Резко развернувшись, он бросил ручку от щита в противника, успевшего всадить еще две пули в бронированную спину. Паша не без удовольствия заметил, как негодяю оторвало кусок правой щеки, пролетающий железкой.

Не прошло и секунды, как в болезненно воющую голову влетела колено, раздробившее височную кость.

— Вот тебе урок уличной чести мудазвон: Братьев береги, шкуру люби, мамку храни, врагов хорони, суп посоли, ковер отряхни, Мухаммед Али. — Пнув мертвого бедолагу к напустившим в штаны бандосам, Паша убрал всяческую ребячливость с лица. Исподлобья глядя на три десятка противников, шаг за шагом отступавших назад, он покачал головой. — Неа… Никто из вас отсюда не уйдет, уж извините.

Высвободив вторую глефу, Паша направился к выжившим, которые, не выдержав психологического давления, бросились прочь.

Автоматные очереди казались более предпочтительными, нежели столкновение с залитым кровью чудовищем.

К сожалению, быстрой смерти от крошечных пуль удостоились немногие. Озверевший эволюционист, в крови которого пульсировал гормональный коктейль из титанида, порубил большую часть беглецов.

Лезвия глеф рассекали кости, словно те переняли плотность сахарной ваты. Что уж говорить о плоти, которая кровавыми бутонами распускалась под хирургическими ударами элементальных абсорбаторов.

Бойня закончилась меньше чем за десять минут.

Несколько охранников, при виде затихшей кроваво-красной опушки, заваленной телами, не выдержали. Они принялись блевать.

Фуницын не торопил потерявших всяческую функциональность бойцов, давая время прийти в себя. Он и сам проходил через подобное в Афганистане. Но даже ветеран войны ни разу в своей жизни не видел ничего настолько ужасающего:

Белый снег насквозь пропитался кровью, алыми кристаллами поблескивая под тусклым светом поднимающейся луны. Десятки тел, будто рассыпанные небрежной рукой, валялись тут и там. Но больше всего их на границе соснового бора, где орудовал начальник. Тамошние мертвецы будто выбрались из фильма ужасов. Рассеченные по диагонали от плеча до таза, с отрубленными конечностями и головами, с развороченными грудными клетками, принимавшими тяжелые удары рук и ног эволюциониста.

Дурно стало даже афганцам.

Трудно поверить, что все это — гражданские. Пусть бандиты, но все же убитые руками военных. Тех, кто давал присягу стеречь покой родины на границе, охранять живущих в стране людей. И еще более руками восемнадцатилетнего юноши, переходящего от одного тела к другому, и пробивающего лезвием головы. Дабы убедиться, не отыгрывает ли кто-нибудь мертвеца.

— Королева драмы, я слышу твое сердцебиение. — Вдруг Павел остановился над телом пухлого бандита, лежавшего лицом вниз. Легонький пинок по ноге не вызвал никакой реакции, а вот когда в позвоночник вонзилась лезвие, туша заверещала, словно курица в зубах лисы. — Ну и зачем это было? Мог бы быстрее и безболезненнее закончить. Вот так…

Легким движением кисти отсекая голову, он продолжил поиск выживших. Свидетелей сегодняшней бойни не должно было остаться.

В то же время, охранники, кто раньше и не подозревал о сверхъестественных способностях начальника, не могли найти себе место. Они не знали, что делать: Бежать, или молить о прощении из-за того, что не сразу открыли огонь.

Тут на смену неразберихе пришли Евгений, и Расул, с четкими приказами. Они организовали сбор тел, гильз, и оружия, а также расчистку красного снега стальными листами, за которыми ранее укрывались.

Все это — предварительные договоренности с начальником, которые, даже несмотря на сомнительную эффективность, приходилось молча исполнять. Дабы немного смягчить его мрачный настрой.

Про себя Евгений думал:

«Все серьезные люди области знают, или быстро выяснят, что Дзержинские группировки отправились на стрелку с нами. Нет малейшей возможности скрыть это. Остается только надеяться на связи начальника. Кажется, у него тесные отношения с КГБшниками, и ментами…».

