Фарелли послушно обмяк в кресле, но глаза не закрыл, хотя задышал глубже и медленнее. Прекрасно, все бы так себя вели при обследовании!

Грегор встал, вышел из‑за стола и поставил напротив кресла для посетителей простой стул, удачно оказавшийся в кабинете. Сел на него, размял пальцы и посмотрел на итлийца магическим взором. Фигура перед ним вспыхнула переплетением нитей, пятен, многочисленных слоев и вкраплений, которые составляют жизненную сущность каждого человека. Общий силуэт, повторяющий контуры тела, плотный и яркий, опытному взгляду говорил, что у Фарелла прекрасное здоровье, просто на редкость. И жизненной силы столько, что для любой нечисти итлиец был бы отменным лакомством. Легкий лиловый оттенок… Несмотря на молодость, парень изрядно послужил Претемной Госпоже, для наемника это ничуть не странно. Но искры, конечно же, нет.

Грегор внимательнее всмотрелся, на всякий случай проверяя солнечное сплетение итлийца, хотя Бреннан бы такое ни за что не пропустил. Случается, что искра очень мала и почти не проявляет себя магическими способностями, но дает человеку талант в какой‑то области. Например, у него все ладится с точными и сложными ремеслами, и хотя вдохнуть жизнь в свое творение такой мастер не может, но кузнец, ювелир или красильщик из него получается отменный. И если присмотреться, обязательно различишь в его сущности синюю или голубую дымку. В деревнях часто имеется мудрая женщина, которая лечит травами и наложением рук… Не истинная целительница, но крошечный огонек в ней тлеет, окрашивая жизненную силу в зеленый. Лицедей или удачливый купец? Ищи блики желтого. Вспыльчивый драчун? Его сила точно будет отливать красным. Но очень мало людей, настолько погруженных в какую‑то сферу жизни, чтобы их аура окрасилась монотонно.

Вот и сейчас Грегор различал в глубоких слоях линии и пятна, говорившие о том, что Фарелли, конечно, убивал часто, но без болезненного пристрастия, которое отличает некоторых безумцев или слишком жестоких людей. Вполне приличные переливы, вот и жизнерадостные оранжевые тона, и легкие оттенки голубого почему‑то… А красного, кстати, немного, особенно для наемника. Хм, редкое хладнокровие? Да, возможно.

Он проник взглядом еще глубже, отыскивая темное пятно, которое обволокло сердце ‑ очень типично для проклятий. Черные щупальца сплетались вокруг пульсирующего комка разноцветных пятен, которыми виделись эмоции. Страх, надежда, тревога… Неприязнь? Кажется, Грегор лорду Фареллу весьма не нравился. Ну что ж, это можно понять, если итлиец откуда‑то узнал, кто подарил королеве это самое проклятие. Грегор снисходительно подумал, что тут немудрено вообще всех некромантов невзлюбить, а не только прямую причину своих неприятностей.

Между прочим, если бы он раньше рассмотрел это проклятие, то дюжину раз подумал бы, дарить ли его. Беатрис ‑ профанка, она все равно оценила бы только действие, так что можно было сплести для нее что‑то стандартное, а это… эту прелесть, этот невероятный образец оставить в семье! Да это просто чудо какое‑то!

Онемев от восхищения, Грегор разглядывал многослойную структуру, которая вблизи действительно напоминала клубок, но не запутанный, а свитый из сложнейшей ажурной сети со множеством переходов, обманок, отдельных вкраплений… Шедевр! Божественно! Никогда Грегор не видел столь сложной и совершенной конструкции, перед которой его собственные лучшие образцы проклятий выглядели оскорбительно просто и бледно. И это он отдал собственными руками! Самонадеянный юный болван, решивший, что почтенные предки не могли сотворить ничего сложнее, чем умеет он! Сам виноват, дурень, что эту красоту потратили… на какого‑то наемника! Да это почти кощунство! Таким нужно проклинать королей или Архимагов!

Он протянул руку и попытался нащупать слабое место, откуда можно начать распутывать структуру, но проклятие, словно живое существо, уклонялось и едва ли не дразнилось. Упругое, скользкое, тугое… На мгновение Грегор испытал отвратительный страх неудачи. Что он скажет Айлин?! Что не смог исполнить такую простую просьбу?

И тут же его накрыло острейшим осознанием разницы! Даже дыхание захватило, когда перед внутренним взором всплыли два совершенно разных лица, а потом он услышал такие же разные голоса.

