— Не потеряешь? — кивнул на крест Рэндалл.

Над лагерем сгущалась весенняя синева сумерек, и воздух начал наполняться свежестью. Лес задумчиво покачивался и засыпал в залегающем мраке. На небе робко подрагивали первые искорки звезд.

— Всякое может случится, — улыбнулся Лирой, пряча цепочку на груди.

Рэндалл загадочно притих. Лирой выжидательно не отводил с него глаз, молчаливо вынуждая озвучить то, что так крепко охватило мысли Рэна.

— Я не говорил тебе, но, находясь в плену ведьмовских зеркал, я стучался в те, что были мне закрыты.

— И что же ты видел в них? — Лирой подался ближе к Рэндаллу в любопытстве.

— Сына Рю и Изабель. Мы любим ребенка всей душой, как собственного, и эта любовь окончательно стерла наши с Рю распри, — Рэн вдруг осекся, когда голос его зазвучал с волнительным дребезжанием, но после некоторой паузы он все же решился закончить рассказ, — еще я видел Амари. Она любит нас…

— Все это похоже на вымысел, — угрюмо отрезал Лирой.

— Согласен.

Не сказать, что до этого ночи Лироя были крепки и спокойны, но после слов Рэндалла сон напрочь покинул его в неотвязной фантазии, где были все счастливы. От досады за то, что не смог застать лучшую жизнь, на ресницах Лироя засверкали слезы.

Если Рэндалл смог все переосмыслить и пойти стезей добродетели, значит, и Лирой не был лишен возможности измениться и сделать лучшей ту жизнь, что имел теперь. Оттого он нетерпеливо верил в исполнение своих надежд и в скорое возвращение домой, не зная, что война между Аклэртоном и Балисардой затянется на долгих пять лет.

Удар войны, смятение и страх,

Ошибки роковые и страданья,

Угасшая любовь в ее глазах,

Оставшаяся в памяти прощаньем.

Возможно ли спастись от этой боли,

И взмахом крыльев к счастью вознестись,

Когда судьба играет с нами в роли:

То вверх поднимет, то опустит вниз?

Будучи свободной, она могла податься куда угодно, но дорога завела ее в Иристэд. Война окончилась, и душу Амари, растерзанную видом ужасных страданий, неотвратимо потянуло в мир, где она чувствовала себя дома. Над городом, поверх крыш рдела вечерняя заря — черепичные кровли заалели все более, в сгустившихся тенях уютных террас затаилась прохлада, а в сверкающей глади реки пылали отсветы заката, вводившего людей в дремотное оцепенение.

Казалось, изменилась лишь сама Амари.

У кованных ворот дворца Мореттов ее неожиданно встретил лакей. Сухой длинный мужчина осматривал прибывшую незнакомку не без сомнений, отчего Амари немедленно сообщила ему:

— Я к господину Моретту.

— К сожалению, его сейчас нет дома, — не взирая на недоверие, человек отозвался учтиво.

— Изабель?

— Госпожа Виардо у себя.

Передав лошадь лакею, Амари поднялась в дом. Сердце наполнилось волнительной радостью, как только она оказалась в надежных, ставших родными стенах. Когда-то здесь выросло и укрепилось убеждение, что не статус и золото рождают уважение к свой личности, а, прежде всего, поступки, совершенные по совести.

В обеденном зале Изабель и Джосет накрывали стол. Няня Мореттов оставалось энергичной не по годам, а ее внучка — Изабель Виардо чрезвычайно красива собой. Буйные кудри Изабель отросли и были убраны в небрежную прическу на затылке, а одежда на девушке неизменно соответствовала мужской.

Столкнувшись взглядом с Амари, Изабель вскрикнула от радости:

— Не верю своим глазам! Амари, неужели ты? Клайд будет счастлив, он так часто о тебе вспоминал, — тараторила в восторге Изабель, — идем, ты должна кое-что увидеть!

Она была так взбудоражена чем-то важным, дожидавшимся возвращения Амари, что не дала ни минуты перевести дух с дороги. Амари последовала в библиотеку, где в свете покачивающихся свечей Изабель вручила экземпляр «Вперед за пламенем рассвета» авторства госпожи Виардо.