Паша, разумеется, не строил иллюзий по поводу сокрытия причастности к «исчезновению» Дзержинских бандосов. Но прелесть уголовной системы любимой родины, не изменившейся даже спустя десятилетия, заключалась в одном принципе: «нет тела-нет дела».

Спустя час с небольшим огромная площадь была расчищена от кровавого снега, а тела, конечности, и гильзы скидали в кучу.

— Всем быть наготове. — Предупредив недоумевающих охранников, Паша достал из оранжевой семерки Фуницына небольшую веточку с вихревыми узорами. Все верно, это та самая веточка потустороннего дерева. И после того как она была подожжена газовой зажигалкой, густое облако дыма сработало как надо, соединив два… места.

Измерения, мира, пространства, неважно чего. Прямо сейчас ЭТО превратилось в одну большую выгребную яму.

И без того умаявшиеся охранники принялись забрасывать все, что собрали ранее, в портал.

К удаче бойцов, по ту сторону не оказалось сверхъестественных монстров. Лишь странная природа, сочащаяся пурпуром, и ультрафиолетом.

Что касается сосен, часть которых пострадала во время боя, их Паша просто поджег. Зимой массового пожара не произойдет, а вот пробитые насквозь стволы, исчезнуть должны.

После уничтожения улик, до которых только дотянулись глаза и руки, насквозь вымокшая армия из более чем тридцати человек отправилась обратно в поместье Егорова. Пострадавших среди них нет. Ну не считать же за жертву одного подстреленного, лишившегося кончика уха. Так, производственная травма.

«Сорок три миллиона, плюс мои старые накопления… Должно хватить на преодоление категории до тысячи рублей, и получение нового подарка от магазина черной карты. Категория здоровья, жди меня…».

Поздним вечером Паша, приняв горячий душ, организовал раздачу кровавых премий. По десять тысяч каждому бойцу, и по двенадцать Расулу с Евгением, а так же парнишке, которому оторвало кончик уха.

Помимо всего прочего охранники выхватили лещей за то, что сработали с запозданием.

Получить по шее ладонью от эволюциониста — все равно, что словить мощнейший хай-кик от профессионального атлета. Так что парни с деньгами не уходили, а уползали.

Совсем оставить их без премий означало бы напрашиваться на неприятности, рискуя получить предателя в тылу. Может, и не нападет, но язык за зубами держать, точно не станет.

Фуницын с Тренером переняли эстафету экзекуции, и принялись муштровать измотанных бойцов.

В то же время Павел, освободившийся от организационных вопросов, поднялся на второй этаж, и заперся. Он принялся подсчитывать все имеющиеся средства, дабы раскидаться с заказами на ближайшие дни, и при этом преодолеть категорию до тысячи. Получалось так себе…

С тех пор как открылась палатка «BC-food», а торговля дорогостоящими электроинструментами начала приносить доход, средняя прибыль в сутки варьировалась от миллиона, до полутора. Но серьезную часть денежного потока подрезали проекты.

На одну только закупку оружия потрачено более двух миллионов рублей. Закупка стройматериалов, и пищевой продукции тоже стоила денег.

Короче говоря, прямо сейчас накоплений впритык хватало, чтобы заказать достаточно товаров для преодоления категории. Чуть больше сорока восьми миллионов. Однако если сделать это, то на завтра средств не останется. Случись какие-то непредвиденные обстоятельства, которые в последнее время во все щели пенетрируют, и все, приплыли.

«Подождать денек, или рискнуть?..».

Оказавшись перед дилеммой, Паша просидел так около пятнадцати минут, прежде чем покачать головой.

«Хрен знает, как обернется завтрашний день. Вдруг исчезновение Дзержинских бандосов будут расследовать эволюционисты Красного молота, которые сразу припрутся на порог. Или того хуже, потусторонние твари по запаху найдут тех, кто напихал в их дом кучу трупов. В жопу деньги, жизнь важнее».

Один день можно прожить и без наличности, с риском потерять немного прибыли. Но не без безопасности, даруемой силой…