— В чем дело?

— Мне ненавистно твое унылое лицо. Все еще убиваешься из-за девчонки?

— Это не твое дело, — резко отчеканил Лирой, возмущенный высокомерием в тоне Рю.

— Веришь, что она сбежала из-за преследования? — хрипло рассмеялся тот, казалось, из последних сил. — Такие, как она, преследования не бояться. Девчонка сбежала, только потому что ей было противно находиться рядом с тобой — нелепой насмешкой природы.

Лирой весь задрожал от ярости и с силой сжал кулаки, чтобы подавить поднявшийся внутри жар. Нанесенное оскорбление поразило жестокой правотой, и более того — правотой, звучавшей устами Рю.

— Закрой рот, — угрожающе зарычал Лирой.

— Признай, она слишком хороша для мерзкого кровососа…

— Ублюдок! — вскричал Лирой. — Ненавижу тебя!

Он готов был всадить кулак по насмехавшейся физиономии Рю, но вовремя остановил себя силой воли и вылетел из комнаты в гневе, вызванном тем, что в словах брата определенно было сокрыто зерно истины.

Лирой — монстр, а в сказках, что так поучительны, у монстров единый конец. И вовсе не тот, что гласил о долгом и счастливом будущем.

Если бы обыкновенные смертные узрели Небесную академию во всем ее великолепии, то — какими бы разными они ни были в своей сущности — абсолютно все сошлись бы во мнении, что подобное можно пережить только во сне. Хотя, справедливее было бы уточнить, что каждый видевший Академию взгляд мог оценить только убранство внутренних помещений и невероятный вид на пылающие розовым бархатом облака за высокими окнами; каков был внешний фасад не ведал даже Клайд — новоиспеченный ученик, решительно посвятивший жизнь обители магов.

Под высокими стеклянными сводами коридоров, залов, спальных комнат Академии простиралось столько пространства, воздуха и света, отражавшегося от белых мраморных стен, что невольно вызывало ощущение какой-то совершенно иной, блаженной свободы. Возможно, именно такой и следовало быть свободе в небытие — во всяком случае, Клайд рассудил, что небесная обитель находилась нигде иначе, как на недоступном познанию эфирном уровне мира.

Воистину, как сон. Порождение воображения.

Клайд чувствовал, как магия расходилась по его телу теплой волной, и учился становиться с ней единым целым. Наставник — уже взрослый магистр колдовского искусства, тем не менее сохранивший свежесть и энергию молодости, представлял собой классический образ мага Академии: исполненный тайных знаний взгляд, одежда, расшитая жемчугом и золотыми нитями. Маг вписывался в класс с золоченной мебелью, словно был неотъемлемой его частью.

Справедливости ради, всю роскошь, которую можно представить при описании Небесной академии следовало поделить до «сдержанной».

Клайд тем временем приходил к осознанности. Бушующая прежде внутри него сила начала демонстрировать удивительно уживчивый характер, оказавшись в стенах магического заведения. Клайд прислушивался к наставникам со всем вниманием и показывал себя старательным учеником. Вряд ли тот, кто всю жизнь искал возможность узнать загадку своей природы, вел бы себя как-то иначе. И хотя к сложным техникам колдовства Клайд еще не был готов, он оставался горд тем, что смог приручить неутомимую энергию и заставить ее медленно растекаться до легкого покалывания на кончиках пальцев.

Он проходил азы владения магией и даже представить не мог, на что будет способен через год.

Дверь в класс бесшумно отворилась. На пороге появился покровительствовавший Клайду старец — магистр Эймери в ярком шелковом балахоне цвета закатного солнца. Увидев, как протеже усердно устанавливает связи с самим собой, Эймери виновато кивнул:

— Прошу прощения, что прервал урок.

— Мы как раз заканчиваем, — ободряюще улыбнулся ему маг-наставник. — Клайд сегодня достаточно потрудился.

Выйдя из состояния транса, Клайд отправился следом за Эймери, верно ощущая, что тот искал с ним разговора. Маг шел по белокаменному коридору, заложив руки за спину, и являл собой олицетворение спокойствия и порядка. Клайд не решался заговорить первым.

