— Погодите, — остановил её коррехидор, — не стоит так вот запросто соваться в тайные ходы. Мы ведь не знаем, кому предназначалась обильная еда на подносе, что столь любезно была оставлена внизу. Неужели Кока оказалась права, и мы имеем дело с призраком оперы? Ведь кого-то же подкармливает многоуважаемый господин Сайн. Просто подарок судьбы для нашей журналистки, сенсация, которая воплотилась в реальность.

— Конечно, наш Руко-Кока мог бы праздновать победу, если бы не одно «но»: скрывающемуся от правосудия преступнику не нужны камиданы, богослужения и торжественные церемонии. Довольно было бы обычных пакетов с едой. Тут же прямо-таки пиршественный стол на подносе накрыли.

— Задабривают, чтобы поменьше убивал, — подмигнул коррехидор, и Рика поняла, что он просто подначивал её с призраком оперы и Кокой Норитой. А если серьёзно, кого кормят в Королевской опере? Демона театра? Чудовище, забредшее из духовного плана? Божество, коему поклонялись до эпохи Светлой весны?

— Постойте, постойте, господин полковник, не валите всё в одну кучу, — подняла руку чародейка, — чудовищу, даже из духовного плана не требуется сервировать стол, — это раз. Сомневаюсь, что божество, пускай даже младшее, нуждается в еде и питье, а уж тем паче – в свежих газетах. Обычно ка́ми питаются эмоциями верующих и духовной силой жрецов.

— Тогда остаётся демон, — покачал головой Вил, — мне как-то не хочется пересекаться с таким существом ещё раз. Встреча у доктора Эрнста ещё не изгладилась из моей памяти. Надеюсь, амулет из перепелиной яшмы успел перезарядиться?

— Успел, успел, — заверила Рика, — я поколдовала над ним на следующий же день. Только уверена, он нам не понадобится, — и встретив вопросительный взгляд собеседника, продолжала, — демонам нужны кровавые жертвы, алкоголь не входит в их меню.

— Тогда кто? Кто скрывается в катакомбах под оперным театром?

— Не знаю, — пожала плечами чародейка, — если Сайн со товарищи с великолепным спокойствием спускается в подземный ход, вход которого закрыт самыми обыкновенными досками, навряд ли там мы пересечёмся с что-то страшным и опасным. Такое закрыли бы решётками и заклятиями. Давайте сходим туда и посмотрим.

— Да, пора уж, — коррехидор посмотрел на часы, — мы с вами тут уже около часа. Проверьте на всякий случай свой боевой арсенал. Я тоже револьвер прихватил. Понимаю, против волшебных тварей он по большей части бесполезен, но хоть отвлеку в случае чего.

— Не скромничайте, — ободрила его Рика, — в ритуале с нефритовой ласточкой ваша пуля сыграла решающую роль.

Коррехидор кивнул и вытащил револьвер.

Доску, куда следовало нажать, чтобы открыть потайную дверь, они нашли быстро. Первой, правда, оказалась Рика – натренированная на сложных фигурах заклятий зрительная память сделала своё дело. Как и показал соглядатай, отменно замаскированная деревянная панель бесшумно съехала на сторону, открыв знакомый тёмный зев прохода в катакомбы.

Тама, сперва с любопытством сунувшая свой нос в подземелье, пулей вылетела назад и прижалась к плечу чародейки.

— Ну, ну, — беспокоиться не о чем, — проговорила Рика, ласково поглаживая лобную кость черепа, мы с тобой. Давай же, посвети нам. Ведь моя любимая девочка не хочет, чтобы её хозяйка вывихнула себе лодыжку?

Фамильяр забил крыльями бражника, рассыпая на платье своей госпожи вполне себе материальную пыльцу, затем расхрабрился и уже с осторожностью поплыл над каменными ступенями, что вели вниз, в непроглядную темноту. Его неяркий свет позволил увидеть светильники на стенах.

— Да тут, похоже, всё оборудовано, — заметил Вил и пригнул голову. Вход явно не рассчитывали для столь высоких людей.

Рика шла первой. На пятой ступеньке разом вспыхнули все светильники.

— Новомодная штучка, — коррехидор вытянул шею, чтобы рассмотреть, куда ведёт спуск, — у моего дяди Джека в доме такие же. Удобно: пока никого в комнате нет, они не работают, но стоит войти – сразу зажигается свет. Правда, светильники поначалу и на кошек срабатывали, пришлось вызывать чародея, чтобы настроил, как надо.

