– Да уж, Женя не такая! А этот-то тебе зачем?

– Плевать мне на него, зато находка для детективов!

– Тоже мне, майор Пронин нашёлся! – хмыкнул Гриша, а про себя с улыбкой подумал: видно, недаром все мечтали заполучить Женю к себе в команду, когда играли в казаки-разбойники. Кому это удавалось, тот и выигрывал. С ней не соскучишься, это точно, она ещё до школы обожала проходные дворы, а к пятнадцати годам уже знала практически все хитрые проходы, соединяющие кривые переулочки Маросейки, Солянки и Сретенки.

Ах, эти московские дворики нашего далёкого детства! Кто может сравниться с вами по обаянию и таинственности!? Увы, теперь вы уходите навсегда, оставив в сердцах давно повзрослевших детей добрые чувства, и самые дорогие и тёплые воспоминания. Иногда кажется, что главная и лучшая часть нашей жизни прошла внутри этого маленького и уютного мирка со своими законами, правдами и неправдами, и во многом определила дальнейшую судьбу её обитателей, научив общению и терпимости. Там мы узнавали, что такое дружба и верность, научились хранить секреты и держать слово, там же впервые столкнулись с предательством и встретились с первой робкой влюблённостью.

Во дворе тогда все были равны, дети люмпенов и вчерашних крестьян из далёкой глуши, москвичей «из бывших» и дворника-татарина, жившего в подвале дома и грозно покрикивавшего на шалунов, профессорских детишек и пухленьких малышей еврея-ростовщика – все ходили друг к другу в гости, будь то «коммуналка», где в каждой комнате жило по 5–6 человек, или шикарная квартира с антиквариатом. И любого из маленьких гостей соседи всегда сажали за стол и угощали, чем могли, хоть и жил он в том же дворе. Если вдруг у кого-то появлялись новые лыжи или санки, кожаный мяч или велосипед, все радовались за него, а он тут же объявлял драгоценность достоянием двора, с опаской поглядывая в сторону родителей. Если те вдруг оказывались рядом, то вовсе не сердились, а лишь добродушно и одобрительно переглядывались, радуясь, что у них растёт добрый отзывчивый ребенок. Родителям было всегда спокойно за своего малыша: старшие ребята ни за что не позволили бы обидеть его или увести незнакомцем со двора. Здесь впервые узнавались удивительные игры, впитавшие в себя народные традиции и поговорки, припевки и танцы. Жаль, до боли жаль, что теперь всё это уже практически ушло из жизни наших детей, и двор заменён компьютером, а настоящая жизнь – виртуальной.

«Двор» – это не кусочек земли, зажатый между домами, а совсем особый мир со своими удивительными традициями. Знаете, к примеру, как набирали игроков в команду? О, это был красивый обряд, который объединял ребят разного возраста, доходов и национальностей. Дети разбивались поровну, две команды вставали друг против друга, руки клали на плечи рядом стоящим и медленно шли навстречу, кланяясь до земли, затем одна из команд пела: «Бояре, а мы к вам пришли, молодые, а мы к вам пришли…» Далее следовали длинные песнопения, теперь уже навсегда позабытые. Но по смыслу они сводились как бы к сватовству одного из игроков соседней команды. Те отвечали такой же припевкой, ругая его и отговаривая «сватов». Они последовательно распевали, перечисляя его мнимые недостатки: «ах, бояре, он (или она) ведь глупенький (глупая) у нас. Вторая команда отвечала: «Не горюйте, образуем мы его». Затем говорилось, что он больной, ленивый и т. д., но и это «сватов» нисколько не смущало: они обещали и вылечить и выучить его. Во время пения команды по очереди подходили друг к другу, учтиво кланялись до земли и, делая правой рукой полукруг, отходили. Наконец, когда торжественная церемония заканчивалась, сосватанный игрок с разбегу пытался разорвать крепко соединенные руки стоящей напротив команды. И если ему это удавалось, он возвращался в свою команду, а если нет, присоединялся к победителям. Все эти обряды совершались весело, без каких-либо обид. И где только разнопёрые городские детишки научились этому!? Ведь они появились на свет спустя десятилетия после революции, когда уже не было ни бояр, ни сватов, а русские народные традиции жёстко уничтожались на корню, а коли и исполнялось что-то под названием «русская народная песня», к народу это не имела никакого отношения. Но только не от бабушек и родителей: первые росли во время революции, вторые – войны, им было не до игр. Наверное, можно было бы издать целую книгу о самобытных дворовых играх, читать которую было бы очень занятно всем. Вышибалы, колечко, барыня, казаки-разбойники, лапта – эта только часть из них, и у каждой игры были свои правила, поговорки, стихи да присказки. «Я была на балу, слышала про вас такую молву»., «Вам барыня прислала сто рублей, что хотите, то купите, да и нет не говорите, чёрное и белое не покупайте. Что вы купите себе?», и так далее, и так далее.

