— Спасибо, Тимоти, — поблагодарил подчинённого без формальностей коррехидор, — вы, действительно, помогли нам.

— Всегда готов служить Кленовой короне и родному клану! – поклон был в этот раз более почтительным.

— Глядите-ка, — заметила Рика, когда шаги Турады смолкли за дверью, — как благотворно повлияло на нашего Дураду остановка главных часов Кленфилда. Можно сказать, совсем другим человеком стал.

— Он просто опасается, что ему напомнят о неудачной охоте на вампиров, — улыбнулся Вил, — не обольщайтесь. Через пару-тройку месяцев к нему вернётся былая самоуверенность и нахальство. А теперь поедемте в театр устанавливать вашего соглядатая.

— Меня беспокоит, не слишком ли часто мы с вами появляемся в театре? – озабоченно проговорила Рика, когда магомобиль коррехидора встал рядом со сверкающим свеженькой краской магомобилем утреннего нахала, — не спугнём ли мы тех, кого намереваемся поймать?

Вилохэд задумался, потом ответил:

— Предоставьте это мне. У кого может вызвать подозрение представитель королевской розыскной службы при исполнении? Ходит эдакий лощёный бездельник, выспрашивает, вынюхивает, дурацкие вопросы задаёт. Я уж постараюсь, чтобы мои вопросы отличались нудностью и глупостью. Пускай считают, будто бы мы в тупике.

Они шли к Королевскому театру, где у входа место афиши со слепым мастером занимало красочное панно. На нём прекрасная девушка в короне из ковыля вздымала руки к алеющему закатному небу, где носились ласточки, а витиеватый текст гласил: «Проклятая королева ковыля». Костюм, поза и сам вид изображённой героини недвусмысленно указывал, что сегодня в театре дают балет.

— Рад, несказанно рад снова лицезреть ваше сиятельство в нашей скромной обители служения богу Гёзеками! – провозгласил вездесущий толстенький администратор Сайн, некстати вывернувшийся из-за угла, — какая жалость, что господин полковник опоздали к началу спектакля. Госпожа Аса́но сегодня необыкновенно хороша в роли ковыльной королевы, просто блистательна!

Рика вспомнила, что видела на афише имя Асано Ю́ки, а Вил проговорил тоном раздосадованного навязанными обязанностями древесно-рождённого:

— Ах, господин Сайн, если бы спектакль был единственным поводом посетить ваш театр, я был бы безмерно счастлив, хоть я и не большой охотник до подобных действ, но какому, скажите мне, мужчине не радостен вид красивых женских ног? —- на это администратор откликнулся живым кивком, давая понять, что он целиком и полностью разделяет точку зрения, — и ложа Дубового клана была бы для меня желанна, но, увы! Долг перед Кленовой короной призывает меня оставить сии приятственные мысли и продолжать расследование смерти бедного, бедного господина Финчи.

— Да, да, — Сайн скроил приличествующую случаю скорбную мину, — невосполнимая потеря. Голос – мечта, а чутьё? Не в каждом поколении артистов, смею доложить, найдётся подобный феномен.

— Церемония погребения уже была?

— Театр хотел провести её тут, — пухлый палец Сайна указал прямо на пол; и было непонятно, имеет он в виду здание или же Кленфилд, — однако родители распорядились по иному: господин Финчли будет похоронен в Аджмае – его родном городе. От труппы поехал господин директор, а мы все должны во что бы то ни стало продолжать своё скромное служение. Ради нашего незабвенного Эйдо Финчи! Так что, вы говорите, интересует Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя в данный момент?

— Есть одно предположение, — проговорил коррехидор, сделав такое таинственное лицо, что чародейка еле удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, — только умоляю вас, уважаемый господин Сайн, никому ни ползвука!

— Могила! – заверил администратор, — я ж понимаю, у вас тайна следствия и всё такое.

— Именно. Так вот, мы проверяем версию гипноза.

— Гипноза? – на гладко выбритом лице собеседника отразилось искреннее недоумение. Казалось, он ожидал услышать всё, о чём угодно, но не про гипноз.

— Ага. Вот госпожа Таками вам всё разъяснит.

