Какой же злой он был… Хотя, нет. Он был в гневе.

— Ты ступай, — боясь его до чертиков, как можно спокойнее произнесла я. — Я еще немного погуляю, может, на горке прокачусь, — поглядела на ледяного гиганта вдали, — и, вернусь с Мирзой, — заметила подругу у палатки с крендельками.

— Прокатимся вместе, — холодно произнес он и, схватив меня за руку, потащил к горке.

Кажется, он все понял… Ложь не удалась. Мне конец!

Стоя у подножия горки, я с завистью наблюдала за влюбленными парочками. Они сидели на деревянных санях, прижавшись друг к другу, и звонко смеялись. Их счастье было заразным, и в моей груди зародилась тихая тоска.

— Не боишься? — спокойно, словно пару минут назад ничего не было, спросил Эсбен.

— Не боюсь, — улыбчиво ответила я, хотя ужасно волновалась.

Подняв меня на руки, Эсбен преодолел несколько десятков ступеней. Достиг вершины и остановился, оглядываясь вокруг.

— Красота — прошептала я, указав на раскинувшуюся перед нами заснеженную равнину, озаренную солнцем.

— Да, — согласился принц, посмотрев на меня, — красота.

— Тогда, поехали! — весело крикнула я, стараясь отбросить всякие сомнения.

Мы сели на деревянные санки, Эсбен взял в руки веревку и приготовился к спуску.

— Держись! — крикнул он, и санки со свистом полетели вниз, неся нас по ледяному склону.

Ветер свистел в ушах, снег летел в лицо, но я не испытывала ничего, кроме радости. Я была счастлива.

Мы пролетели по горке, смеясь и крича, и остановились у самого низа.

— Еще раз! — крикнула я, утягивая принца наверх, к новой порции веселья.

После горки мы слепили снеговика, налюбовались ледяными скульптурами и прогулялись по ярмарке.

Видимо, дела принца были не такими и срочными.

— Эси, — начала я, когда мы ужинали в трактире, — а почему ты не уволишь профессора Варгельсена, если так его ненавидишь?

Эсбен опешил, картофелина застыла на полпути ко рту.

— Кто сказал, что я его ненавижу? — пробормотал он, наконец, проглотив картофелину. — То, что мы частенько спорим и даже дрались пару раз, не значит, что я испытываю к нему неприязнь. Просто, я не люблю, когда трогают мое…

Кажется, я совсем не понимаю мужчин…

— К тому же, — ухмыльнулся принц, — Альмод отличный боец и сильный дракон. Верный товарищ в бою.

— А еще он приставучая пиявка, — хихикнула я, не решаясь начать есть. Честно говоря, я стеснялась делать это при Эсбене, хотя при виде жареного мяса текли слюнки.

— Не мне его судить, — нахмурился принц. — Синеглазка, а ты почему ничего не ешь?

— Не хочу, — соврала я.

Эсбен загадочно улыбнулся и пересел ко мне. Порезал мясо и овощи на небольшие кусочки и принялся кормить меня.

— Эси, но я правда не…

— Раз синеглазка стесняется при мне есть, покормлю ее сам, — прервал меня принц, уже поднося ко рту кусочек сочного мяса.

Смущение залило меня краской. Откуда у него такая забота?

Вернувшись в лагерь, Эсбен проводил меня до палатки, тепло пожелал доброй ночи и, на прощание, страстно поцеловал.

— Я еще никогда так не веселился, — прошептал он и скрылся в ночи.

Следующая неделя прошла в изнурительных тренировках. Магические бои с утра до вечера. Я старалась избегать Авелию, меняя направление, если замечала ее вдали. Свою магию я скрывала, отрабатывая лишь боевые приемы, которым нас учили. Эсбен и Альмод покинули лагерь на следующий день после нашей прогулки. Принц объяснил, что у них возникли срочные дела, связанные с обороной королевства.

Я скучала по нему.

Один раз Печать напомнила о себе, и принц сразу пришел на помощь. Правда, одним поцелуям дело не закончилось.

Этот ненасытный развратник делал со мной такое, что вспоминать стыдно.

Вместо двух недель, как было запланировано, провели в лагере всего одну. И первый же день в столице преподнес мне неприятный сюрприз.