А когда они вырастали, не случайно из огромного многообразия эстрадной продукции распевали редко исполняемые «Полюшко», «Дубинушку», «Лучину», «Хаз Булат удалой», «Стеньку Разина», некрасовское «Средь высоких хлебов затерялося».. и т. д. – видно, человек, окунувшийся в народное творчество, всегда отличит настоящее от подделки. Может быть, именно поэтому тогда многие бредили поэзией серебряного века, отстаивали очереди за книгами, билетами в театр, на художественные выставки, и, пока «шестидесятники» кричали, что им колбасы не хватает, младшее поколение и старики упивались классическим искусством, а кому это теперь нужно!? Не было ребёнка, не знавшего чуть ли не наизусть многие арии из классических опер, ведь их регулярно передавали по радио и демонстрировали на экране телевиденья. Всех школьников в пятом классе водили смотреть фильм-оперу «Евгений Онегин», девочки бредили балетом, подражая исполнительницы Сен-Санса из знаменитой тогда хореографической миниатюры Михаила Фокина «Умирающий лебедь». С маленького голубого экрана в их дома врывался удивительный мир классики, и не было в стране ребёнка, не знавшего и не обожавшего солистов балета и оперы. Великая страна затихала, когда шли праздничные концерты, в которых блистали все жанры искусства высочайшего уровня. Тогда среди выступающих не было ни вульгарных «звёзд» эстрады, оккупировавших ныне голубой экран, ни блатных продажных юмористов с шутками ниже пояса. Но постепенно, ещё при социализме, блатные бездари стали вытеснять искусство с телевиденья, и так навсегда и оккупировали его. Ныне детей знакомят не с Лебединым озером и Иолантой Чайковского, а с криминальными авторитетами, крепко слившимися с властью, да с детьми так называемых поп-звёзд и их грязными историями. Вместе со страной поменялась и цель воспитания. Министр образования Фурсенко декларировал: «Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других». Видимо, с этой целью и сократили «до нельзя» математику – лишь бы умели кое-как посчитать деньги в магазине – да и все прочие дисциплины преподаются по принципу «максимум усилий учителя для донесения минимума знаний детям».

Но пора вернуться к нашим героям, брошенным нами в не лучший для них момент. Гриша почувствовал, что ему нужно хоть немножко побыть одному, сосредоточиться и решить, что говорить и как поступать дальше. Однако, стоит оставить Лёву, как тот тут же позвонит Виктору, и, если у него и были сомнения насчёт Гришиного рассказа, то проныра Пасикис сразу всё поймёт. Он взял трубку телефона и пошёл уже было с ней к выходу, как она зазвонила. Гриша сообразил, что это может быть только Виктор, и передал трубку Лёве, предварительно наставив на него пистолет и сделав громкий звук в телефоне.

– Попробуй только сказать, что я здесь, прикончу на месте! – прошипел, побледнев, Гриша. Вот тут Лёва поверил ему, и жалобно запричитал в трубку, что ничего не нашёл, и Гришу не видел. Тогда наш герой полез в холодильник, достал бутылку сухого красного вина и открывалку и поставил её перед Лёвой, зная его чрезвычайную слабость к выпивке, тем более, что тот действительно потерял много крови и красное вино ему не помешает. Свадебный фотограф стал было ныть, что у него больная рука, но Гриша категорически отказался открывать бутылку: хотел занять парня хоть на какое-то время, и заявил, что торопится занести соседям альбом – мол, уже договорился с их сыном-полуночником, а завтра Грише будет не до этого. При виде вина, Лёва забыл про свое недоверие, добродушно буркнув ему вслед: