Было видно, что мальчик очень устал. Мне все же, казалось, что такая нагрузка не для подростковых плечиков, но видя, как он трудится, как восторженно ловит каждое слово или взгляд мастера, я понимала, что не следует мне в это вмешиваться.

— Татара*, — понимая мое восхищение, протянул паренек, махнув рукой на печь. — И скоро будут ее разбивать.

— Что? Как разбивать**? — забеспокоилась я.

— По-другому не извлечь из нее готовую сталь, — равнодушно сказал парень, но видя мое расстроенное выражение лица, поспешно добавил, — Ты не волнуйся! Мы ее восстановим. Достанем сталь и восстановим.

Результатом этой долгой ночи стал огромный кусок стали, тяжелый и красный, напитанный моей магией и наполненный пышущей огненной яростью разбушевавшегося вулкана. Это было очень красиво, и у меня даже дыхание перехватило от этого незабываемого зрелища.

— Только половина пойдет на изготовление клинков, — авторитетно сказал Джун, видя с каким восторгом я рассматриваю полученную сталь.

— Да? Почему?

— Половину мастер забракует, — махнул он рукой.

И тут к нам подошёл Тамэ и, схватив меня в охапку, потащил от кузни.

— Все остальное завтра. Тебе нужно выспаться. Ты сутки на ногах! — сказал он, волоча меня к баням.

«Заботливый он у меня!» — думала я, погружаясь в деревянную кадку.

Я настояла на том, что буду присутствовать и на сортировке полученных кусков стали. И с удовольствием следила за мастером, который отбраковывал те или иные куски полученного металла. Делал это не он сам, а его ученики, которые сидели рядом. Это, как мне объяснили, был один из важных уроков, в котором мастер передавал опыт своим ученикам. Вот такая интуитивная сортировка стали выявляла будущего мастера или отправляла ученика и дальше таскать мешки с углем и железным песком.

Определяли они это на глаз. Нужно было взять кусок метала и положить его в ту или иную сторону. Как оказалось, не все выплавленные куски были бракованные. Просто многие из кузнецов в деревне предпочитали работать с той или иной сталью. Наверное, это зависело от количества примесей и оставшихся шлаков.

Я следила за каждым из учеников и все же была недовольна распределением кусочков. Я посмотрела на Тамэ, а потом на матера, и оба мне кивнули.

Я присела на корточки, придирчиво осмотрела полученные в результате отбора куски стали и начала свой отбор под внимательным взглядом мастера.

Я руководствовалась не цветом или разводами. Я просто отбирала те куски стали, в которых было больше всего магии. Моей магии.

— Я хочу из этой стали мечи, — выдала я упрямо, когда закончила.

Тамэ, нужно отдать ему должное, не пошел на поводу моих «хотелок», а сначала посмотрел на мастера и, дождавшись его кивка, довольно расплылся в улыбке.

— Все что ты захочешь, — хитренько улыбнулся он.

Я в ответ фыркнула. Вот же! Но на самом деле я была довольна. Он не слепо потакает, но и прислушивается ко мне, а для меня это тоже было важно. И уж точно важнее конфет и букетов цветов…. Хотя и они не помешали бы.

Только на следующий день мы отправились к кузнецу. Кузнец и трое его учеников встретили нас с Тамэ поклонами и пригласили в кузню. Там тоже была печь, воздух в которую качали рабочие, нагнетая жар, и в ней уже плавилась отобранная мною сталь.

Тамэ принялся раздеваться и попросил огромный молот. Я во все глаза смотрела на его исполинскую фигуру, а кузнец довольно улыбался. Его ученики были гораздо слабее огромного Тамэ. Но Тамэ, видя, как это важно для меня, решил, наверное, пройти до конца все этапы со мной и довольно улыбался, видя мои восторженные глаза.

А дальше начался перезвон. Кузнец мастер, используя молоток поменьше, задавал ритм и указывал куда нужно бить. Тамэ и еще два подмастерья огромными молотками стучали и расплющивали куски стали.

Мне молот не дали даже подержать, хотя очень хотелось хоть разок тоже ударить, но я поняла, что у Тамэ есть своя чаша терпения, и переполнять ее ни к чему.

