дружно ратовали кадеты, меньшевики и ликвидаторы; белорусская громада; армянские дашнаки; грузинские социал-федералисты и прочая, и прочая. Национальный эгоизм, стремление обособиться, замкнуться в свою национальную скорлупу, отгородиться китайской стеной от классовой борьбы мирового пролетариата, разрушить пролетарскую солидарность, грабить свой народ, свой пролетариат, свое крестьянство — все было, было. Были Бухарин и Пятаков, отрицающие право наций на самоопределение, с их лозунгом: «Прочь границы!» Были «ревнители грядущего дня», запугивающие тем, что коммунизм в конце концов капитулирует перед национализмом в масштабе всего мира. Все было. Почему человечество с таким трудом и с такой кровью осознает свою собственную пользу?..

Когда в Центральной России произошла Октябрьская революция, Турар Рыскулов восторженно приветствовал ее, потом участвовал в создании и укреплении Туркестанской АССР, которая вошла в РСФСР. Когда Туркестан оказался в полной изоляции, окруженный со всех сторон врагами, Рыскулов не помышлял о создании так называемой «мусульманской армии», об образовании тюркской республики, управляемой чистыми мусульманами. Он выступал с речами, в которых доказывал, что только в союзе с великим русским народом возможно само существование Советского Туркестана и что вся надежда мусульманских трудящихся масс на Красную Армию, что главная задача коммунистов — раскрепощение трудящихся угнетенных национальностей.

Так Рыскулов говорил совсем недавно. Тогда, когда казачий атаман Дутов захватил власть в Оренбурге, а в Коканде образовалось буржуазно-националистическое правительство, выступавшее за «культурную автономию». Советская власть едва-едва утвердилась в Ташкенте, Самарканде, Ашхабаде и других городах. Красногвардейские отряды обливались кровью, отстаивая завоевания революции. Рыскулов клялся в интернациональных чувствах Кларе Цеткин, приезжавшей в прошлом году в Ташкент...

Как тут все началось?..

В ночь на 28 октября 1917 года Туркестанский комитет Временного правительства, не желая отдавать власть Советам, пытался разоружить революционные 1‑й и 2‑й Сибирские полки. Сражение революционных солдат Ташкента и красногвардейцев длилось четыре дня. Юнкера и казаки сложили оружие. Власть перешла в руки Советов. Да, вот с этого, пожалуй, все и началось. Судили главаря мятежа графа Доррера, который признал, что «большевизм — это широкое народное течение» и что «была допущена громадная ошибка, когда пытались бороться с ним».

Осенью 1918 года лидеры ашхабадских эсеров «пригласили» в Закаспий английские войска генерала Маллесона. В Туркестане появился брат известного белого генерала Корнилова. Он организовал заговор, который охватил всю территорию края. Корнилов активно привлек к антисоветскому движению басмачей. То был заговор «Туркестанской военной организации», руководители которой были связаны с английской миссией; она и направляла деятельность подпольной заговорщической организации. План борьбы с Советской властью предусматривал совместное выступление всех контрреволюционных сил — Дутова, ашхабадских мятежников, главарей контрреволюционных туркменских племен, басмачей, войск бухарского эмира и хивинского хана. Полковник Зайцев повел своих казаков на Ташкент. Но был разбит и пойман. Потом произошло в Ташкенте восстание Осипова. Это было особенно коварное восстание, так как во главе его тайно стоял военный комиссар, командующий вооруженными силами края, член коммунистической партии. Он приказал расстрелять Председателя ЦИК Туркестанского края Вотинцева, Председателя Совнаркома Фигельского, Председателя Ташкентского Совета Шумилова и еще одиннадцать видных советских работников и объявил военную диктатуру. Комендант крепости двадцатичетырехлетний унтер-офицер Иван Панфилович Белов встретил мятежников огнем и разогнал их. Осипову удалось удрать к басмачам, с собой он прихватил золото из Государственного банка.