– Да ведь я его на палке жарил, и мясо не распалось, видно, у нас какие-то особые условия для хранения.

– Жень, спой что-нибудь, – попросил её Денис, протягивая гитару.

Перебирая струны тоненькими пальчиками, она запела нежным серебряным голоском, гулко раздававшемся в пустом доме. Кампания подхватывала русские народные песни, нет, не псевдонародные, «а ля Русь», а настоящие, типа Лучины, прошедшие через века и несущие с собой всю мудрость и опыт наших предков, освоивших шестую часть света. В них звучал и степной ветер русских необъятных широт, и перезвон колокольчиков, и бесконечная, щемящая сердце тоска, и любовь к родному краю. Пела она и романсы бессмертного Вертинского, исполняя их по своему, артистично и проникновенно. Все притихли, тихонько подпевая ей, и только повторяли:

– Ещё, Женечка, пожалуйста, ещё.

Неожиданно её репертуар резко изменился. Поглядывая озорными глазами на моряка, она вдруг запела отрывисто и низким голосом песню Александра Городницкого: «Не женитесь, поэты».

– Какая хорошая песня, настоящая, мужская. Ты, Женечка, просто умница, и как ты её хорошо поняла, наверное, твой муж какой-нибудь дипломат или что-то в этом роде?

Все переглянулись, пораженные таким неожиданным выводом и ещё более тем, что он действительно угадал.

– Ну, причём тут мой муж, Степаныч? Кстати, он действительно дипломат, чем же это плохо?

Ребята сердито посмотрели на него, а Николай буркнул:

– Думай, что говоришь!

– А что я такого сказал? Ну, извини, Жень, дурака, уж очень меня впечатлили твои песни или романсы, прямо не знаю, как правильнее сказать. Как это там у тебя?

«Затерялись затупившиеся перья среди бабьих ленточек и кружев», так, кажется, да? А что дальше?

– Не у меня, а у нашего коллеги, геофизика из института Океанологии.

Степан Петрович вдруг неожиданно сказал

– Вот, вот, ты, Женечка, и есть та самая княжна, которую не каждому удаётся хотя бы раз в жизни встретить. Ну, ладно, спасибо вам ребята за угощение и за песни, от которых аж слёзы к глазам подступают. Душевно посидели, спасибо тебе, дочка.

И старик галантно поцеловал Женины пальчики, она покраснела и опустила длинные ресницы. Ар дай заметил:

– Вот вроде бы и таких русских песен не слыхал, а невольно подпеваю. Как это, сам не понимаю.

– Генетическая память. Спасибо на добром слове, только не меня нужно хвалить, а народ, их создавший.

– Генетическая память, говоришь? Ага, особенно у меня, да!? Нет, Женечка, не скромничай, это твоё исполнение. Ведь ты в них душу вкладываешь…

– Да ведь и вы, долгане, тоже наш, русский народ.

– Это точно, испокон веков вместе, а без матушки России давно бы нас не было на белом свете, только законченные идиоты этого не понимают. Все мы русские, хоть и глаза у меня узкие.

Все рассмеялись и дружно согласились, и понимая, что давно пора расходиться – завтра трудный день – неохотно распрощались, договорившись встретиться по приезду.

– Ну, смотрите, ребята, сейчас уж ладно, у вас действительно много дел, но на обратном пути непременно жду вас у себя. Степан ибн Петрович, приведёшь их ко мне, будут сопротивляться – под ружьём!

– Конечно, придём, спасибо за кампанию и интересные рассказы.

Укладываясь спать, каждый из них с улыбкой подумал: как всё-таки приятно, что в любом, самом дальнем уголке нашей бескрайней Родины, незнакомые люди тебя встречают как родного, а уж на севере – тем более. Олег как-то сказал со смехом, что если в один прекрасный день приехали бы вдруг все те, кому Женя оставляла свой адрес, дом рухнул бы. «Нет, – подумала она, вспомнив тех, с кем встречалась на дорогах страны Советов, – он стал бы только крепче».

На следующий день Женя и Николай пошли договариваться с вертолётчиками, а Фёдор и Денис – закупать продукты. Пёс ни на минуту не отходил от девушки, преданно и гордо поглядывая на своего нового друга. В Хатанге всё было просто, никто не закрывал перед ними двери, более того, Бренди знали, кажется, все местные жители, и неожиданно он стал для Жени чем-то вроде визитной карточки: буквально каждый рассказывал им, как он тосковал по бросившему его хозяину, как полгода отказывался от пищи. Не покидая аэропорт, он вглядывался с надеждой в каждого прилетевшего в ожидании только его, единственного и самого нужного. Но, увы… И теперь все радовались, что пёс обрёл хозяина.

