— Ну, тогда магию бы применили и пробрались, — продолжал ворчать Бакэ.

— Я так и сделаю, если все сегодня ночью пройдет неудачно, или Тамэ не выйдет из дворца, — и я подошла к мужчине, который жонглировал кольцами на площади, на радость окружавшей его ребятне.

Нужна ли им была девушка в труппу? Нет, разумеется, но кто бы посмел мне отказать? Стоило мне поднять голову и взглянуть на владельца бродячей труппы, как все вопросы сразу отпали.

— Госпожа желает маску? — кланяясь, спросил он.

— Да, госпожа желает. Гаку-бива у вас есть? — спросила я, о моей любимой груше… ну музыкальном инструменте.

— Разумеется, госпожа. Пройдёмте вот сюда. Мы все вам выдадим. Представление уже скоро начнётся, — сказал кланяясь он.

Это было особенно весело, когда я поняла, что мне выдали темно-коричневое кимоно, что должно символизировать тайну и загадку, и маску… кицунэ.

А вот гаку-бива была весьма плохо настроена, и я убила час на то, чтобы ее настроить, и она начала бы издавать мелодичные звуки. Окончательно стемнело. Я переоделась в костюм лисички и, надев маску, забралась на возвышенность, взяв в руки инструмент.

Передо мной уже стали появляться первые зрители, а площадь осветилась огнями и фонариками.

Мою темную фигуру было не так-то просто разглядеть. Это придавало мне загадочности и тайны. Я же сидела и пристально рассматривала начинающую собираться толпу. Я применила магию и раскинула легкую незаметную сеть. Она должна была оповестить меня, когда на площади появиться Тамэ. А так же об опасности или угрозе. Не важно, что будет за угроза, но сеть отреагирует, и я насторожусь. Наблюдательность еще никто не отменял, но и легкая незаметная магия будет не лишней.

Сначала меня насторожила фигура крестьянина с обычной палкой. Мечей при нем не было, одежда была в дырах, и сам его облик был весьма неприятен. Только вот под его ветхой одеждой оружия было слишком уж много. Это был наемный убийца, теперь это не вызывало у меня сомнений. На него не обращали внимания и старательно отводили глаза. А вот я, наоборот, не спускала глаз и именно поэтому и уловила его интерес к огромной фигуре, которая появилась на площади из одного из переулков.

Тамэ медленно и как будто лениво вышел на площадь на встречу со своим убийцей.

И со мной!

*Ри — расстояние, примерно равное 4 км, т.е. в переводе — пять километров в длину.

**Столица Хэйан, современный Киото, как и её предшественники, была спроектирована по китайской градостроительной системе «шахматной доски», с учётом китайской философии фэншуй. С высоты птичьего полёта она напоминала прямоугольник. Её протяжённость с севера на юг составляла 5,3 км, а с запада на восток — 4,5 км. Я буду использовать реально существующие названия улиц и строений, с учетом современных особенностей и того, что было характерно для описываемых мною событий. Все названия реально существовали и Проспект Красного феникса, и храмы, и рынки. Я описываю и расположение дворца, как это было в то время с небольшими художественными отступлениями.

***Тории имеются в каждом синтоистском святилище и являются их отличительным признаком. Обычно они стоят на пути к святилищу и отмечают начало священной территории. В некоторых святилищах может быть несколько торий. Некоторым храмам принято приносить в дар тории, в таком случае их ставят одни за другими, образовывая аркаду, как например знаменитый храм в Киото Фусими Инари с аркадами из тысячи торий. Такие ворота символизируют границу между миром живых и умерших. У японцев бытует поверье — птицы садятся на перекладину и, улетая, уносят души умерших людей. Также тории считаются символом удачи. Существует легенда происхождения тории. Проходя через врата тории, человек попадает в особое место, где живут боги. Каждый, кто оказывается на священной территории, может пообщаться с духами. С другой стороны, через арку ворот духи попадают в мир людей. Тории могут стоять не только перед территорией храма или святилища. Поскольку японские божества — живут в каждом природном объекте, сакральными могут считаться природные места, вызывающие трепет. Аркаду из тысячи торий можно увидеть сейчас, это одно из самых посещаемых туристических мест Японии, но в описываемые мной времена её еще не было.

