– Я сам себе опостылел, вы здесь не причём, а уж тем более, ты. Чуткие вы люди, не то, что я, солдафон, но я исправлюсь, ей Богу! – и это уже было сказано искренно.

Женя слегка хлопнула его по плечу, точно так же, как Фёдор:

– Не вешай носа, солдатик, всё устроится, и всё забудется, с нами останется только самое лучшее, поверь, Коленька.

И они, схватившись за руки, сбежали с горки, под ревнивым взглядом Дениса, и, разгоряченные и одновременно умиротворенные, подсели к печке и с аппетитом приступили к трапезе.

На следующий день все, кроме Фёдора, ушли в маршрут. Подходя к лагерю, Женя достала из рюкзака фальшфейер: срок их годности давно прошёл, а новые институт не закупал, вот она и истребляла их потихоньку. Возвращаясь из маршрута, Женя бросала его в воду, радуя морскую душу Фёдора. Оба любовались этой странной картиной: белый огонь прыгал по течению, то погружаясь на глубину, то энергично взлетая, и казался сначала красным, а потом зелёным. Конечно, такие серьёзные люди, как Денис и Николай, ворчали на них за это детское развлечение, но они не обращали внимания, радуясь зрелищу и возбуждённо покрикивая друг другу: «Смотри, ой, смотри!». Но на этот раз она не успела им воспользоваться, услышав темпераментную ругань, сопровождаемую такими выразительными тирадами, что не только у Жени, но и у всех остальных округлились глаза и открылись рты от удивления. Шерсть на спине Бренди поднялась дыбом, и Жене пришлось одной рукой крепко ухватить его за загривок, а другой поглаживать по спине, сунув фальшфейер под мышку. Они переглянулись и сначала молча прибавили шаг, а потом припустились почти бегом. Едва вступив на небольшую уютную поляну, где раскинулся их лагерь, ребята растерянно остановились и оцепенели от ужаса: они увидели сидящего на дереве Фёдора с белым, как смерть, лицом. Моряк изощрённой бранью пытался отогнать огромного бурого медведя, бесцеремонно разбиравшегося в их консервах. В ответ на это медведь периодически злобно огрызался, то поворачивая гневную морду к моряку и напирая всем телом на низкое тонкое дерево, на котором с трудом примостился Фёдор, то продолжая попытку открыть банку сгущёнки, злясь и при этом всё более расплющивая её своей лапищей. Бренди, спокойный лохматый мешок, почти никогда не лаявший, неожиданно бросился на медведя. Женя ахнула и невольно пустилась вслед за ним, Николай едва успел удержать девушку, вцепившись в неё мёртвой хваткой; заметив, что брючина на штанах Фёдора имеет бордовый от крови цвет, он отпустил Женю, схватил топор и ринулся на помощь Бренди. Медведь с удивлением и любопытством несколько секунд рассматривал собаку – видимо, он не видел ранее такого зверя, а потом стал неторопливо отмахиваться от прыгающего вокруг него навязчивого пса, пытающегося укусить его за лапы. Не успев отделаться от собаки, он переключил своё внимание на Николая: медведь встал на задние лапы, поднялся в полный рост и двинулся на застывшего под его взглядом парня.

Кажется, мы все с детства знаем этих симпатичных, вроде бы, добрейших зверей, которые и в хоккей играют, и на велосипеде разъезжают, и танцуют на арене без клетки. А у какого советского ребенка в детстве не было обожаемого плюшевого мишутки, которого он нежно обнимал по ночам? Но когда видишь перед собой дикого зверя и его тяжёлый взгляд исподлобья, даже опытного охотника охватывает первобытный неуправляемый страх, так что состояние Николая вполне понятно. Наконец, он очнулся и, немного поколебавшись, вновь двинулся навстречу медведю, остальные одновременно, в один голос, закричали: «Стой!», но было уже поздно. Правда, мишка отвлёкся на минуту из-за их истошного вопля и рыкнул сначала на Фёдора, долбанув как следует дерево, на котором тот и так с трудом удерживался, затем на остальных, и только потом, с чувством выполненного долга, вновь развернулся к Николаю, который, после предостерегающего крика товарищей, осознал, что не испугает медведя видом топора, да и сражение будет явно не в его пользу, а с подраненным зверем им точно не справиться.