Рика, ругая про себя последними словами четвёртого сына Дубового клана за то, что тот не предупредил её заранее, принялась распространяться о сущности гипноза и его воздействии на психику человека. За это время ей пришлось спешно выдумывать версию, которая бы естественным путём привела их под сцену. Чародейка с видом знатока сообщила администратору театра, что подтолкнуть к самоубийству солиста, подающего большие надежды, мог некто, находящийся под сценой и с помощью усиленного магическим амулетом гипноза мог понудить Финчи пустить себе пулю в лоб.

— Если сие подтвердиться, — чародейка вскинула бровь на манер Вила, — то мой ритуал покажет место, где находился преступник и дальнейшее направление поиска. Возможно, — она сделала многозначительную паузу, — мне удастся определить даже пол виновного.

— Боги! – воскликнул Сайн, — да я гляжу, магическая наука не стоит на месте. Я вам нужен?

— Нет, — ответила Рика, на которую коррехидор спихнул окончание беседы, — моя работа не займёт много времени, и не отвлечёт артистов от работы. Скажите, трюм сцены на «Проклятой королеве» задействован?

— Нет, нет, — последовал ответ, — мы в последнее время вообще редко используем люки. Магические спецэффекты гораздо лучше и безопаснее. В былые времена немало рук и ног было сломано и вывихнуто из-за нарушений банальных правил по безопасности. А ведь артисты – они народ какой! – Сайн безнадёжно махнул рукой, — им хоть кол на голове теши, хоть весь язык оббей, они всё одно – на свой лад поступать станут.

Далее он рассыпался в извинениях, сослался на сотни неотложных дел и, кланяясь удалился.

— Могли бы хот предупредить про гипноз, — возмутилась чародейка.

— Извините, это был экспромт.

— Экспромты – не по моей части. Вдруг бы я растерялась и не придумала, что сказать?

— Растерялись? – Вил окинул её недоверчивым взглядом, — ни за что. Я был абсолютно уверен в вас. Всё вышло просто блестяще. Пойдёмте за кулисы. Вы незаметно установите своего соглядатая, а я прослежу, чтобы никому не взбрела в голову блажь спуститься в трюм, чтобы незаметно выкурить папиросу.

Спектакль был в разгаре. Первое отделение приближалось к концу, оркестр гремел, артисты носились по закулисью; кто-то бесстыдно переодевался прямо на глазах окружающих, несколько человек закусывали возле обильно накрытого стола в коридоре. Мимо просеменила запыхавшаяся костюмерша Ари с ворохом балетных пачек. Одним словом, вокруг царила та прекрасная возбуждающая неразбериха, что непременно сопровождает любой спектакль.

Но более всего удивили чародейку звуки. Балет сопровождался громким топотом. В зрительном зале расстояние до сцены и играющий оркестр заглушали звуки прыжков и стук пуант, а за сценой всё это слышалось в полной мере.

У знакомого по предыдущим визитам зеркала маялся высокий мужчина в дорогом костюме с букетом белых роз в руках. Им оказался нахальный прилизанный владелец магомобиля, что утром занял место Вила. Видимо, его пассия в данный момент танцевала на сцене, а он ждал антракта. Рика заметила в боковом кармане его смокинга плоскую длинную коробочку с обещанным сюрпризом. Возможно, это было колье или диадема. Мужчина без интереса проводил их взглядом, вытащил золотые часы из жилетного кармана и вздохнул. По всей видимости, он устал ждать, а до перерыва оставалось ещё время.

Вил велел Рике спускаться вниз, а сам встал возле люка, остановил первого встречного парня в трико и принялся задавать ему разные вопросы по поводу Финчи. Парень, прислушиваясь к оркестру, рассеянно отвечал, что с Финчи близко знаком не был, выпивали пару раз в общей компании, и всё. Причин поступка (он так обтекаемо назвал публичное самоубийство) не знает, сообщил только, будто бы ходили слухи о некоей даме, что в последние полгода покровительствовала артисту.

— У нас такое в порядке вещей, — пояснил парень перед тем, как исчезнуть на сцене, — вон, глядите, «меценат» нашей примы. Юки вообще великая мастерица дурить мозги богатеям. Не первый, и не последний!