— Уверен, что справишься?.. — Расул подошел с автоматом наперевес, и спросил шепотом, беспокоясь за юношу.

Тренер знал намного больше других о невероятных способностях ученика. Однако восемьдесят вооруженных человек…

— На все сто. — Несмотря на оптимистичные слова, Паша все-же ощущал, как скукоживаются яйки. Но без риска нет награды. — Перестрелять их мы можем при любом раскладе, а семьдесят девять миллионов поднять за сутки — нет. Если загасим бойцов, главари точно свои кровные не отдадут. Может под пытками, но хрен их знает, какой процент от своих денег реально раскроют. А тут, они будут уверены, что захватили главаря, и контролируют ситуацию. Что стоит только уехать отсюда, можно будет перегруппироваться, вооружиться, и загасить нас, вернув деньги. Я не очень люблю азартные игры, так что давай-ка притащи каску… пригодится.

— Ну и сколько там⁈ — Паша, окруженный дюжиной вооруженных бандитов, не спускающих с него глаз, прокричал за баррикады. — Я щас кристалликами льда ссать начну! Быстрее нельзя⁈

Он уже часов семь мерз под надзором бойцов Дзержинских группировок, пока его ребята катались по городу, собирали выкуп. И вот час назад они привезли все доступные средства, и начали пересчет.

Но ведь Паша без подшерстка. И ладно ноги, туловище, да руки в тепле. На голове-то шапки нет, только каска. А металл, как известно — не лучший теплоизолятор.

«Грелку бы… Или в баньку… Или с грелкой в баньку… Мля, как же холодно…».

Паршиво было не ему одному. Здоровяк хотя бы обладал исключительным гомеостазом, позволяющим поддерживать высокий уровень тепла на морозе продолжительное время. Остальные так и вовсе синеть начали.

Многие бандосы, забив на безопасность, рассовали холодные металлические пушки за ремни, да по карманам, а руки в тепло: В трусы, или в рукава.

Находящиеся по ту сторону стены из машин, охранники, занимающиеся подсчетом денег, не могли назвать точную сумму. Вечер, фонариков нет, нихрена толком не видно. Под фары не встанешь — опасно. Пачки и свертки разного номинала, и толщины, так что математикой тоже не блеснешь.

— Сорок три миллиона! С небольшим!.. — Увидев ухудшающееся состояние начальника, которому еще предстоял прорыв боем, Фуницын прервал подсчет.

Паша, услышавший колоссальную сумму, заработанную за один день, совсем не был счастлив. Он с мрачным лицом повернулся к Зелимхану, стоявшему неподалеку, и покачал головой. Тот был первым, кто отправился с парнями за деньгами, и за каждого из своих привез по полному миллиону. Но так как старик — «старший», ему и отвечать за всеобщую недостачу.

— Непорядок… — Голос Павла, словно пропитавшись холодом с улицы, резанул по ушам продрогшего горца.

Его телохранители быстро подняли опущенные автоматы, чувствуя необъяснимую тревогу. Хотя главарь Горьковских явно был окружен со всех сторон, и не мог ничего предпринять, что-то в нем настораживало. Будь то чрезмерная уверенность, или плотоядные глаза.

— Три дня. — Зелимхан несколько раз кашлянул, распространяя болезненный звон в бронхах. — Дай нам три дня, соберем. Это крупная сумма.

Несколько секунд Паша молча стоял, сверху вниз глядя на старого горца. И, в конце концов, кивнул. Наличность — лишь малая часть имущества бандитов. Собрать за один день сорок три лимона — тоже неплохо, а тянуть больше некуда.

— Э, давай ты не греби всех, губошлеп!.. — Малинов Олег, последним отправившийся за деньгами, и в данный момент, стоявший по ту сторону баррикад, громко возмутился отчету Евгения: — Я все привез! Мои пацаны свободны. Это детдомовские даже пятьсот тысяч собрать не смогли на двадцать рыл!

Духовитый главарь подумал, что его собираются оставить под предлогом недостачи остальных. А потому сразу же принялся качать права. Правда, Фуницыну, положившему палец на курок, прозвище, похоже, не понравилось.

