Столкнувшись с нетерпением сына, родители расплылись в улыбках. Позволив тому, как бешеному псу, разорвать картонную коробку вместе с пакетом.

— Коньки?… — Поняв, какой именно подарок подготовили родители, Паша вскинул бровь.

Он на лед-то никогда не вставал, какие, к лешему, коньки?

— Ну ты же любишь машины, мотоциклы… А недавно спортом увлекся. Вот мы и подумали, что можешь и тренироваться, и ка-та-ться. — Посмеявшись над своим же каламбуром, Сергей с простым как пять копеек лицом принял выжидающую позицию. Он явно надеялся на восторг сына, однако тот лишь кивнул, с кривыми губами. — Паш, не нравится?..

Ощутив тревогу отца, Паша засунул поглубже первые слова, просившиеся на язык, и ответил, как можно более мягко.

— Да не то чтобы не нравится… На самом деле очень даже хорошие коньки. — Паша взвесил в массивной ладони не менее здоровенный конек сорок восьмого размера, с лезвия которого свисали повязанные бантиком шнурки. — В случае зомби-апокалипсиса из них топоры можно сделать, или…

— Какие еще топоры⁈ Это коньки! Целые коньки! А не заготовки под что там у тебя в голове дурной! — Возмущенно пыхтя, Карина оборвала сына на полуслове. Подарок выбирала она, а папаня просто согласился, на месте придумав «смешной» заход. Так что обидно было именно ей. — Вот мы сейчас пойдем, и поедем на катке… на каток… покататься…

Кое-как разобравшись с речевым оборотом, Карина, гневно шлепая тапочками, утопала на кухню. С тортиком…

Ранним вечером, когда на улицах только-только включались фонари, а в домах зажигался свет, упитанный юноша орудовал в полной темноте.

— Я — не трус… — Мишаня, стараясь не поднимать шум, и не привлекать внимание охранников, бдительно дежуривших по периметру поместья, копошился в выдвижных полках стола. Он рылся в рабочем кабинете друга детства. Не из праздного любопытства, и не из подлых замыслов. Он пытался найти документы, которые тот получил от полковника милиции. — Вот узнаю где Пашка свои шрамы заработал, и разберусь с гадами. Я им устрою…

Погладив рукоять пистолета под ремнем, Шустрин подавил внутренний мандраж, и продолжил поиск улик.

В последнее время он чувствовал себя просто ужасно. Каждый раз, когда пытался помочь другу детства, когда пытался проявить инициативу, все внутри сжималось. Страх сковывал конечности, пот струился по лбу, дыхание спирало. Миша никогда не был таким. Он мог немного трусить, но всегда смело бросался в бой, особенно за близких. Даже если силы не равны. Но что-то внутри надламывалось… с каждым днем все сильнее.

— Я докажу… Я — не трус… — До крови прокусив дрожащую ладонь, Миша, наконец, выудил нужную папку.

Внутри все оказалось не на своих местах, так как Паша не озаботился сортировкой листков после изучения. И на самой первой странице виднелась карта Ярославля с красными линиями маршрутов, по которым передвигались представители группировки «Алиса». Отмеченные маркером пути сходились за городом, в населенном пункте под названием «Копылово».

— Нашел… вот куда мне надо. — Чувствуя, как ком подкатывает к горлу, а ноги слабеют, Мишаня яростно затряс головой.

Зелень, проступившая в радужке глаз, исчезла, а вместе с ним и всепоглощающий ужас. Остался лишь легкий испуг, но это — не то, с чем не смог бы стравиться Шустрин.

— Давно мы вместе никуда не выб…бля!..— Выйдя из такси Вениамина прямо в глубокий сугроб, Сергей выругался. И словно уж на сковороде подрыгал в сторону очищенной дороги с полными сапогами снега. — Веня, ну ёперный театр, встать нормально не мог?

Раздраженно постучав ладонью по капоту, в качестве извинений старший коновалов выбил лишь вымученную улыбку таксиста. Бедный Вениамин итак всю дорогу от Сергея выслушивал, где лучше и быстрее срезать, а теперь еще это. Хорошо хоть младший бугай отмалчивался, с мрачной физиономией глядя куда-то вдаль, за лобовое стекло.