Когда сталь под ударами Тамэ становилась достаточно плоской, ее сгибали пополам, затем снова раскаляли и снова стучали по ней кувалдами.

— А зачем ее вот так все время складывать? Ведь в результате все равно получается, что она того же размера что и была? — спросила я, когда мы вышли из раскаленной кузни на улицу, а мальчики принесли нам воды.

— Она так перемешивается, — ответил Тамэ.

— Перемешивается?

— Да. Все же из печи ее достали грубую. А вот таким многократным складыванием мы ее делаем равномерной.

— Ага, это как тесто замесить, — поняла я.

— Тесто?

— Ну да! Чтобы не была отдельно мука, отдельно дрожжи, отдельно вода, — пояснила я.

— Ты умеешь готовить? — удивленно спросил Тамэ.

— Да! — кивнула я и увидела его довольный взгляд.

«Вот, не зря рецепты с Рен читала!» — подумала я про себя.

— Сталь становится однородной, — закивал мастер, подтверждая слова Тамэ, — в ней не остается слабых мест. К тому же так сталь дышит.

— Дышит? — переспросила я.

— Всем нужно дышать. И стали тоже.

«Видимо что-то с воздействием кислорода связано», — подумала я про себя.

Я не считала сколько раз мы вот так складывали сталь, но потом вспомнила, что на моей вакидзаси слоев было очень много, и их даже было видно по таким красивым волнистым линиям.

Долго я находится в кузне не могла. Там было просто невероятно жарко, и я периодически выскакивала на улицу, не в силах больше оставаться в этом аду. Мне оставалось только поражаться выносливости кузнецов и их помощников. Тамэ, кстати, держался хорошо за счет своей невероятной физической мощи, но и он выходил вместе со мной, а я старалась задержать его рядышком подольше. Успеет еще молотом намахаться.

После того, как моему будущему мечу придали форму клинка, мы вышли на улицу, и мастер с подмастерьями стали покрывать его слоями самой обыкновенной глины. И делали они это неравномерно. Где-то слой глины был более толстый, а где-то — тонкий. Потом, обмазав его таким образом, они снова засунули клинок в печь. А когда глина нагрелась, резко опустили его в воду.

«Закалка», — вспомнила я школьные уроки.

«А слои глины, наверное, по-разному распределены, чтобы по-разному твердело. В конце концов, обух и лезвие имеют разную толщину и твердость», — устало мелькало в моей голове, но что-то уточнять сил уже не было.

— Многие мечи ломаются именно на этом этапе, — с поклоном сказал мастер.

— Но мой не сломался?

— Нет. У учениц Нобу Итиро редко когда ломаются клинки от закалки, — ответил мне мастер и улыбнулся довольно.

Потом мой меч снова засунули в раскалённую печь. Чтобы он прогрелся весь окончательно, для пущей твердости.

И снова Тамэ тащил меня на себе в баню, потому что у меня сил идти самой не было.

На следующий день было решено, что мы сделаем перерыв. Просто потому, что необходимо было набраться сил перед полировкой и заточкой. А еще мы давно не тренировались и пошли стрелять из лука. Мой уровень стрельбы меня по-прежнему удручал, но я очень старалась. Братья Тамэ стояли в сторонке. Они зачем-то увязались за нами и с любопытством смотрели, как я пускаю стрелы в цель.

— Они будут смеяться? — зло шепнула я, когда моя стрела попала в ближайшую цель, но вот до дальней опять не долетела.

— Ты что⁈ Они восхищены! — удивленно вскинул брови Тамэ. — Ни одна девушка так не умеет.

Я, глядя на хмурые взгляды братьев Тамэ, ни на минуту не поверила в их «восхищение». Они мрачно смотрели на меня и Тамэ и наверняка были не довольны моими слабыми успехами. Поэтому, когда мы достали палки, заменяющие нам мечи, я как-то очень резко пошла в атаку.

Но привычка и вбитые Нобу, Шиджем и Кио уроки дали о себе знать, и я очень быстро успокоилась после первых же выпадов. В бою главное не эмоции. Гнев и ярость следует оставить. Нужно спокойствие и ясный ум.

«Кому я что хочу доказать?», — думала я, уворачиваясь от ударов Тамэ.

И вот уже я улыбаюсь и ловлю его ответные довольные взгляды.