— Такой юной особе, каковой являетесь вы, Са́цки, не дозволительно высказывать свои соображения в области моральных и нравственных устоев королевства. Посему велю вам замолчать.

Обиженный юный голос ещё что-то попытался возразить, но звон колокольчика председателя не позволил ему сделать этого.

Коррехидор уверенно шёл на голоса, и очень скоро они оказались в большой светлой комнате с подмостками, заднюю часть которых занимали прекрасно выполненные декорации в стиле пейзажных акварелей. В них безошибочно угадывался неповторимый стиль художника эпохи Влажных ветров – мастера Гокуси. Перед подмостками разместилось полтора десятка дам в старинных нарядах. Они сидели на мягких стульях, более смахивающих на кресла без подлокотников. Отставленный к самым подмосткам стул занимала крошечная женщина с коротко остриженными поседевшими волосами. Услышанный чародейкой из коридора колокольчик она держала в руках.

— Господа, — воскликнула председательствующая, щурясь на вошедших, — здесь происходит собрание Женского клуба, попрошу вас не мешать. Даже в случае какого-либо дела, вам придётся обождать за дверью, пока мы разрешим все вопросы. В комнате для посетителей найдутся удобные диванчики и кресла. Покиньте нас!

— Госпожа Оку́ра, — возразил Вил и вежливо поклонился, — я бы с огромным удовольствием провёл время в вашей гостиной, потому как не забыл великолепные кексы, которыми мне посчастливилось угоститься в прошлый раз. Но служение нашему государю вынуждает меня поступить иначе.

Маленькая председатель легко поднялась со стула, сделала пару шажков и чуть наклонила голову набок.

— Вили! – воскликнула она уже совершенно иным тоном, — ты являешься счастливым исключением из всех господ мужского пола, кои только переступали порог нашей обители, — она пошла навстречу и вскоре уже тепло, почти по-родственному, обняла коррехидора, который всего лишь собирался поцеловать ей руку, — в чём дело? Столь официально!

— Увы, — сокрушённо проговорил Вил, — расследование.

— Ты, негодник, ухитряешься совмещать работу и прогулки в обществе хорошенькой девушки.

— Госпожа Окура, имею честь представить вам коронера его королевского величества мистрис Таками Эрику, — чародейка поклонилась с достоинством, с каким научилась кланяться ещё в Оккунари, — мы хотим побеседовать с госпожой Утидой. Надеюсь, ваше собрание переживёт её отсутствие на какое-то время?

— Ты собираешься арестовать нашу чтицу!? – приглушив свой звучный голос, возмутилась председатель, — это неописуемо!

— Тётушка Ри́зу, — Вилохэд пустил в ход одну из своих обворожительных улыбок, — разве вы видите со мной гвардейцев? Я просто хочу задать госпоже Утиде несколько вопросов.

Председатель женского клуба кивнула и, повернувшись к прислушивающимся дамам, проговорила:

— Хина, милочка, тут с вами желают поговорить.

Рика сразу, как вошла, попыталась угадать среди костюмированной дамской компании госпожу Утиду. Мысленно она выделила одну брюнетку с длинными, ниже талии волосами. Яркую, накрашенную и одетую по типу гейш минувших эпох. Однако, на зов председателя повернулась и встала совсем другая женщина. Она никак не соответствовала описанию костюмерши из театра. Из всех перечисленных Ари признаков, Хина Утида обладала, пожалуй, только одним – она производила очень ухоженное впечатление.

— Чем могу? – ровная густая бровь едва заметно дёрнулась.

— Где бы мы могли спокойно поговорить? – вместо ответа спросил коррехидор, и вопрос сей был обращён к председателю.

— Мой кабинет отлично подойдёт. Можешь распоряжаться им по своему усмотрению, Вилли.

— Давайте воспользуемся любезным разрешением госпожи Окуры, а там мы вам всё объясним.

В кабинете коррехидор, естественно, занял письменный стол, Рика примостилась возле него, а подозреваемой досталось кресло, которое Вил пододвинул почти вплотную к столу.

— Госпожа Утида Хина, — проговорил он, демонстрируя свой амулет коррехидора и представляясь, — у Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя есть к вам несколько вопросов относительно смерти солиста Королевского оперного театра Эйдо Финчи.

