‑ Значит, постарайтесь не навлекать на себя ее неудовольствие, ‑ сухо от растерянности сказал Грегор. ‑ Ничего другого пока не могу посоветовать. Но обещаю, что займусь вашим случаем немедленно и извещу, как только появятся какие‑то результаты.

Встав, итлиец поклонился, и Грегор мимоходом заметил, что теперь Фарелл держится гораздо свободнее, утратив свою неловкую скованность. Оказывается, манеры у него все‑таки есть. И неплохое для профана образование явно имеется… И тут Грегор вспомнил, где раньше видел эту смазливую южную физиономию и приметные желто‑зеленые глаза! Да в приемной королевы же! В тот день, когда Беатрис предложила ему себя вместе с троном Дорвенанта и ядовито намекнула на непорядочность Айлин. Этот итлиец выходил от нее! Да, точно!

Кстати, почему он раньше не задумался, где и когда простой наемник мог получить проклятие лично от королевы? И почему? Да очень просто, это был ее человек, которого она приставила к будущему королю. Интересно, а король‑то знает? Впрочем, это уж совсем не дело Грегора. Бастард сам сунул голову в петлю, выбрав такую супругу, так пусть получает то, что заслуживает.

Возвращаясь в кресло, Грегор размышлял, не стоит ли рассказать хотя бы Аранвену, что рядом с королем имеется человек, полностью принадлежащий Беатрис. И пришел к выводу, что это определенно нужно сделать. Мало ли как она его использует! Фарелл просто не сможет отказать той, кто держит в руках его жизнь. Пожалуй, следовало бы немедленно убрать его от короля в целях безопасности, но это уже решать самому Аранвену. У канцлера непременно найдется дюжина тонких политических соображений и доводов для любого случая. Возможно, что известная опасность, за которой можно следить, окажется даже лучше, а убери Фарелла ‑ и королева приставит к королю кого‑то другого…

Грегора передернуло от омерзения ко всем этим играм, где одна подлость громоздится на другую и решительно все прикрываются при этом государственными интересами.

‑ К вашим услугам, грандсиньор, – поклонился Фарелл, получил в ответ поклон‑кивок Грегора и выскользнул из кабинета.

А Грегор растер занывшие виски и решил, что стоит бросить все и поехать домой. Но сначала навестить Айлин! Окунуться в ее искренний чистый взгляд, словно в волшебное озеро, способное смыть любую грязь с души. Взять за руку… просто постоять рядом…

Раздался негромкий почтительный стук в дверь, и в кабинет затянул один из секретарей.

‑ Милорд Архимаг? Месьор ди Амбруаз из Люрьезы утверждает, что вы назначали ему встречу.

‑ Ди Амбруаз? ‑ непонимающе повторил Грегор и вспомнил: – Ювелир?! Просите его!

Гарнитур, который он заказал для Айлин! Благие Семеро, какой отличный повод навестить невесту! Зачем ждать предсвадебного дня, чтобы вручить девочке подарок? Она наверняка расстроена семейным скандалом и отречением от рода, пусть порадуется хотя бы этому.

Он против воли расплылся в улыбке, предвкушая удивление Айлин, и учтиво привстал навстречу фраганцу, буквально вкатившемуся к нему в кабинет. Кажется, за время, прошедшее с их первой встречи, ди Амбруаз стал еще круглее и плотнее. Под мышкой он держал большую деревянную шкатулку.

‑ Месьор Бастельеро! ‑ торжественно провозгласил фраганец, останавливаясь посреди кабинета и кланяясь. ‑ Я имел удовольствие исполнить ваш заказ!

‑ Доброго дня, месьор ди Амбруаз…

Грегор с любопытством смотрел на ларец. Гарнитур такой стоимости должен быть чем‑то невероятным! Достойным королевы!

«Да что там королевы! Он должен быть достоин моей жены, это куда больше!»

Фраганец поставил шкатулку на стол и с подчеркнутой неторопливостью откинул крышку.

Постаравшись отогнать неприличное нетерпение, Грегор заглянул внутрь… перевел взгляд на лучащегося гордостью фраганца, снова бросил взгляд на шкатулку, недоумевая, не стал ли жертвой дурацкого розыгрыша?

Нет, не может быть! Но под резной крышкой действительно прятались виноградные гроздья! Тугие, спелые, грозящие вот‑вот брызнуть соком, стоит только их коснуться. Золотисто‑зеленые ягоды, темные бархатистые листья… Только сорт какой‑то миниатюрный ‑ самая крупная гроздь не больше пальца длиной.

