– Ясно. Сами в трактире сидели, грелись. Со вторым что?

– Да как всегда. Дождались, пока выйдет, и голубичку в глаза, а потом в два ножа, на радость Драконам. Под стеной в сугробе прикопали.

Придорожные трактиры в земле Фимбульветер всегда считались местом мира и спокойствия. Кормильцы не любят, когда схватившиеся в драке посетители крушат и портят их имущество, и потому охотно пользуются правом, дарованным им королем Отмаром Великодушным: безжалостно гнать из заведения любого чем-то не угодившего им проезжего. Иногда вместе с буяном выставляют всех его спутников. А бывают еще особо злопамятные трактирщики, безошибочно узнающие и не пускающие в заведение раз проштрафившегося. Вот и думай, куда деваться, если ночь застала в пути, дом и очаг перед тобой, но ходу туда нет, а вокруг на многие станды только льды, снега, белые росомахи, хрустальные пауки, нежить и мало чем в результате одичания отличающиеся от нее разбойники.

И толкует дорожный народ, что если уж открылся новый трактир, то где-нибудь поблизости точно отыщется вскрывшаяся снежная могила, из которой на вред всем добрым людям выкопался упырь и теперь вона, за стойкой заправляет. Байку эту путники пересказывают друг другу часто и со вкусом, но ничем другим предпочитают кормильцев не обижать и в заведениях придорожных вести себя прилично.

Потому то, что творилось в трактире на полпути из Гехта в Бьёрнкрог, Хельгу удивило весьма.

Судя по ряду саней, выстроившихся у трактира, тут заночевал купеческий караван. Торговцы – люди солидные, обстоятельные. Они не станут без всякой причины галдеть и метаться вспугнутой вороньей стаей, ибо кто, увидев такое, будет уважать негоциантов и доверять им?

Рёда в стойло Хельге пришлось ставить самой. Если в трактире и был кхарнарь, показаться новой гостье он не пожелал.

Странно, странно. Оле Сван разобрался бы с происходящим за пять минут, но Хельга больше привыкла к городу.

Войдя в трактир, главный прознатчик Гехта чутко, словно гончая на охоте, принюхалась. Странное поведение, но мудрейший хеск Лагрольф, наставник Хельги, передавший ей пост, учил: определенная профессия или образ жизни дают человеку свой запах. Если сумеешь его различить, он поведает о преступнике не меньше, чем любой другой оставленный след. Только брать его надо сразу, как заходишь в помещение, иначе привыкаешь, принюхиваешься, и запах, если он не особо силен и нов, сольется с прочими, для данного места обычными.

На этот раз унюхать что-либо не удалось. Трактир заволакивал дым от сгоревшей каши, плотный настолько, что хоть ложкой хлебай, но больно уж неаппетитный. Из этого следует, что, что бы тут ни произошло, несчастье обнаружили уже после рассвета, когда местный повар начал готовить постояльцам завтрак. А случилось все, конечно же, ночью.

– Хесса истинница! Вас нам Драконы послали!

Хельга обернулась.

Могучий трактирщик спешил к ней через зал, но радовался подарку Девятерых не он, а такой же рослый да к тому же еще и толстый мужик в завязанной назад белой косынке. Вот он, сбежавший с кухни повар. Также присутствовали детина в кожаном фартуке и немелкая девица в фартуке полотняном. Кхарнарь и служанка. Родичи часто владеют трактиром совместно, выставляя к стойке самого солидного и сметливого.

Здешний кормилец оказался к тому же самым спокойным и сдержанным.

– Здоровьичка вам, хесса… э-э-э… – Трактирщик взглянул на форменный плащ и приколотый к воротнику серебряный значок Хельги, но определить должность не сумел. – Почтенная хесса. Вы уж не обессудьте, что не успели порог переступить, как мы вас сразу в работу. Но говорят, что вам лучше по свежачку все посмотреть, а народ ведь безответственный, в изумление впал, натоптали тут уже, да боюсь, разбегаться начнут.

– Что случилось?

– Напали ночью на постояльца нашего, – скорбно сообщил трактирщик, и родичи его согласно закивали. – Мы даже подозреваем кто, но где ж его теперь сыщешь? Ни самого, ни кхарна евонного…

– Пострадавший жив?