— Как занятие?

— Весьма плодотворно.

— Что-то гложет тебя? — с прозорливостью, свойственной умудренному опытом старцу, Эймери быстро распознал в его лице зачатки смятенного чувства.

— Почему вы заметили меня только сейчас?

— Мы следим за порядком в мире, — все в той же спокойной манере отвечал Эймери, — за течением жизни и развитием цивилизации, но мало внимания обращаем на людей, как на отдельно взятые единицы. Носителей магии не земле крайне мело, и все проявляют себя в разных возрастах. Тебе долго удавалось подавлять силу либо же прибегать к ней столь неумело и незначительно, что это никак не грозило миру. Однако последний выброс пламени не мог не остаться незамеченным. К слову, очень мощный выброс, могу с уверенностью предрекать тебе судьбу великого мага, Клайд, но у рождения такой силы есть конкретная причина. И она заключена в твоем отце.

Клайд недоуменно свел брови, сраженный искренним замешательством:

— Я родился в семье бедного рыбака, мой отец был обыкновенным человеком.

— Твой настоящий отец — глава совета Небесной академии, огненная стихия передалась тебе по наследству от него, — губы Эймери слегка дрогнули в улыбке. — Спустившись однажды с миссией на землю, он не смог избежать соблазна перед простой смертной, но не знал, что та сразу понесет.

Клайд замер в немой оторопи, не веря семейной тайне, которую открыл ему магистр Эймери. Разве возможно было сходу принять за истину существование живого кровного родственника, да не абы какого, а занимающего высокий пост в обители магов.

— Если мой отец здесь, — неуверенно заговорил Клайд, — могу ли я увидеться с ним?

— Не сейчас, он занят. Когда ты обучишься простейшим вещам, я назначу тебе с ним встречу.

— Но чем же он так занят, что не может встретить своего сына?

— Наблюдает за балансом в земном мире.

Путь, что вбирал тайны их откровенного разговора, завел в стеклянный зал, за стенами которого неизменные облака, освещенные розовым золотом, скользили сквозь вечность и таяли где-то далеко-далеко в безграничном пространстве этого неведомого мира. Магистр Эймери сел среди подушек на полу, скрестив согнутые ноги, и жестом пригласил Клайда присоединиться.

— Известно ли тебе, почему мы пытаемся оградить земной мир от магии? — поинтересовался старец, как только протеже опустился напротив него.

— Баланс? — предположил Клайд на основе недавно услышанного.

— Именно. Представь, что твоя сила достанется во власть, например, императора Аклэртона. Если он не сожжет мир дотла, то начнет успешно манипулировать им, подминать под себя. Баланс же заключается в естественном ходе вещей, понимаешь? Захватив все государства самостоятельно, без магии, император спровоцирует последствия, которые не позволят ему долго удержаться на троне, и мир снова начнет меняться. Но если у него будет такой союзник, как ты, мир неизбежно погрузится в хаос. Здесь, в Небесной академии, нам важно донести до всех магов простую истину: роняя лишь небольшие зерна в историю, мы делаем больше. Нам не нужно кому-то что-то доказывать в земном мире, находясь намного выше.

— Но в земном мире тоже есть маги, — возразил Клайд.

Поглаживая белую бороду, Эймери усмехнулся:

— И они скрываются, верно? Не привлекают внимания Академии своими мелкими фокусами. На земле остаются либо те, кто недостоин обучения, и совет не чувствует в них угрозы, либо отступники, которым известны последствия вмешательства в судьбу земного мира. Стоит им серьезно ошибиться только раз — кара настигнет мгновенно. Потому что мы неустанно следим за ходом событий.

— А если я захочу уйти навсегда? — голос Клайда зазвучал с неожиданным вызовом.

На что Эймери всего-то пожал плечами.

— Тогда двери Академии закроются. Ты можешь попытаться жить, как простой смертный, но, если начнешь жить, как маг, кем ты, впрочем, и являешься, тебя приговорят. Подумай, стоит ли скрывать такой потенциал? Повторюсь: ты можешь стать великим.