‑ Я карлонец, – ответил боевик. ‑ Правда, живу здесь уже много лет. Присягнул Ордену и королю, принял подданство Дорвенанта.

‑ И стали своим? ‑ поинтересовался Лучано. ‑ Простите за неучтивость…

‑ Пустое, – усмехнулся тот. ‑ Нет, не стал. Хотя женился здесь на девице из местных, и мои сыновья даже не говорят по‑карлонски. Но я уверен, им всю жизнь будут припоминать, что они дети чужака. Может, не в лицо, но за спиной ‑ точно. Да что там дети, чтобы стать в Дорвенанте по‑настоящему своим, иногда и трех‑четырех поколений мало. Вам следует учесть это, лорд Фарелл.

‑ Непременно, милорд, – серьезно согласился Лучано, подумав, что ему‑то женитьба и дети точно не грозят.

И вообще, если предсказание Минри все‑таки сбудется, нет смысла переживать о том, что благородные синьоры Дорвенанта никогда не признают его своим, словно кота, случайно зашедшего на псарню. Глупо строить далеко идущие планы на жизнь, если смерть постоянно стоит за плечом. А еще ведь имеется любезное приглашение грандсиньора аккару…

«Кто бы знал, что я стану пользоваться в Дорвенанте таким успехом?» ‑ мрачно пошутил про себя Лучано, а вслух сказал:

‑ И все‑таки, грандсиньор, вы сделали здесь прекрасную карьеру, м? Значит, это правда, что Орден терпим к различиям господ магов, если они талантливы в главном?

‑ И да, и нет, – чуть подумав, уронил боевик, сворачивая на знакомую улицу, ведущую в Академии.

Толпы народа еще не разошлись, но стали значительно реже, и все‑таки в сторону Лучано и его спутника постоянно летели приветствия, а миленькая синьорина запустила в них с балкона букетиком анемонов. Лучано поймал его на лету, галантно поднес к губам, разумеется, не коснувшись кожи ‑ еще не хватало тащить в рот неизвестно что. Синьорина восторженно взвизгнула и помахала ему рукой. Лучано даже пригляделся к ее дому, рассчитывая на приятное знакомство, но тут на балконе рядом с девицей показалась матрона столь сурового вида, что его интерес увял куда быстрее пойманного букетика.

‑ В Ордене восемь магистров, кроме Архимага, – задумчиво продолжил боевик. ‑ Я чистокровный карлонец, и хоть дома имел титул, сравнимый с дворянским, но в Дорвенанте трудновато объяснить кому‑то, что такое боярич. Так что полученным постом я обязан исключительно прежнему магистру Красной гильдии. Это он когда‑то стал моим личным наставником, а затем и покровителем. Кристоф… был невероятным человеком. Воплощение чести и отваги… Он погиб недавно, закрывая один из разрывов. Простите, мне все еще больно говорить о нем.

По лицу магистра промелькнула тень искреннего страдания.

‑ О, это мне следует просить прощения, – торопливо отозвался Лучано. ‑ Я не хотел бередить вашу рану, извините!

‑ Ничего… Так вот, я стал магистром лишь потому, что много лет был правой рукой Кристофа. Иначе мне, чужестранцу и почти простолюдину с точки зрения местных дворян, такой высокий пост ни за что не достался бы. Но в Красной гильдии не принято спорить с волей командиров, даже покойных… – Он болезненно усмехнулся, и Лучано сделал для себя отметку, что боевые маги действительно похожи порядками на гуардо, правильно ему показалось, а магистр продолжил: – Зато главы Фиолетовой, Оранжевой и Синей гильдии ‑ лорды Трех Дюжин, золотая кровь, понимаете?

‑ Вполне, – кивнул Лучано. ‑ А магистры Бреннан и Роверстан?

‑ Оба простолюдины. Правда, у Дункана мать ‑ знатная арлезийская дворянка. Но она совершила страшный мезальянс, выйдя за его отца, и не поддерживает отношений с родней. А вот Бреннан ‑ чистокровный простолюдин, если можно так выразиться, – магистр усмехнулся уже спокойнее. ‑ Вы и сами могли заметить, что он до сих пор весьма свободен в обращении. Ну и магистры Ваплендорф и Волански ‑ дворяне, хоть и не Трех Дюжин. Волански, кстати, тоже родом из Карлонии, но его семья живет здесь уже несколько поколений.

‑ Понимаю… – протянул Лучано, вспомнив, что Волански ‑ это удивительно странный грандсиньор, вернувший ему Перлюрена.

