Витя, несмотря на то, что уже успел освоиться в роли ментора для новичков, сильно нервничал, проявляя инициативу. Тем более в отношении непосредственного начальника. Если бы он не считал интервью исключительно хорошей возможностью, не решился бы на такой шаг.

— Ты — будто женушка, которая вечером раздражает неимоверно, а утром готовит вкуснейший завтрак, и делает потрясающий минет. Даже зубками по головке не скребется. — Паша похлопал товарища по плечу, впечатленный вовлеченностью в бизнес. Особенно в области, где его развитие не столь очевидно на первый взгляд.

Мишаня же уже весь желчью изошелся, двигая нижней челюстью из стороны в сторону, и скрежеща зубами.

— Иди ты. — Витя, которому похабные шуточки уже поперек горла стояли, вдруг сам рассмеялся. — Не представляю, что у тебя в голове творится, Коновалов. Хоть минутка свободная есть, от дурацких мыслей?

Паша пожал плечами, не слишком задумываясь над вопросом. Сколько он себя помнил, и правда не найти времени, когда в голове не стоял шум наползающих друг на друга, иногда совершенно бессвязных, мыслей. И одна из них заставила повернуться к другу детства с заинтригованным выражением:

— Толстый, только не говори, что не приготовил своему лучшему другу…. своему братишке… своему самому близкому в мире человеку, подарок? — Он с любопытством огляделся по сторонам в поисках всего, что могло бы сойти за подарок. Правда цепкий сверхчеловеческий взгляд, так ничего и не обнаружил. — Ну?

Мишаня, словно угодив в опалу, начал обильно потеть. Он кусал губы, пытаясь придумать оправдание, однако в голову лезла только одна мысль:

«Дебильный Фомин со своей газетой, и интервью! Как мне теперь дарить набор машинок⁈».

Подарок, оставленный в машине Вениамина, который он собирался презентовать с исключительно покровительственной позиции, вдруг превратился в фарс. И все из-за вонючего ботаника.

— Конечно… я ээ… приготовил отличный подарок! Просто забыл привезти. Сейчас домой съезжу, заберу, и пулей вернусь. — Отходя шаг за шагом, и хрустя ботинками по подтаявшему снегу, Мишаня развернулся.

Он заправским спринтером побежал к полуразрушенному цветочному фонтану, где припарковался таксист. Срочно нужно было придумать, какой подарок подарить другу детства, чтобы Фомин утерся. Чтобы убежал к своей тете, хныча, и подтирая сопли.

— Да вроде была у него с собой коробка… — Витя недоумевающе поскреб пальцем висок, припоминаю, как Репчатый садился в машину с обернутой в подарочную упаковку, презентом.

— Не сомневаюсь. Но это был подарок на троечку, сейчас он вернется с пятеркой, раз не хочет помогать с товарами. — Паша злобно улыбнулся, а затем перевел взгляд на гору посылок. — Даже не знаю, кому больше повезло. Ему, или тебе, которому выпала честь поработать за именинника…

Вернулся Мишаня, вопреки обещаниям, только спустя три с половиной часа. Когда Витька насквозь высолился в собственном поту, и уже попросту не мог придумать новых оскорбительных эпитетов, адресованных Павлу. Разумеется, про себя. Здоровье все еще дорого…

Подарок, который Паша предполагал оценить на пятерку, оказался трясущимся, и ссущимся под себя черным комочком. И пока тот не начал гавкать, отчаянно перебирая поджатыми конечностями по воздуху, чтобы освободиться от хватки толстяка, было неочевидно, что это такое.

Оказалось, Шустрин поехал не абы куда, а за город, к заводчикам собак, которых посоветовал Вениамин. Репчатый кое-как выцыганил одного из помета самой крупной породы собак, которой они занималась.

Кабель среднеазиатской овчарки, или алабая по-простому, встал в копеечку. Но вид более крупных особей, едва ли не рвущих цепи на шее, полностью убедил толстяка в оправданности такой стоимости.

Когда щенок попал в руки Павла со словами напутствия: «Когда вырастет, будет защищать тебя», он с оконфуженной физиономией оглядел пухлый гарнир к корейскому блюду.