— Недёшево, похоже, обошлось, — Рика протянула ладонь к матовому стеклянному шару, внутри которого ровно горел магический голубоватый огонёк, — а Сайн нам плакался о нищенском финансировании, о нехватке средств на ремонт. Тут, как я погляжу, хватило.

Голос чародейки звучал немного неестественно в полной, затыкающей уши тишине подземья.

Лестница закончилась по прикидкам Вила где-то на третьем подземном этаже. Она привела в небольшую комнату с каменным столом. На этом самом столе обнаружился знакомый металлический поднос с грязной посудой и небрежно брошенным сосудом-токку́ри. Остатки разлитого вина успели высохнуть.

— Теория Коки о призраке оперы обретает всё больше веса, — заметил Вил, разглядывая поднос, — кто-то неплохо так отдохнул на деньги его величества.

— Да, но замечу, этот ваш кто-то красит губы и курит кёсиро, — усмехнулась чародейка, демонстрируя следы яркой губной помады на чашечке для вина о-тёко и упавший пепел, — возможно, призрак мстит неверному любовнику? – издевательским тоном продолжила она, — Кока, ты присмотрись к такой версии, как раз впору для вашей падкой на выдуманные сенсации газетёнки.

В противоположной от стола стороне обнаружилась деревянная дверь, которая легко и бесшумно открылась, позволив коррехидору и его спутнице войти в самую обыкновенную комнату. Кровать, с небрежно скомканным покрывалом, зеркало, диван и пара кресел, полы, застеленные циновками, — всё это производило на глубине третьего подземного этажа странное и неестественное впечатление. Но ещё более странным казался письменный стол с прибором для письма, настольной лампой и стопкой газет. Никого в комнате не было.

— Странно, — приглушила голос чародейка, держа наготове своё излюбленное парализующее заклятие, — никак не разберу, кто тут обитает. Демонической ауры нет точно, но и следов человека тоже. Странное ощущение.

— Правда? – раздался сзади мелодичный смех, — а ты, деточка, ещё разок попытайся, прислушайся к себе, пораскинь мозгами. Может, доводилось встречаться в чем похожим прежде?

Они оба резко обернулись, и дуло револьвера коррехидора практически упёрлось в высокую грудь женщины, совершенно непостижимым образом оказавшуюся у них за спиной.

— Ай-яй-яй, как нехорошо, — рука с длинными ногтями, искусно тронутыми позолотой, отвела револьвер в сторону, — врываться сюда с оружием, наставлять его на хозяйку, рыться в моей грязной посуде. Ну, да ладно, я вас прощаю.

Женщина оказалась невероятно красивой. Весь её вид от сложной причёски со шпильками до полуспущенного с одного плеча артанского платья, надетого безо всякого исподнего, вызывал ассоциацию со старинными акварелями фривольного содержания; как, впрочем, и её безукоризненно накрашенное совершенное лицо также казалось произведением искусства.

— Ты, деточка, — обратилась к Рике незнакомка, усаживаясь за стол и беря с подноса трубку с долгим мундштуком, — меня не интересуешь ни в малейшей степени. На тебе мощнейшая аура бога смерти. Как от тебя люди на улицах не шарахаются! Так что присядь где-нибудь в сторонке и не мешай. Мне с тобой делить нечего. А вот ты, — она подалась вперёд, позволяя коррехидору в полной мере рассмотреть роскошную грудь, бесстыдно вываливающуюся из распахнувшегося ворота платья, — с тобой можно и поговорить.

Глаза, тёмные настолько, что в их томной глубине растворялись зрачки, сощурились.

— Чего желаешь? Играешь ты на клавишных сносно, — женщина выпустила струю дыма и наклонила голову набок, — пожалуй, даже выше среднего. Вот насчёт вокала – не советую. Маловата база, заплатить дорого придётся, — изящная рука в широком рукаве потянулась к пепельнице и опустила трубку, — жаль такой красоте пропадать из-за тщеславия. Я, конечно, нимало не отговариваю тебя, красавчик, не моё сие дело, только сразу предупреждаю: плата для тебя высоковата будет. Подумай, прикинь, а уж после ответ дашь.

— Да кто вы такая? – не выдержала Рика, не понимавшая, то ли коррехидор сам давал свободно высказаться этой странной полуодетой женщине, то ли попал под влияние и не в силах оторвать взгляда от прекрасного лица и почти голой груди, — и что вы здесь делаете?