— Сереж, ну хватит, мы итак поздно приехали. Сейчас нормальных коньков не останется. Пошли-пошли-пошли. — Карина, теснившаяся радом с сыном на заднем сидении, поторопила всех.

Аренда коньков — это не только про удачу, но и про скорость с расторопностью. А они целый день потратили, сначала на плотно покушать, затем на регистрацию кооператива. Последнее, разумеется, было куда важнее, чем покататься на коньках, но все же…

— Сынок, как самочувствие? Юность кипит в жилах? Хочешь наперегонки на коньках? — В отличие от шебутной жены, и тревожного Пашки, Сергей, невзирая на последнюю неурядицу, выглядел чрезвычайно бодрым.

Он впервые за долгое время смог просто побыть с семьей. Не планируя, и не отпрашиваясь у начальства. К тому же, регистрация кооператива дала ощущение причастности к чему-то удивительному: к собственному делу, к давно похороненным амбициям, к свободе.

— Я в противоречивых чувствах… — Вынырнув из темных вод необъяснимого беспокойства, Паша почесал затылок. — Можете верить, можете нет, но я вас очень сильно люблю. И представляя одинокую жизнь в будущем, невыносимо скучаю. Жалею, что не смог провести больше времени вместе. То занят, то с друзьями… ужасный сын.

Ожидавшие чего-то грязного и похабного, родители замерли. Они впервые слышали такие нежные слова от Павла. У Карины, торопившейся в холл стадиона «Труд», сжалось сердце. На глазах навернулись слезы. Она собиралась подойти и обнять своего ненаглядного сыночка, как вдруг…

— Но вот когда настала эта возможность… даже не представляете, насколько же впадлу. — Покачав головой, отчего коньки, висевшие на шее, со звоном ударились друг о друга, Паша усмехнулся. — Как же сильно хочется свалить. Учесать отсюда. Просто вьюююх! И нет меня.

Он говорил искренне как в первой части, так и во второй. Паша правда желал вернуть ушедших родителей. Хотел наверстать упущенное: сходить с отцом на ненавистную рыбалку, с мамой покопаться в огороде… Но вот он здесь, и все хотелки улетучились. Не то чтобы любовь к родителям ушла, но в воспоминаниях они были более… в общем их не было рядом, чтобы занудствовать, и портить отдых. То есть выполнять обычную работу родителей.

— Я тебе дам вьюх! — Карина рыкнула, и обиженно отвернулась. Она то думала… а он… все мужики — гады, даже родной сын.

Сергей лишь рассмеялся, и постучав ботинками о заметенный бордюр, направился к стадиону.

— Ты посмотри как катаются… красота… — На выдохе произнесла Карина, не шибко устойчиво стоя на коньках.

За метровым деревянным бортиком, отделяющим резиновые маты от гладкой ледяной поверхности, мельтешили человеческие силуэты.

Прямоходящие недоумки, над которыми все четвероногие насмехаются из-за медлительности, развивали удивительную скорость. Демонстрировали невероятную грацию по меркам своей странной антропометрии. Особенно ярко среди них выделялись парни и девушки, мужчины и женщины, а также дети, одетые в одинаковую синюю спортивную форму с белыми полосками по бокам. Все как один носили шапки с помпончиком, с гербом Советского Союза на лбу.

Спортсмены, одетые в униформу… спортсменов, вырисовывали на льду сложные узоры, меняя положение тела, и направление движения за доли секунды. Выполняя головокружительные пируэты с такой легкостью, и точностью, что даже сумасшедшая стремительность не позволяла испугаться за жизни, висящие на волоске. А ведь вокруг сплошь и рядом заточенные стальные лезвия. Под ногами— не мягкая земля, а твердый лед, удар головой о который неминуемо приведет к серьезным последствиям.

— Мы бы увидели эту красоту раньше, если бы ты с примеркой управилась хотя бы минут за десять. — Посетовал Сергей, врастопырку приближаясь к отворным дверцам бортика.

Как глава семьи он собирался первым опробовать лед на вкус. Желательно, конечно, не буквально…

— Согласен. Что вообще значит шнурки плохо затягиваются? Может тянуть сильнее стоило? Или нас попросить? — Паша, который на высоких коньках выглядел увереннее прочих благодаря развитому чувству баланса, странно покосился на маму.