Всю опасность положения прочувствовали и остальные. Совещаться было некогда, время шло буквально на секунды, каждый из них, как всегда сильные люди в экстремальной ситуации, принял своё, единственно возможное для него в данном случае решение. Как только косолапый неторопливо, вразвалочку двинулся к Николаю, который резко, с силой, подбросил топор таким образом, чтобы тот со звоном упал на каменную глыбу, ранить зверя он не решился, зная, как это опасно. Одновременно Фёдор, который не мог более изображать из себя птичку на ветке – нога кровоточила, ствол прогнулся чуть ли не до земли, да и друга нужно было выручать – с диким воинствующим криком вождя краснокожих бросился вниз. Женя выдернула шнурок фальшфейера, направила его вверх, чуть выше головы мишки, и двинулась к нему навстречу – в этот раз «игрушка» действительно пригодилась. Правда, огонь-то был фальшивый, и медведь мог бы их обман легко «разоблачить», не почувствовав тепла и боли, но выбирать не приходилось. А Денис в это время заметил слабо тлеющий костёр, схватил головёшку из него, ярко вспыхнувшую от резкого движения, и тоже шагнул навстречу к медведю.

Как говорится, долго сказка сказывается, да быстро дело делается. Все эти события произошли буквально за секунду. Медведь растерялся от такого напора со всех сторон и не понял, откуда же исходит главная опасность, да и пламени побаивался. Не долго раздумывая, он на всякий случай вмазал как следует Николаю, ударив его лапой с размаху так, что тот отлетел в противоположную сторону, а затем опустился на четвереньки и, не оглядываясь более на огненных смутьянов, побежал, ворчливо бурча, в тундру.

Женя подошла к Фёдору и повела его к реке, а Денис бросился к Николаю, помогая ему подняться, обоим требовалась срочная медицинская помощь. Ребята с грустью осмотрели поле битвы: всё вокруг было перевёрнуто вверх дном, их ужин распростёрся на земле рядом с опрокинутым котелком, банки со сгущёнкой и тушёнкой частично подавлены, кухонная палатка безвольно обвисла, раздавленная труба от печки валялась в стороне. Хорошо ещё, что в этот раз Фёдор готовил на костре, а не на печке, а то бы сгорел в миг вместе с палаткой.

Открытых ран у Николая не оказалось, но ушиб был серьёзным, и боль строго фиксировала каждое его движение. С Фёдором дело обстояло ещё хуже: у него на ноге зияла глубокая кровоточащая рана, не считая царапин и ушибов на локтях и коленях. Самым трудным оказалось снять с моряка штаны: разрезать их он категорически отказался – как дальше жить без них? Ведь штормовые брюки спасают от комаров и от ветра, от холода и от жары. Однако рана стала уже прилипать к ним, нога распухла, и даже пострадавшему Николаю, превозмогая боль, пришлось им помогать. После мучительного избавления от ценных штанов, Женя первым делом промыла его раны марганцовкой, которая раньше была в каждой аптечке, обработала их края зелёнкой, а потом началось самое сложное. С помощью мелких кусочков пластыря, которые нарезал Денис, пришлось «зашивать» рваную рану на ноге с двух сторон, стягивая её концы, и только после этого нога была перебинтована. Фёдор очень переживал, что геологи пришли из маршрута голодные, а он не смог уберечь их ужин, но ребята давно и думать-то про него забыли. Они успокоили раненного товарища, уложили его поверх одеяла и, несмотря на страшное возмущение, оттащили в кухонную палатку, где соорудили Феде что-то вроде горки для ноги, чтобы приподнять её и замедлить кровотечение. У Николая боль всё усиливалась, он практически не мог помогать ребятам. Вероятно, медведь сломал ему как минимум два ребра, что достаточно болезненно и очень неприятно в полевых условиях, пришлось наложить Коле «мягкий гипс», то есть, сделать тугую марлевую повязку, немного облегчившую ему жизнь. Хорошо, что не шею сломал, и скальп на месте, так что, можно считать, повезло.

Денис с небольшой помощью стонущего Николая поправил дырявую кухонную палатку, слегка разогнул скрючившуюся трубу и развёл печь – иначе бы их съели комары. Никакая иная палатка и не сгодилась бы для этого, кроме солдатской, ещё советского образца. Женя приволокла дрова и воду, и работа закипела. Пока Денис готовил ужин и разбирался в лагере, она простирнула штаны Фёдора, достала шприц и осторожно сделала ему укол от бешенства, затем навела порядок в палатке и поудобнее обустроила ложе раненого. Наконец, когда всё было готово, и они с удовольствием поедали Денискину стряпню, Женя достала из своего стратегического запаса бутылку кагора.