– Да вот…

– Хесса главный прознатчик!

Трактирное семейство расступилось, и Хельга увидела человека, лежащего на тюфяке, расстеленном на сдвинутых лавках.

– Наверх нести побоялись, тревожить лишний раз, – поведал повар. – Вдруг чего…

Опасения были разумны. Грудь приподнявшегося на тюфяке человека обвивала повязка, на которой выступали кровавые пятна. Нехорошие пятна в плохих местах.

– Хесса… – снова позвал раненый, и Хельга в два шага оказалась рядом с ним:

– Тише. Вам нельзя…

Но тот не слушал.

– Это срочно… Канцлер Хегли Секъяр… Он должен знать… Сообщите ему, они были здесь. Все будут валить на мальчишку… Но это не он… Пришли не с нашим караваном… Еретики… Я слышал, один сказал: «На радость Драконам». Я потерял… Скачите…

– В этом нет необходимости.

Высокий черноволосый человек чуть потеснил Хельгу и опустился на лавку рядом с раненым.

– Я все понял, Гейрред, спасибо. Теперь отдыхай. Не волнуйся, все будет сделано, а тебе помогут. За лекарем послал? – повернулся пришелец к трактирщику. – Если мой человек умрет, то и твоей мусорной яме здесь не бывать. Здравствуй, Хельга. Давно не виделись.

– Здравствуй, Хегли. Считай, с самого Университета.

Опрос свидетелей вела Хельга, как более в таких делах опытная и сведущая. Хегли Секъяр после окончания юридического факультета Университета немного поработал в столичном суде, а потом принял от своего деда пост канцлера. Сейчас он просто сидел рядом за столом, взирал на несчастливых постояльцев трактира холодным змеиным взглядом, изредка задавал вопросы и всем этим нагонял жути, чтобы спрашиваемые и не думали лгать.

Люди вели себя по-разному. Кто-то хорохорился и негодовал, кто-то был испуган и растерян, но говорили все одно: ничего не знаем, не видели и не слышали. Вечером с караваном прибыли в трактир, смотрели представление бродячих актеров, потом разошлись по комнатам. Кхарнарь слышал, как за стеной вдруг забеспокоились в стойлах быки, но идти проверять, в чем дело, не стал – очень уж хотелось посмотреть спектакль театра теней. Подумал, что на чердаке не ко времени проснулась какая-нибудь ворона и кхарны, увидев ее, рассвирепели. Косматые быки терпеть не могут ушлых птиц, которые так и норовят нащипать из них шерсти на гнезда. Тем более шум довольно быстро стих. Ночью все было спокойно. А вот с утра…

Осмотрев место преступления, Хельга смогла скорее угадать, представить произошедшее, чем прочитать по следам. Вот здесь, у крыльца, Гейрреда оглушили или как-то по-другому лишили сознания, потом оттащили за трактир, к глухой стене, там несколько раз ударили ножами и, бросив в глубокий сугроб, закидали снегом.

Если б убили насмерть или у несчастного не хватило сил добраться до дверей трактира, где его нашли утром, тело не обнаружили бы долго.

Хельга сцепила руки на затылке и несколько раз качнулась вперед-назад, разгоняя одурь. Фунс! Все, что они с Хегли Секъяром сейчас делают, – оправдание налога на стражу. Раненый Гейрред ясно сказал, что напавшие на него пришли не с караваном. И после свершения преступления уж точно не стали дожидаться попутчиков. Снег перед трактиром перемешан копытами и полозьями, а тракт укатан до твердости – на таком следов не остается. К тому же ночью шел снег, не сильный, но достаточный, чтобы скрыть следы. Ищи сколь хочешь, фунса лысого найдешь.

Жаль, что в ближайшее время нельзя будет расспросить Гейрреда. Кого или что раненый потерял? И кто этот мальчишка, на которого все будут валить? У еретиков здесь был сообщник? Ушел с сектантами? Нет, пора прекращать эту благотворительность – собрать разогнанных по комнатам путников в зале, и пусть посмотрят, кого нет. А потом расскажут, что знают об отсутствующем. Имя вряд ли будет подлинным, но внешность, манеры, может быть, что-то говорил. А потом за закрытыми дверьми спросить Хегли Секъяра, кого его человек пас в придорожном трактире.