Женщина кивнула. Она производила абсолютно спокойное впечатление. Среднего роста, обычная, неплохая фигура, обычные черты лица. Причёска подобрана с большим вкусом: длинные густые волосы собраны в низкий пучок, а несколько выпущенных по бокам прядей превращают круглое лицо в овальное.

— Вам знакомы эти патроны?

В который раз за сегодняшний день Вил вытряхнул патрон и гильзу.

— Да, — склонила голову Хина, — мой отец коллекционировал оружие. Я знаю, что передо мной револьверный патрон большого калибра и стреляная гильза.

— Эти патроны из коллекции вашего отца?

— Боюсь, на сей вопрос я не смогу дать однозначного ответа. Я знаю, в нашем собрании довольно разных патронов и стволов, но именно ли к ним принадлежать эти, подтвердить не могу. А по какому, собственно, поводу Королевскую службу дневной безопасности заинтересовала коллекция моего покойного отца? Вы же не хотите сказать, что ими стрелялся Эйдо Финчи?

Её голос даже не дрогнул, в нём сквозило только безграничное удивление.

— Да, перед вам именно те самые патроны. Вы ведь не станете отрицать, что имели с господином Финчи любовную связь?

— Не стану, — ответила женщина, — при этом не представляю, как Эйдо смог добыть патроны. В доме моём он никогда не бывал, о коллекции отца я ему не рассказывала. И, исходя из вашей осведомлённости, полковник, я заключаю, что мой дом вы уже посетили и узнали много интересного от супруга?

Вил не стал отрицать.

— Факты указывают на то, что вы, госпожа Утида, подменили патроны в револьвере вашего любовника на премьерном спектакле с субботу. И таким образом убили его.

Госпожа Утида посмотрела на коррехидора взглядом, каким смотрят на умного человека, прилюдно сморозившего отменную глупость.

— И какие же, по-вашему, мною двигали мотивы? – спокойный голос этой тридцатилетней женщины, её уверенность в себе и абсолютная невозмутимость несколько сбивали с толку.

— Ревность и недавний разрыв, — не выдержала чародейка. Ей захотелось разом вывести женщину из себя, — вы попытались примириться с любовником, а он не пожелал. Вы заранее, на всякий случай, забрали из витрины «заячьи» патроны, а когда попытка примирения потерпела крах, зарядили их в револьвер Финчи. Вы убили его!

Госпожа Утида помолчала, разглядывая свои ухоженные руки с несколькими кольцами, потом заговорила.

— Я поняла ход ваших мыслей, однако, вынуждена разочаровать вас, госпожа Таками, я не убивала Эйдо.

— Редко, когда убийца сознаётся сразу, — заявила Рика, — но все улики против вас.

— Насколько я читала в детективных романах, для суда нужно, чтобы у подозреваемого в убийстве были три вещи: мотив убийства, возможность совершить его и способ убить.

Вил кивнул, у него начинала вызывать симпатию эта умная уравновешенная женщина, становилось немного жаль, что она убила любовника.

— Так вот, господа сыщики, у меня был способ. Не сомневаюсь, вы успели провести экспертизу патронов и точно выяснили, откуда они, — она посмотрела сначала на коррехидора, потом на чародейку и в самом конце на патроны. И это всё, что было у меня. Мотив и возможность отсутствуют напрочь. Для суда маловато.

— Мотив-то как раз у вас имелся самый, что ни на есть, весомый, — Рика победно поглядела на женщину. Наивная хитрость – заявить, что не было оснований разделаться с артистом, — поводом послужил ваш разрыв, который…

— Погодите, — остановила поток красноречия чародейки Хина, — господин коррехидор говорил что-то о попытке примирения, вы заявляете о разрыве. С чего вы это взяли? Мы с Эйдо не ссорились и уж тем более не расставались. У нас было всё хорошо.

— У нас есть свидетельство вашего мужа – господина Райана Утиды, который утверждал, что ваш любовник недавно порвал с вами, — сказал Вил, — а поскольку вы были страстно влюблены в него, то и разрыв переживали болезненно.