По дороге Николай спросил Женю:

– А ты не жалеешь, что взяла Степаныча? Он меня ещё в аэропорту достал со своей суетой и занудством! Намучаемся мы с ним!

– У нас был выбор? Толпы соискателей рвались, а мне только Фёдор Степанович приглянулся, так? А ты при этом резко возражал, не правда ли?

– Ну, знаешь, ты начальник, тебе решать, тебе и отвечать за всё.

– Перед кем, перед тобой, что ли?

– Ну, и передо мной тоже. А как ты думала?

– Вот ты как запел! Что же, в таком случае, приказываю тебе: не смей разводить эти подковёрную крысиную возню. Нам жить под одной крышей и работать вместе, не надо выискивать недостатки друг у друга. Ты у нас тоже далеко не ангел.

– Ну, ладно, Женечка, не обижайся на шутки грубияна, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, поэтому и переживаю. Я тебе скажу по-простому, по-солдатски…

– Грубовато, но прямо: лучше тебя начальника нет и быть не может! – продолжила за него Женя, передавая интонации Николая. Коля мрачно улыбнулся и до дому они не проронили более ни слова. Во второй половине дня ребята стали наполнять пластиковые бутылки крупами, надувая их предварительно: коллекцию сплющенных бутылок они привезли из Москвы. Такая упаковка позволяла сохранять продукты на реке при любых обстоятельствах. Когда всё было закончено, Денис осторожно взял Женю за руку, и показал ей глазами, что хочет что-то сообщить. Они вышли на крылечко, и он тихо сказал:

– Знаешь, этот моряк на редкость мелочный субъект, со всеми торгуется, как на базаре, каждую банку осматривает и вынюхивает, по десять раз деньги пересчитывает, стыдно с ним ходить. А здесь народ такой хороший, во всём идёт навстречу. Вот, скажут, московские скряги приехали! – Женя грустно вздохнула:

– Ладно, Дениска, всё купили, и слава Богу. Ну, такой он хозяйственный, что же теперь делать? Не убивать же его! Может, он и мелочный, но к нам за копейки пошёл работать. Помнишь, как твои щедрые одногруппники сказали: «За такие деньги да в такую глушь? Мы что, придурки!?» А он поехал, даже не спросив про зарплату, а ты говоришь – мелочный субъект. Да и оснований для поездки у него поменьше, чем у студентов геофака.

– Во всех ты видишь хорошее. Смотри, чтоб не пришлось потом локти кусать!

– Николай напел? Я ведь и вас терплю такими, какие уродились, и не лезу к вам с замечаниями. Поле всё покажет и по полочкам разложит. Ну, не оставлять же нам его в Хатанге за кропотливую хозяйственность! Ведь он для нас старается, там магазинов не будет. Пойдем в дом, не накручивай себя, всё устаканется, уверяю тебя.

Денис покраснел и почувствовал себя неудобно. Наконец-то всё было собрано, упаковано, а вертолётчики не шли и не шли. Николай отправился на разведку и вернулся расстроенный: полёт на сегодня отменяется из-за сильного ветра. Попив чайку, ребята неохотно вытащили тщательно упакованные спальники и надули матрасы. Бренди тут же пристроился рядом с Женей, положив лохматую морду ей на ноги. Только они заснули, как в дверь энергично застучали: ночью ветер утих, и можно было лететь. Полусонные геологи подскочили, вновь сдули матрасы, скрутили спальники, и загрузили снаряжение в аэрофлотовскую машину, что уже ждала их у дома. Несмотря на нарушенный сон, все обрадовались – нет ничего более тоскливого, чем «ждать у моря погоды».

Первым, не дожидаясь приглашения, в вертолёт заскочил Бренди: он очень боялся, что его оставят, и тут же всем своим видом показал, что только из любви к ним забрался в эту страшную штуку. Как только сине-красный МИ-8 набрал высоту, ребята приникли к окнам и достали фотоаппараты, а пёс испуганно прижался к ногам Жени. За бортом железной стрекозы, в легкой дымке белых ночей, раскинулась необъятная разноцветная тундра с её болотами, извилистыми и пока ещё полноводными речками и ручейками, островками снега, карликовыми берёзками и коврами разнообразных мхов и лишайников. Это земля дышала девственной чистотой, суровостью, дикостью и отсутствием каких-либо следов человеческой деятельности. Вертолёт летит относительно медленно и не очень высоко, с него всё замечательно видно, и ребята с радостным воодушевлением отмечали наиболее привлекательные и необычные места. Когда попадалось что-то особенно интересное – какой-нибудь щупленький после зимы олень, весело скачущий зайчик, либо косолапый, лётчики опускали небесный автобус совсем низко и восторженно кричали геологам: «Смотрите, смотрите!», и взоры путешественников приковывались к чудесам, которые тундра скупо демонстрировала им.