Сегодня вампир был облачен в потертую куртку, выделанные из кожи штаны и сапоги с высокой голенью. Новый наряд подчеркивал не слишком выдающиеся рельефы рук и плеч, но подаренной дьяволом силы в них значилось определенно больше, чем в руках Рю, рельефами как раз-таки отличавшимися. Как и упоминалось до этого, Альвар обладал бледностью мраморного изваяния, и еще более явно эту бледность подчеркивали черные локоны, волнами струящиеся до плеч. В целом он обладал приятной внешностью, скорее, даже той, которая с первого взгляда пленила сердца дам: точеные скулы, гладковыбритый острый подбородок, прямой нос, разрез глаз, делавший взгляд лукавым и слегка насмешливым. Но их цвет — это то, что отвратило бы от Альвара любую здравомыслящую женщину.

Альвар попросил раздеть торс. Если кто-нибудь прежде предвидел бы, что Моретт обнажится перед вампиром, Рю наверняка скрутил бы приступ тошноты от одной подобной мысли. Однако теперь он, хоть и недовольно ворча, все же предался власти врага, чувствуя себя одновременно унизительно, уязвленно, но безвыходно. От еще красного укуса по телу Рю начала расползаться чернота, Альвар внимательно осмотрел, как переплетение кривых линий охватило крепкую грудь его подопечного, после чего жестом разрешил одеваться.

— Я буду следить, как протекает болезнь, и по ходу вносить изменения в формулу, — поделился вампир своим планом. — Принимай эту микстуру по одной ложке каждый вечер, посмотрим на результат.

Натянув сорочку через голову, Рю увидел в протянутой к нему руке стеклянный пузырек и с охотой, прятавшим под собой полное отчаянье, взял лекарство.

Микстура оседала во рту скверным, горьким вкусом с преобладающим запахом трав, что не могло не радовать Рю, ожидавшего от алхимика всякой диковинной мерзости. Лекарство он принимал исправно, как наказал Альвар, и ощущал себя не хуже, чем до этого.

Через три ночи Альвар вновь смотрел на зигзаги проклятья, беспощадно подбиравшиеся к косым мышцам живота.

— Похоже, можно усилить состав, — пробормотал он, сделав заметку в сложенный пополам лист бумаги.

Так, путем тайных встреч, двигавших эксперимент Альвара, уже через пару недель им удалось задержать темп болезни. Уродливая тьма остановила наступление, но полагаться на перемирие с проклятьем не стоило. Уступать тело Рю оно не собиралось.

— Что ж, мы достигли уже немалого, — Альвар либо хотел ободрить его, либо убедить в своей пользе, — я работаю над формулой, которая полностью избавит тебя от этой дряни.

Его слова звучали обнадеживающе. Более того, Рю научился искренне доверять Альвару вопреки тошнотворной склонности последнего утолять голод кровью.

Однажды Рю поймал себя на забавной мысли, что ни разу в жизни не сбегал под покровом темноты на свидания, скажем, с любовницей так, как он удирал на полуночные встречи с Альваром теперь. Как юноши, опьяненные романтическим чувством, исчезали из дома к объекту своего воздыхания, так Рю, ощущавший в себе какую-то юношескую шкодливость, волнительно покидал дворец вперед к своей тайне, будто принимал на себя риск быть наказанным кем-то.

Однако на лунной поляне все, что могло показаться веселым, тут же рассеялось. Обреченно склонивший голову Альвар выглядел загадочно и, казалось, собирался огорошить худшими новостями.

Заметив, что вампир не спешит заговорить, Рю потянулся к пузырьку с янтарной жидкостью, но Альвар задрал руку кверху, словно вздумал издеваться и дразнить Моретта. Вот только серьезность лица ни капли не намекала на игривое расположение духа.

— Моретт, я тут подумал, — все еще держа пузырек над головой, начал Альвар, — такое благое дело как спасение жизни вполне может потребовать взамен одну-единственную услугу.

Рю сложил руки на груди и внутренне сжался, почувствовав от слов Альвара дуновение коварного замысла.