Бесконечно долгое мгновение Грегор был уверен, что фраганец издевается, но верхняя гроздь, поймав солнечный луч, вспыхнула вдруг так нестерпимо ярко…

‑ Поразительное мастерство, – сдержанно признал Грегор, осознав наконец, что ягоды всех оттенков светлой зелени каменные и собраны на золотую лозу, тоже пугающе похожую на настоящую. А вот листья… Они были из какого‑то иного материала, и только присмотревшись еще внимательнее, Грегор понял, что это эмаль, и она переливается множеством изумрудных оттенков. ‑ Превосходная работа.

Изумруды? Топазы? Еще какие‑то драгоценные камни? Гарнитур действительно роскошный! Но Грегор никак не мог представить его на Айлин…

Он осторожно взял с черной бархатной подушечки одну из серег ‑ округлую гроздь с парой изящных листиков. Тяжелая!

‑ Месьора что‑то смущает? ‑ проницательно уточнил ювелир.

‑ Ее… вес, – признался Грегор.

‑ О, понимаю! ‑ В легкой улыбке фраганца ему почудилось снисходительное превосходство, а потом ди Амбруаз взял вторую серьгу и показал, что конец золотой лозы, держащий гроздь, плавно изгибается. ‑ Дополнительное крепление, – пояснил он. ‑ Вот этот хвостик обвивает ухо, повторяя его форму и… распределяя вес иначе.

‑ Необычно, – признал Грегор. ‑ И… пожалуй, довольно красиво…

Он заново оценил золотые изгибы, словно напоенные светом камни и резную листву. Айлин это должно пойти! Она такая же… сияющая, солнечная…

‑ Благодарю, – слегка поклонился фраганец. ‑ Однако это еще не все. Прошу взглянуть…

Его взгляд блеснул лукавинкой, и Грегор нахмурился, а ди Амбруаз приподнял коробку, щелкнул чем‑то на ее дне, и у него в руках оказались две одинаковые плоские шкатулки вместо одной высокой!

Бережно отставив ту, где виноградные гроздья купались в лучах света, фраганец открыл вторую.

На бархатной подушке сидели бабочки! Такой же поразительно тонкой работы, как и лоза, с прозрачными крыльями, похожими, как показалось Грегору, на витраж с переплетом из тонкой золотой нити. У самого тельца крылья отливали бледно‑розовым, а дальше темнели, становясь сиреневыми, играя всеми оттенками лилового и, наконец, превращаясь в роскошно пурпурные у самых краев. При этом изящно вырезанные крылья трепетали, словно бабочки и в самом деле готовились взлететь. Грегор присмотрелся ‑ и едва не ахнул!

Тело каждой бабочки представляло собой миниатюрную золотую фигурку женщины, одетой только в легчайшую тунику. Мастерство ювелира было таково, что каждая складка на ткани отчетливо выделялась, а сама туника невероятным образом казалась прозрачной, не скрывающей прелесть совершенных форм. Вместо усиков бабочки женщина держала в поднятых над головой руках две тончайшие цветочные ветви, усыпанные крошечными бутонами.

‑ Поразительно! ‑ выдохнул Грегор, касаясь кончиком пальца одной из бабочек, рассевшихся по черному бархату. Одна, самая крупная, в центре, снизу две маленькие, а наверху еще три среднего размера. И все немного разные! Конечно, оттенки повторялись, но не полностью, отличаясь густотой и переливами. ‑ Они как живые! Только… красивее!

И отдернул палец, потому что бабочка от его прикосновения всплеснула ими еще заметнее, и стало видно, что кайма крыльев усыпана чем‑то вроде тончайшей алмазной пыли, сверкающей на солнце.

‑ Крылья подвижно закреплены, – сообщил ди Амбруаз со сдержанной гордостью. – Как видите, они трепещут при движении… Очень редкая альвийская техника, которую до сих пор никому из человеческих ювелиров не удавалось повторить. Единственный экземпляр такой бабочки, имеющийся в Эдоре, принадлежит ее величеству Лауренсии Фраганской. Мне удалось ознакомиться с ним несколько лет назад, и все это время я мечтал воспроизвести знаменитую альвийскую бабочку. Здесь, как изволите видеть, их целая… хм, стайка. Вот это ‑ указал он на самую крупную ‑ брошь. Эти три предназначены для прически, демуазель может прикрепить их по одной или все вместе. А эти две ‑ съемные пряжки для туфелек!