И раз он был в желтой мантии, значит, иллюзорник. А Ваплендорф ‑ алхимик, следовательно. Так, нужно прекращать вести себя как идиотто и раздобыть где‑нибудь списки придворных Альса, главных магов Ордена и план города. Вот план ‑ первым делом! А то он даже не знает, где находится его Барготом драный особняк!

‑ Значит, сделать карьеру в Ордене можно, даже будучи простолюдином или иностранцем? – подытожил он.

‑ Можно, – снова усмехнулся боевик. ‑ Только прошу заметить, что простолюдин Бреннан хотя бы урожденный дорвенантец, полностью свой, как говорится. А что касается Роверстана… Он ведь разумник, их до сих пор считают немного… неполноценными орденцами. Бывшие барготопоклонники, да и магическая сила у них отличается… В общем, требования к их магистрам не такие строгие, как обычно.

‑ А при дворе… – начал Лучано, и боевик понимающе кивнул:

‑ Там еще сложнее. Без череды благородных предков человек словно не существует. У вас, правда, пока что положение особое, вы в милости у его величества. И я был на том холме, так что первый заткну рот любому, кто скажет, что эта милость не заслуженная. Но лишись вы ее, и придворные тут же припомнят вам все вдвое. И то, что чужак, и то, что бывший простолюдин. А как говорят у нас в Карлонии, благодарность господина ‑ зыбкий песок, лучше на ней ничего не строить.

‑ Какие мудрые люди ваши соотечественники! ‑ искренне восхитился Лучано. ‑ Благодарю за разъяснения, мне в самом деле есть о чем подумать. А теперь позвольте расспросить вас о человеке, к которому мы едем. Признаться, я понятия не имею, с чего начинать, поэтому окажите любезность, расскажите об этом деле, что сами считаете нужным.

Магистр снова кивнул, и всю оставшуюся дорогу до Академии Лучано слушал негромкий, очень сдержанный и толковый, но полный скрытого гнева рассказ о неудачливом красном маге, попавшем между жерновов чужого заговора. Лионель Саграсс, значит… Личный телохранитель покойного синьора Денвера и один из командиров орденской тайной стражи. Птица не самого высокого полета, но и не мелочь.

Лучано привычно сравнил Орден с гильдией Шипов и прикинул, что синьор Саграсс ‑ младший мастер, не меньше. Значит, человек неглупый и опытный, матерый боец. Как же его так угораздило?

Именно об этом он спросил магистра, выразив должное сочувствие бедняге.

‑ А куда ему было деваться? ‑ резонно ответил вопросом на вопрос боевик. ‑ Он выполнял приказ.

Лучано вздохнул, а про себя согласился, что у Шипов с приказами тоже не спорят. И даже если приказано умереть, лучше это выполнить как можно старательнее, а то ведь выживший непременно пожалеет, что не исполнил волю мастера в точности. Мастеру виднее, кому сколько жить положено.

В Академии магистр повел его через сад к отдельно стоящему зданию, мрачнея с каждым шагом. Лучано же искренне гадал, какие новые сведения может принести Альсу и зачем его сюда вообще послали? Ну перескажет он историю синьора Саграсса, а дальше что? Помиловать Альс его вроде бы не может… Или может, м?

‑ Если по закону, то нет, – буркнул на его вопрос боевик, окончательно превращаясь в подобие грозовой тучи. ‑ Разве что заменить четвертование отсечением головы. Потому что каторга ‑ это хуже казни. Представляете, что там сделают с дворянином и бывшим магом, лишенным силы?

Лучано представлял и был совершенно согласен, что попадать на каторгу синьору Саграссу не стоит. Легкая быстрая смерть намного милосерднее. И, наверное, уж в этом Альс бедняге не откажет. Но это и без расследования можно было устроить.

‑ Я не знаю, что может сделать его величество, – признался магистр, ведя Лучано через небольшую кордегардию к уходящей вниз лестнице. ‑ Надеюсь на него, как на самого Пресветлого Воина, но… Незыблемость решений королевского суда охраняет Дорвенант от произвола даже самого короля, только не в том случае, когда сам суд становится чьим‑то произволом.

‑ Потому что у стилета две стороны, – пробормотал Лучано и услышал чьи‑то торопливые шаги.

По лестнице навстречу им кто‑то поднимался. Лучано выглянул из‑за магистра, перегородившего собой почти весь проход.