****Расёмон «за́мковые ворота» — ворота, стоявшие в южных концах основных городских проспектов в древних японских столицах Наре и Киото. Расёмон в Киото являлись самыми величественными из двух монументальных ворот, возведённых в период Хэйан. Эффект Расёмона — термин, связанный с недостоверностью очевидцев и описывающий ситуацию, в которой событие получает противоречивые субъективные интерпретации или описания вовлечёнными лицами. Эффект назван в честь фильма Акиры Куросавы «Расёмон» 1950 года.

*****Идзакая — тип японского неформального питейного заведения, в котором посетители выпивают после рабочего дня. Функционально идзакаи схожи с ирландскими пабами, испанскими тапас-барами, ранними американскими салунами и тавернами. Они появились позже описываемых мною событий, но у меня Фэнтези и я решила оставить.

******Саругаку «обезьянья музыка» — театрально-песенные представления, которые исполняли бродячие труппы, начиная с VIII века, вид японского народного фарса, содержащего акробатику, клоунаду, жонглирование, хождение на ходулях, танцы и песни, фокусы. В Японии традиционно считается, что театр Но создали бродячие мимы саругаку-хоси.

*******Кабуки «песня, танец, мастерство», «искусное пение и танцы» — один из видов традиционного театра Японии. Представляет собой синтез пения, музыки, танца и драмы. Исполнители кабуки используют сложный грим и костюмы с большой символической нагрузкой. Жанр кабуки сложился только в XVII веке на основе народных песен и танцев, гораздо позднее описываемых мною событий.

Паутина на ветке!

Вновь пахнуло жарой на меня

В этой летней роще.

Автор Уэдзима Оницура — японский поэт-новатор, мастер хайку, чьи годы жизни прошли в период Эдо. Родился в самурайской семье в Итами местечке неподалеку от Осаки. Оницура был современником Басё, но они не были знакомы. Заниматься сочинением хайку Уэдзима Оницура начал еще в детстве. Оницура стремился чтобы в стихах появились более глубокие, «высокие» мотивы, близкие к эстетике танка и рэнга. В своих теоретических работах заложил новые основы поэтики хокку. «Вне правды нет хокку», — утверждал Уэдзима Оницура.

Перевод с японского В. Н. Марковой

«Безумству храбрых поем мы славу! Безумство храбрых — вот мудрость жизни!» — мелькнули у меня в голове бессмертные строчки, пока я смотрела на Тамэ.

Мой Тамэ совершенно спокойно шел на верную гибель.

Пока он проходил вперед через толпу, которая давала ему дорогу, как льдины обычно расступаются перед ледоколом, я успела увидеть около мнимого нищего парочку его друзей-товарищей, а затем заметила и еще нескольких подозрительных замарашек. Всего, по самым приблизительным подсчётам, в толпе было порядка десятка наемных убийц.

А рядом с Тамэ было всего два воина. И это были даже не братья, чье воинское искусство я видела, и оно меня вполне устроило, как защита для Тамэ. Нет, это просто были два самурая, не самые опытные в придачу. «Наверняка добровольцы. Этакие агнцы на заклание!», — хмурилась я под маской кицунэ.

Да, Тамэ возвышался на д толпой, и его охотно пропустили почти в первые ряды, но при этом в самый первый ряд он не пошел, а остановился там, где ему и так было все прекрасно видно из-за богатырского роста.

Надо отдать должное его спутникам, они встали за ним, прикрывая ему спину, и не смотрели представление, как он. Они выставили перед собой довольно большие щиты, которые держали в руках, прикрывая Тамэ с двух боков и спины. За ними никто, разумеется, ничего не видел, но все же народ толпился.