— Я закончила ее, — прошептала с придыханием Изабель.

Амари принялась листать книгу, и, не дойдя до половины, заметила на страницах свое имя. В ее руках находилась правдивая история «Алой стали», облаченная в красивый слог. Здесь не было ни ярких героев, ни отъявленных злодеев, но были люди, заплутавшие во тьме жизненных перипетий, и ищущие дорогу сквозь мрак неизвестности через последствия принятых решений. Амари пришла в смущение: ей никогда не доводилось быть главной героиней книги, и такой чести, как она считала, не заслуживала, но дурное это дело — противоречить замыслу творца.

— Восхитительно, — завороженно проронила Амари. В тот момент ее переполняла гордость за Изабель.

Девушки так увлеченно нависли над книгой, что не услышали возвращения Клайда. Только ощутив его присутствие по старой привычке оставаться настороже, Амари обернулась и пересеклась взглядом с серыми глазами, оживленно блиставшими нежной радостью. Клайд стоял в дверном проходе с видом улыбающейся задумчивости, на нарушая своим появлением идиллию девушек. Уж не настигло ли Амари в минуту их встречи какое-то безумное наваждение, ведь ей определенно казалось, что за пять лет Клайд стал еще прекраснее.

Собравшись в зале за ужином, они долго-долго говорили о минувших годах. Клайд был искренне впечатлен решением Амари стать в войну сестрой милосердия, и проявлял к ней особое расположение.

— Эта книга войдет в историю! — не унималась Изабель, воодушевленная плодом своего многолетнего труда. — Мне уже не терпится отправиться с ней в Атрос! Может, заодно удастся найти там образованного мужа, окончившегося Академию имени Святого Анариела…

Изабель была сама не своя от распиравшего счастья. Пока с ее уст не смолкал восторг, Клайд и Амари украдкой переглядывались за столом, словно собирались друг другу сказать что-то личное, но никак не решались.

— От Лироя ничего не слышно?

— Нет. Уже очень давно, — похоже, Клайд подозревал худшее. — Ни от него, ни от Рэндалла.

Зал объяла тяжела тишина. Амари невольно погрузилась в обрывки воспоминаний о своем знакомстве с Лироем, однако предавалась былому недолго. Вскоре Изабель прервала это гнетущее молчание:

— В Иристэде грядет торжество в честь победы империи, а бургомистр и вовсе дает бал в своем дворце, мы непременно должны быть!

— Боюсь, танцор из меня посредственный, — отозвался Клайд, сетуя на хромую ногу.

— Это ничего не значит, — возразила Изабель. — Мы все заслужили славный праздник.

— Что скажешь, Амари?

Признаться, танцевать ей совсем не хотелось, но и отказ от возможности расшевелить подавленную душу не стал бы дорогой исцеления. Амари устало улыбнулась и обратила на Клайда глаза.

— Только если ты будешь сопровождать меня.

С легкой усмешкой он озвучил согласие.

Уже на следующий день Изабель пригласила портного, снявшего с девушек мерки для изготовления платьев по такому особому поводу. Когда Амари надела струящиеся голубые ткани в ночь бала, Клайд не смог утаить во взгляде обожания.

Иристэд не смолкал — все то и дело, что говорили о торжестве у бургомистра. Приглашенные стекались во дворец и сразу же направлялись в большой роскошный зал. Среди них был и достопочтенный пастор Моретт с семьей, который быстро привлек внимание капитана гвардии де Бо и еще нескольких людей, имевших в городе не последнее значение. Окруженный разговорами и гулом приветствий, Клайд оказался совершенно отрезан от празднества. Его спутница Амари хоть и держалась поначалу скромно, но как только лихой мотив скрипки захлестнул ее от макушки до пят, подхватила танец и кружилась в нем самозабвенно до тех пор, пока бальное убранство зала не замелькало золотыми всполохами.

Музыка успокоилась, и первые протяжные ноты возвестили о начале медленного танца. Кто-то безмолвно обнял Амари за талию и привлек к себе, объявив себя партнером. Человек был неоправданно уверен в себе и одет не подобающе случаю: Амари увидела перед собой простую рубашку с неуместно раскрытой грудью, и лишь после этого подняла лицо на бесхитростного покорителя женских сердец.