«Защищать меня?.. Эта вот мочалка?.. Да чтоб он так вырос, растишки не напасешься…».

С ворохом сомнительных мыслей относительно профпригодности новообретенного охранника вдруг возникла чудесная идея:

«Растишки, может, и не хватит, но… у меня есть кое-что получше! Титанид! Ммать… здоровенная свехпсина, на анаболиках…»

Было неясно, подействует ли еврейско-китайская таблетка на животину, однако попробовать стоило. Правильно выращенный щенок останется на стороне хозяина несмотря ни на что. Не пырнет в спину! Не поведется на бабки! Не будет пленен женщиной! Разве что колбаской можно подкупить…

Оскал Павла, обнаженный широко растянутыми губами, заставил черныша жалобно заскулить, и брызнуть крошечной струей, попавшей на новенькие джинсы. Однако радостного хозяина это не расстраивало.

«Химическое оружие в комплекте с зубами прилагается. Ты — просто чудо! Даже не верится, что скоро будешь перебивать людям хребты лапами, как медведь… Если выживешь».

Сердечно поблагодарив друга детства за прекрасный подарок, открывший целый мир новых возможностей, Паша дал щенку имя: Актуш. Что с татарского означало буквально «белая грудь». И действительно, единственной отличительной чертой на черной шерсти оказалось белое перекрестие под шеей.

Мишаню, и уж тем более уставшего, как тягловый бычок, Фомина мало волновало причудливое имя. Толстяк не сводил глаз с отличника, демонстрируя исключительное высокомерие, в то время как последнему вообще все побоку. Лишь бы прилечь, отдохнуть немного. Оторваться, наконец, от проклятых коробок с товарами, которые становились все тяжелее и тяжелее с каждой новой партией.

Витю можно понять, ведь помимо электроинструментов было заказано много бытовой техники. От микроволновок, до тяжеловесных двухдверных холодильников. Последними, разумеется, занимались свободные рабочие. Не то строители, не то охранники. Однако перебрать тысячу пылесосов — тоже как бы нихрена себе.

День, начавшийся с раздражающего осознания собственной нищеты, и нелюбимой работы, был скрашен подарками товарищей. Но не только. Расул, Евгений, Никита — все те, кто участвовал в соревнованиях. Все те, кто знал дату рождения начальника, заказали в кондитерской здоровенный торт, и накрыли роскошный стол.

С премиями за резню под Дзержинском могли себе позволить.

И словно всего этого мало, на торжество приперлись капитан Синицын с полковником Акориным. Представители органов власти из разных ведомств немного напрягли охранников, однако Паша дал отмашку, и отошел с парочкой в сторону.

Капитан принес разрешение на открытие кооператива как номинальный подарок. Хотя толку от разрешения немного. Главное — получение лицензии, в которую еще предстоит вписать трех человек — минимальное количество для открытия кооператива, составить цели, задачи, методы, средства, и так далее. Короче, сделать документацию. Впрочем, с этим можно управиться за день. Фактически, их кооператив уже функционирует и можно договариваться с Горьковскими предприятиями о поставках инструментов.

От себя Алексей добавил бутылку хорошего армянского коньяка. По мнению КГБшника, каким бы всесторонне потрясающим ни был подросток, бухнуть его все равно должно было тянуть. Молодость же, как без этого?

Что касается полковника, то он залетел с непонятными речами:

— Я знаю, ты совершенно непричастен к тому, что произошло в прачечной. И ко всему, связанному с Алисой… — Николай, которому в последние дни волнение и стресс прибавили седых волос, передал несколько папок недоумевающему эволюционисту. — Но если все же это может оказаться полезным… вот.

Капитан Синицын со своей стороны тупо кивнул, ничего не объясняя. Он все еще терся здесь за компанию, то ли беспокоясь за старика, то ли ожидая небольшой компенсации за личную доставку разрешения.

— Алиса? — Паша вскинул брови, не совсем понимая, о чем идет речь.

Однако упоминание злосчастной прачечной, доставившей хлопот, заставило отнестись к делу серьезно.