«Все знают всех, – обреченно подумал Грегор, слушая, как эти двое договариваются о встрече в шестой день недели, то есть послезавтра. ‑ Хотя здесь и удивляться нечему. Эти два жадных дракона просто не могли не подружиться! Даже не знаю, на кого бы я поставил, дойди у них до схватки…»

Гельсингфорц тем временем заверил ди Амбруаза, что сам доставит его до портальной площадки, ведь им нужно поговорить о стольких вещах, и они, раскланявшись с Грегором, сели в экипаж и укатили.

«Я не поговорил с канцлером о Саграссе, – вспомнил вдруг Грегор, глядя на кроваво‑алый закат над Академией. ‑ Конечно, у нас и так было слишком много тем для беседы, причем пренеприятных, но я же собирался узнать о его судьбе. Аранвен уже наверняка что‑то решил с Советом… Что ж, без меня его не казнят, по закону я должен заверить смертный приговор. Значит, еще неделя у бедняги точно будет, а там посмотрим…»

Он снова посмотрел на закат, в лучах которого крыши и шпили Академии казались тревожно алыми, словно залитыми кровью, поморщился. Кровь ‑ это совсем не то, о чем он хотел бы сейчас думать. Слишком ее было много за последние недели. А ведь с Вишневой ночи минуло меньше двух месяцев!

«Нужно отправить кого‑то домой за вещами, – подумал он рассеянно. ‑ Оставить распоряжения секретарям, спросить Бреннана о той гадости на руке Айлин… И что вообще эта безумная девочка сотворила, применив неизвестный аркан? Заодно возьму мазь для ноги… А еще… еще нужно отправить кого‑то в цветочную лавку, самую лучшую в Дорвенне. И распорядиться, чтобы Айлин каждое утро доставляли букет. Проклятье, я не знаю, какие цветы она предпочитает! Стыдно, Бастельеро! Ну, пусть приносят розы ‑ их любят все девушки. И эти… лилии. Кажется, они сейчас в большой моде. И вообще, если каждый раз присылать букет из новых цветов, с какими‑то получится угадать! Да, утром и вечером по букету ‑ определенно! И никаких карточек, но она ведь будет знать, что это от меня…»

Губы снова вспомнили нежность теплой девичьей кожи, и Грегор судорожно вздохнул, опять нехорошим словом помянув и Райнгартена, и Барготов портал, и вообще всех, считающих, что у Архимага и протектора не может быть личных дел. «Всего неделя, – пообещал он себе. ‑ И мы обязательно будем счастливы».

***

От первого удара Лучано увернулся. И от второго ‑ тоже. Тело, подстегнутое жуткой смесью, двигалось точно, плавно и стремительно. Но третьим Альс все равно умудрился задеть его по плечу, едва не свалив, и тут же продолжил молотить воздух огромными кулачищами, каждый раз промахиваясь совсем немного. В голубых глазах плескалось боевое безумие ‑ и никаких проблесков рассудка. «Берсерк, – вспомнил Лучано. ‑ Вот как это зовут северяне…»

‑ Она сама этого хотела! ‑ крикнул он, пытаясь достучаться до разума друга. ‑ Альс, она хотела этого!

На мгновение Лучано показалось, что Апастор услышал. Он замер, повел взглядом так, словно что‑то искал, ‑ и внезапно его глаза снова вспыхнули.

«Что он такого увидел?!» – удивился Лучано и едва не застонал, почувствовав, как резко ослабли колени. «Умри после меня» перестало действовать. Проклятье, как же не вовремя! А вот в Альса, напротив, словно влились новые силы. Немыслимо быстрым, змеино‑гибким движением он наклонился, схватил что‑то с земли, шагнул вперед, и Лучано с ужасом увидел, как в руке дорвенантца блестит нож. Нож, с которым не расставалась магесса!

Руки налились немыслимой тяжестью, не давая не то что выхватить рапиру, но даже шевельнуть пальцем. Лучано ясно понимал, что обезумевший Альс вот‑вот его прикончит, но не мог ни двинуться, ни моргнуть, только зачарованно смотреть в прозрачно‑голубые глаза своей смерти.