‑ О, Грегор, – восхищенно ахнула в его памяти Беатрис, ослепительно прекрасная в белом наряде невесты. ‑ Какие чудесные камни!

‑ Надеюсь, они порадовали вас, ваше величество, – произнес он так тихо, чтобы Беатрис наклонилась к нему. ‑ И я прошу вас носить их как можно чаще. Я не смогу всегда быть рядом с вами, а это ожерелье… с ним я дарю вам смерть любого, кто посмеет обидеть вас, моя госпожа.

‑ Смерть? ‑ шепотом переспросила Беатрис, и ее чудные глаза вспыхнули двумя звездами. ‑ Любого, кто…

‑ Любого, ‑ твердо повторил Грегор. ‑ Вам нужно только указать заклятию цель.

‑ О, мой Грегор! ‑ выдохнула Беатрис так невозможно сладко, что ему стало жарко. ‑ Ваш подарок… невозможно придумать ничего лучше! Благодарю вас от всего сердца…

‑ На синьора Фарелли… то есть на лорда Фарелла, – проговорила Айлин, наконец взглянув ему в глаза, – наложено проклятие. Смертельное проклятие, отсроченное тем, кто его наложил. Милорд Бастельеро, вы можете его снять?..

«Два свадебных дара, – подумалось ему. ‑ Каким же я был слепцом! Принимал жестокость за гордость и благодарность, да еще и радовался, что смог угодить! Какая разница с другой девушкой, божеством милосердия во плоти! Беатрис была счастлива, получив в подарок чью‑то смерть, Айлин… Айлин попросила подарить жизнь… Да их даже сравнивать ‑ оскорбление! Беатрис недостойна упоминания рядом… рядом с моей любимой леди!»

Он снова потянул проклятье, и на этот раз получилось его коснуться, но тут же сложное плетение угрожающе пошевелилось, сжимая сердце, и Грегор поспешно отступил. Всмотрелся как можно пристальнее, запоминая рисунок во всей его невероятной изысканности и четкости. А потом с сожалением прикрыл глаза, принуждая их снова перейти на обычное зрение. Ажурная структура немыслимой сложности горела перед его внутренним взором, и Грегор почти с наслаждением предвкушал долгую борьбу с таким великолепным противником.

‑ Я смогу это снять, – уверенно сказал он, открыв глаза и поймав тревожный внимательный взгляд Фарелла. И тут же добавил, вздохнув: ‑ Но это будет нелегко и довольно долго. Лорд Фарелл, мне жаль, что я не выполню просьбу леди как можно скорее, но поверьте, никто другой этого вообще не сможет. Это проклятие… Оно…

Он замялся, понимая, что итлиец вряд ли разделит восторг некроманта, обнаружившего эталон темного искусства, но Фарелл сдержанно заметил:

‑ Я понимаю, грандсиньор. У вас лицо мастера, увидевшего чудо искусства, настоящий шедевр.

‑ Очень верно сказано, ‑ согласился Грегор, снова немало удивленный такой чуткостью. ‑ Это действительно чудо. Впрочем, как и то, что вы еще живы. Не будь это проклятие так виртуозно сделано, оно бы неминуемо сработало от воздействия аркана леди Ревенгар. Высокая магия не любит непредсказуемых сочетаний. Но вам повезло! Структура гибкая и прочная, вы можете прожить с ним всю жизнь, пока не сработает ключ. Это означает, что у нас есть время на распутывание. Думаю, я справлюсь за…

Грегор здраво оценил свои силы и снова вздохнул, искренне признавшись:

‑ За несколько месяцев, не раньше. А может, и за пару лет. Придется перевернуть и заново выстроить вообще всю современную теорию проклятий, чтобы снять… это. Вы войдете в историю моей гильдии, лорд Фарелл! А ваш случай ‑ в учебники. Разумеется, самые закрытые, недоступные обычным адептам, да и мастерам далеко не всем…

Он слегка опомнился, когда итлиец очень вежливо улыбнулся уголками губ и любезно сказал совершенно светским тоном:

‑ Не могу в должной мере выразить свой восторг и благодарность, грандсиньор! Скажите, а что будет, если вы… не успеете его распутать и снять? Знаете, мне очень хочется войти в ваши учебники… примером положительного исхода! И торжества современной некромантии, разумеется. Так что мне делать, если ее величество вдруг возьмет ‑ и выразит мне свое неудовольствие за что‑нибудь?