По возвращении, я впала в ступор при виде того, что творилось дома. Казалось, словно по нему пронесся ураган. Мебель перевернута вверх дном, на полу и полках пух от подушки, матрас изрезан, половицы выдраны с корнем. Сердце заколотилось в груди, и я почувствовала, как меня потряхивает. Это не выглядело, как ограбление, а скорее, словно что-то искали. Но что? И кто мог так перевернуть мой дом?

Трясущимися руками я не могла ничего взять.

Опустилась на пол. Из глаз потекли слезы. Как же мне теперь все это восстановить! Вернее, на какие деньги?

Снова оглядевшись, задержалась на полке. Шкатулки матери не было. Обыскала весь дом, заглянула в каждый угол. Шкатулка пропала.

Как же так! Кому она потребовалась? Там ведь ничего, кроме пары нефритовых колец и рецептов с выпечкой, нет. Хотя, в потайном отсеке, лежала еще и старинная семейная реликвия… Маленький жемчужный кулон, передававшийся из поколения в поколение. Неужели это все ради него?

Провозившись до поздней ночи, в попытке разгрести этот ужас, устало рухнула на порванный матрас и уснула.

Утром, когда проснулась, привела себя в порядок, и поспешила в Академию. Говорить Эсбену о случившемся не собиралась. Я и так боялась, узнай он правду о моей магии. А если еще про погром и шкатулку расскажу, то вызову ненужные вопросы. Я не хотела еще больше его волновать, хотя и сама была в отчаянии.

Эсбен

— Войдите, — рявкнул я, когда в мой кабинет посмели постучаться. Ненавижу, когда кто-то нарушает мое спокойствие! Никто, кроме…

— Ректор Асульфор, — раздался знакомый, надменный голос. — Как же удачно, что я вас застала.

— Авелия, — холодно бросил я, с раздражением глядя на девку. — Все вопросы через деканат.

— А это не вопрос, — загадочно произнесла она и, не дожидаясь приглашения, плюхнулась в кресло. — Я пришла кое-что рассказать. Вы еще спасибо мне скажете.

Я непонимающе помотал головой. Ненавижу, когда ходят вокруг да около, вместо того чтобы говорить прямо.

— Почему ты думаешь, что это меня заинтересует? — сухо отрезал я, проверяя расписание синеглазки в планшете.

— Потому что это касается вашей игрушки, Тиры.

Услышав имя, я тут же отбросил планшет. Если эта дрянь снова заикнется о враге, отчислю! Даже не посмотрю на то, что ее отец лучший друг короля. Моего отца.

— А вы знаете, что Тира — Фульгрийка? Наш заклятый враг.

— Еще слово, — прошипел я, — и можешь собирать вещи!

— Но это правда! Спросите профессора Варгельсена, он подтвердит! — Эта дрянь не успокаивалась, еще и Альмода втянула в свою ложь. — Я видела ее магию, ее молнии!

Я вскочил со стула. Это уже переходило все границы!

— Пошла вон, — рявкнул я. — Отчислена!

— Но, ректор… — голос девки дрогнул. — Я не вру. Позовите профессора!

— Пошла. Вон.

— Я говорю правду!

Что-то здесь было не так. Авелия не выглядела так, словно врет.

Вызвал Альмода.

Когда он вошел в кабинет, я попросил Авелию повторить то, что она мне рассказала.

Впервые я увидел в глазах друга испуг. Альмод принялся молча ходить по кабинету, будто подбирая слова.

— Правда или нет? — сухо спросил я, чувствуя, как во мне закипает ярость.

— Правда, — наконец ответил он слова, которые я боялся услышать, и принялся рассказывать.

«Правда», — прошептал я себе под нос, не веря своим ушам. Фульгрийка? В моей Академии? И я ее не узнал? Я в немом бешенстве снова вскочил со стула. Я был ослеплен красотой, очарован ею. И никогда бы не подумал, что она могла бы быть врагом.

Тира

Сидя на семинаре по боевой стратегии, я совсем не слушала преподавателя. Мои мысли были заняты погромом в доме и попыткой понять, зачем им потребовалась шкатулка.

Да кем же была моя мать…

Не замечая, как аудитория погрузилась в тишину, я вдруг ощутила на себе десятки взглядов. Холодных, пронизывающих, как ледяной дождь.