В то же время бандиты, особенно детдомовские, напряглись. Они не знали, что произойдет, если не собрать достаточно денег. Но взять средства на выкуп попросту неоткуда. У большинства даже пистолетов нет, только ножи, которыми мелкие пакости устраивать. Грабить да угрожать. Если бы не духовитость и сплоченность, басоту даже всерьез не воспринимали бы.

Взгляды сошлись на великане, который казался задумчивым, но в действительности оценивал окружение.

— Ну, чего вы так смотрите?.. Мы ж — не звери. Мы ж — не нелюди. — Жестикулируя руками, он медленно поворачивался, заглядывая в глаза каждому, и анализируя готовность к неожиданному нападению. Продрогшие бандосы выглядели так себе: Руки опущены, плечи поникшие, переминаются с ноги на ноги от холода. Лучшего не пожелаешь. — Детдомовские свернули на кривую дорожку не от легкой жизни. Как и многие здесь… Но в отличие от многих, у них не было родителей, чтобы уберечь от неправильного выбора. Так что у сирот есть, своего рода, моральная фора. Согласны?

Раскидывая руки, словно заправский оратор, и этим пытаясь приучить окружающих к безопасности резких движений, Паша вызвал симпатии многих людей. Разве что главари, расставшиеся с кругленькими суммами, ядовито фыркали.

— Поступим по справедливости: Вместо того чтобы выборочно расстреливать детдомовских, как какие-то изверги, мы… убьем вас всех. Каждого. — Легкая улыбка на устах подошла бы приятной беседе, или поощрительной речи, но никак не тому, что сказал Павел. Потеплевшие от предыдущих заявлений сердца преступников окатило жидким азотом. — Может быть в загробной, или в следующей жизни, кто-нибудь из вас сможет наставить их на путь истины. Предупредит не прыгать в яму, где грызут друг друга настоящие хищники, а не оголодавшие, и отчаявшиеся травоядные, решившие попробовать немного сочного мяска.

Все смотрели на человека-шкафа широко распахнутыми глазами. Даже при том, что он без оружия, под мушками дюжины человек, слова юноши пробирали скребущимся ужасом до самых костей.

Вдруг в обеих его руках со звоном появились два обоюдоострых копья, из которых во все стороны рванули плотные облака песка.

Высвобождение элементального абсорбатора и оксида кремния произошло за доли секунды, застав всех врасплох. А когда ослепленные надзиратели, наконец, соизволили нажать на курки, великан уже разъехался в шпагате, распластавшись туловищем на снегу.

Пули, предназначенные для весьма габаритной тушки, по которой очень сложно промахнуться, угодили совсем не в тех людей. Трое, кому попало в голову, погибли на месте, а еще несколько человек повалились на землю с кровоточащими дырами в груди и животах.

— Стоять! Ни с места! — Фуницын с той стороны баррикад, взял на прицел Малинова, сунувшего руку за пазуху. Секунда размышлений, и дуло калашникова выпустило небольшой огненный шар. А главарь банды, из-за проклятых законов физического взаимодействия, был вынужден расплескать мозги по ближайшим бойцам. — Всем приготовиться! Стрелять, как только Павел вырвется из окружения!

Ошеломленные охранники, не спускавшие глаз с обезумевшего начальника, никак не отреагировали. Они недоверчиво смотрели на то, как тот, окруженный плотным вихрем песка, выбрасывает глефы. Странные оружия, мгновенно набравшие крутящий момент, кровожадными триммерами прорезали толпу.

Среди грохота выстрелов и криков, почти два десятка человек рухнули с располовиненными туловищами, пропитывая белоснежный снег кровавыми кляксами.

Получивший несколько прямых попаданий в спину и грудь, Павел, когда очередная пуля шоркнула по виску, бросился бежать. Позволяя вращающимся глефам расчищать путь. Он прихватил с земли хрипящее туловище какого-то лысого бандита, и использовал в качестве мясного щита, выставленного перед головой.

Разъяренным быком великан прорвался сквозь толпу в свободное пространство, и тут же крикнул в сторону охранников:

— Огонь! — Паша развернул туловище успевшего помереть за эти секунды лысого мужичка к толпе. Мясной щит затрясся, словно холодец, принимая град пуль, разбрызгивая во все стороны ошметки плоти, и крошечные осколки костей. — Чего вы ждете, блядь⁈ Огонь! Огонь!! Огонь!!!