— Видишь ли, я не просто алхимик. Я предводитель своего клана, вернее, того, что от него осталось. Дела у нас идут неважно, мы изнемогаем от жажды. Людей здесь встретишь нечасто, путников мало в этих краях, а город заперт от нас. Кровь животных сильно ослабила моих сородичей, все больше подталкивая к вымиранию.

— Так и убирайтесь отсюда, — недобро усмехнулся Рю.

— Порой, мы охотимся в ближних деревеньках, но двинуться дальше не так просто, как это может показаться. В таких серьезных перемещениях нас ограничивает солнце: его лучи внезапны и безжалостны. Некоторые из нас пытаются покинуть клан с помощью слуг-отродьев, но и слуги становятся предметом роскоши, ведь встреча с человеком туманит разум, голод становится важнее, чем обращение себе на радость послушного воспитанника…

— Какую мерзость я слушаю! — оборвал его Рю, едва ли не выплевывая слова в белое лицо Альвара.

— Ты мог бы открыть нам путь в город, — наконец-таки озвучил вампир то, к чему так аккуратно подбирался своей длинной речью, чем вызвал на лице Рю гневную гримасу.

— Исключено, — тот был на краю бешенства от такой вопиющей наглости.

— Тогда я вынужден буду прекратить наш эксперимент. Жаль, ведь мы встали на верный путь твоего исцеления.

Альвар разочарованно качал головой, точно в самом деле был опечален положением Рю, а не обманутыми корыстными ожиданиями.

— Это неправильно, — возразил Рю, то ли намереваясь вразумить вампира, то ли убеждая самого себя.

— Все, что ты знаешь о правильности и неправильности сыпется как карточный домик под угрозой смерти. Дай моему клану шанс выжить, и я исцелю тебя до конца. Уж в моей изобретательности сомнений возникнуть не должно.

Если бы Альвар предложил эту сделку в их первую встречу, Рю не раздумывая отказался бы. Но тогда Рю нечего было терять, а потому ответить категоричным отказом теперь он не мог. Спасение было так близко, и отвернуться от него все равно что обесценить весь пройденный путь, все пережитые страхи и колебания.

Обречь свою короткую жизнь на муки сожалений.

— Мне надо подумать.

— Только не медли, твое время иссякает.

Напоминание об этом всколыхнуло все существо Рю. В его душе уже поселилась надежда на исцеление, и как подло эту надежду Альвар решил вырвать из него вместе с силами бороться против болезни. Жизни многих взамен на одну — отец никогда не одобрил бы такого решения, сам он погиб за других. Но Рю, охваченный ужасом ни столько перед смертью, сколько от ускользающей возможности отвратить ее, уже не знал, что хуже: кануть в вечную ночь либо страдать, истязая себя неверным решением.

«Неверным оно будет в обоих случаях», — вот к чему в итоге пришел Рю. И вместе с тем осознал, что отцу — своему горячо любимому кумиру он и в подметки не годился с такими выводами.

Одним своим требованием Альвар расколол мир Рю на куски. Вот где таилось истинное зло.

— Я не могу пустить полчище в город…

— Моретт, — всплеснул руками вампир, закладывая в этот огорченный жест досаду от глупого упрямства охотника.

— Поэтому предлагаю компромисс, — закончил Рю. — Будете входить в город тогда, когда разрешу я. Не больше двух кровососов за ночь. Остальные детали обговорим позже, дело щепетильное, мне нельзя выдать себя.

На том они и договорились, и встреча за встречей Рю снова получал лекарство. Пока в одну из следующих ночей Альвар не мог не высказать негодования:

— Рю, вчера не вернулся один из моих парней, что случилось?

— Мне пришлось убить его.

Альвар зашипел рассерженным котом, выставив наружу клыки.

— Иначе меня бы раскрыли, — раздраженно рявкнул на него Рю, — и конец твоей пирушке.

— Мы так не договаривались!

— Пришлось пожертвовать, смирись.

Альвар схватился за голову и начал ходить кругами в отчаянии.

— Неужто тебе свойственна скорбь, кровосос? — враждебно ухмыльнулся Рю.

Один ради множества или множество ради одного? Ответ заключался не в распутывании моральной задачки, а всего лишь в том, какими обстоятельствами стеснен тот, в чьих руках находился исход.

Прекратив метаться, Альвар вскинул взгляд в темное небо и безмолвно протянул пузырек.