Альс взмахнул рукой, и горло обожгло холодом. Боли не было. Пока не было, но Лучано ни на миг не сомневался: через несколько мгновений придет и она. Силы оставили его, ноги подломились, но, уже падая на колени, он увидел, как далеко внизу за спиной Аластора выметываются из леса проворные черные тени, услышал, как почти по‑человечески рыдают рвущиеся с привязи лошади, как воет, захлебываясь, Пушок, а Апастор страшно смеется и не замечает ничего вокруг…

…Он вырвался из тяжелого вязкого сна и не сразу поверил, что проснулся. Рядом, в точности, как в кошмаре, выл и хрипел Пушок. Пушок? Откуда он здесь?! Лучано попытался вскочить, запутался в туго спеленавшем его одеяле, упал на пол, попытался удержаться за крохотный столик у кровати, но вместо этого повалил и его… Шип, называется! Да за такое из гильдии нужно гнать с позором!

Дверь распахнулась, палату залил яркий свет, безжалостно ударил по глазам, и Лучано поспешно прикрыл их рукой, все же успев заметить два силуэта, один ‑ в зеленом, другой ‑ в белом, метнувшихся ко второй кровати… Кровати Аластора! Вот откуда доносился звук, который Лучано принял за хрип волкодава!

‑ Ах, проклятье! ‑ крикнул первый голос. – С ним же все было в порядке! Придержите мальчика, я взгляну!

‑ Разумеется, магистр, прошу вас… – отозвался второй, низкий, глубокий и смутно знакомый.

Приподнявшись, Лучано распахнул тут же заслезившиеся глаза, проморгапся и лишь тогда все увидел. Альс бился и метался на постели, рычал и хрипел, на его губах выступила пена, а глаза… глаза оставались плотно закрытыми!

Над его головой склонился тот самый целитель, что осматривал их днем, а с правой стороны кровати Аластора пытался удержать… Баргот?!

Это был он! Тот самый всадник на огромном жеребце, примчавшийся на проклятый холм! Тот, что непостижимым образом вытащил Айлин из Запределья, а потом спас Аластора! Высоченный, черноволосый и смуглый, с яркими темными глазами, породистым арлезийским носом и холеной бородкой. Одно лицо с Барготом на стене храма!

Только сейчас он был не в черном дорожном костюме, а в светлом шелковом халате, накинутом прямо на голое тело, и мягких домашних туфлях без задников. Наверное, спал где‑то поблизости? Сознание Лучано словно раздвоилось. Рассудком он понимал, что грандсиньор… как же его… Дункан? Что грандсиньор Дункан никак не может быть Барготом. Не отнимал же он магессу сам у себя?! Но память неумолимо обрушивала на Лучано видение, где воедино слились черно‑алая закатная фреска и явление спасителя на холм к Разлому. Кто еще, кроме Баргота, способен на подобное?!

«Я схожу с ума, – подумал Лучано. ‑ Может, этот сон ‑ предупреждение? Но о чем? И ради всех Благих, что с Альсом?! Отравили?!!»

‑ Ничего не понимаю… – выдохнул целитель. ‑ Я сам брал у него анализы два часа назад! Кровь была чистой, никаких причин для припадка. Неужели падучая?!

‑ Нет! ‑ отозвался Дункан. ‑ Это не падучая, звездой ручаюсь.

Он стиснул Аластора обеими руками так, что на мощной спине вздулись мышцы, ясно видные через тонкий шелк. Но припадок, что бы его ни вызвало, утроил силы Альса. Наверное, проще было бы смирить обезумевшего арлезийского жеребца, вроде той зверюги, что передавила демонов у Разлома.

‑ Я не смогу держать долго! – хрипло выдохнул грандсиньор Дункан. ‑ Бреннан, успокойте же его!

Лучано, отшвырнув, наконец, проклятое одеяло, метнулся к кровати друга, вцепился в его левое плечо, мокрое от пота и дрожащее от чудовищного напряжения словно бы каждой жилкой по отдельности. Навалился, прижимая к кровати всем весом, но понимая, что и этого надолго не хватит…

‑ Я делаю, что могу! ‑ огрызнулся пожилой маг, и Лучано ясно услышал в его голосе растерянность и даже страх.

Воздух в комнате вдруг задрожал, повеяло запахом мяты, и с пальцев целителя потекла тонкая зеленоватая дымка, впитываясь в голову Альса. Несколько мгновений казалось, что это помогает, Аластор замер, но тут же снова выгнулся с такой силой, что Лучано еле удержался на постели.

И вдруг он почувствовал, что плечо Альса под его пальцами расслабляется, а судороги… Да, судороги стали, кажется, слабее?

Снова хлопнула дверь, по полу прошлепали босые ноги, и рядом с его пальцами легли другие ‑ тонкие девичьи, которые Лучано узнал бы из тысячи! Вот теперь, он готов был поклясться, бившие Альса судороги действительно начали затихать.