«Лишь бы не кинулся следом за мной в Разлом, как на Тёмные тропы, – подумала она. – Не хочу забирать его с собой. Пушок умный, он выберет себе нового хозяина. Аластора, например. Заодно и память обо мне будет!»

– Пушок, иди с Алом, – сказала она спокойно, хотя сердце рвалось пополам, так хотелось обнять огромного пса, зарыться лицом и руками в мокрую белую шерсть, сказать, как она его любит – Пушок ведь всё понимает!

Но нельзя! Аластор обязательно поймёт, что это прощание неспроста.

И Айлин лишь погладила волкодава по голове, как делала постоянно, да коснулась мохнатой морды быстрым ласковым жестом.

– Я сейчас, – кивнул Аластор, уводя за поводья всех четырёх кобыл.

Пушок посмотрел на Айлин укоризненно, как ей показалось, но послушно пошёл следом.

– Лу, побудь здесь, – попросила она, обернувшись к итлийцу. – Мне там нужно всё подготовить.

– Я понимаю, – церемонно поклонился тот, хотя в последнее время полностью пренебрегал обычным этикетом.

Вздохнув, Айлин принялась подниматься на холм, с каждым шагом ощущая, как давит на тело и разум близость Разлома. Вблизи он оказался темнее, чем выглядел снизу, похоже, свойства реальности рядом с чудовищным прорывом в Запределье менялись, обманывая человеческие чувства. Шаг, ещё шаг… И Разлом почернел, наконец явив свой настоящий облик – огромную прореху прямо в воздухе, чёрную и бездонную, ведущую в немыслимые и необозримые глубины.

Айлин поморщилась: некротические эманации здесь были густыми до омерзения. Так много смертей… Меньше, чем в той деревне, да и более давние, но всё‑таки противно. Она огляделась и заметила на голой, словно выжженной поверхности холма неглубокие тонкие линии, образованные запёкшейся землёй. За столько времени её ни дождь, ни снег не размочили? Ну и хорошо, вот эту звезду она и использует, будет быстрее и надёжнее.

Найдя вершину, от которой следовало чертить, Айлин сняла с пояса нож, взяла за лезвие в ножнах, присела и с силой воткнула навершие рукояти в нужную точку. Не лезвием же чертить, ей ещё Алу руку резать! Давно известно, что собственный нож никогда не станет для некроманта источником заразы, но вот к ритуальным жертвам эта поблажка не относится, Ал же, как ни крути, именно жертва.

Несколько минут она тщательно восстанавливала звезду, потом, оглядев результат своего труда, принялась чертить руны и знаки. Земля поддавалась неохотно, Айлин быстро устала, но спешила, понимая, что времени у них немного. Или снова случится прорыв, нацеленный на Аластора, или демоны поблизости объявятся, или… Разыгравшемуся воображению представилось, как из Разлома высовывается чудовищных размеров лапа, и громоподобный голос интересуется, что это за козявка мешает планам самого Баргота… Стиснув зубы, Айлин покосилась на чёрную прореху в никуда и ещё сильнее заторопилась.

Наконец, последний знак чётко и ровно, несмотря на спешку, лёг на землю, и Айлин выпрямилась. Глянула вниз и махнула рукой – Аластор и Лучано бегом поднялись по склону. Замерли неподалёку от звезды, понимая, что теперь всё зависит от Айлин, и ожидая приказаний. Она же снова глянула вниз, чувствуя, что всё‑таки забыла что‑то. Так, лошади у ближайших кустов, Пушок тоже привязан… Чаша не потребуется, в этой версии ритуала кровь должна течь прямо на землю… Айлин стряхнула с любимого ножа удобные ножны, глянула на блеснувшее лезвие – идеально чистое, как и полагается. И такое острое, что разрез быстро затянется. Ну, может, шрам останется, но шрам – это же ничего, правда?

Она всё просчитала и перепроверила сотню раз, должно получиться! Ритуал, написанный самим Избранным Претёмной Госпожи, блестящим мастером некромантии, обязан быть безупречным! На миг Айлин прикрыла глаза, попытавшись вспомнить лицо лорда Бастельеро… Грегора… своей первой любви…

Он встал перед её внутренним взором ясно, как живой, но тут же очертания лица и фигуры заколебались, чёрный камзол с фиолетовой отделкой стремительно посветлел, а вместо лица, словно вырезанного из белого мрамора, и пронзительно синих глаз она увидела совсем другое лицо, смуглое, с горбинкой крупного носа, чёрной бородкой и угольно‑чёрными же глазами. «Прощайте… – выдохнула Айлин обоим. – Мне так жаль, правда… Но вы ведь меня поймёте – оба!»

Сглотнув вставший в горле ком, она снова глянула на нож. Ну что, пора? И тут вторая ладонь, свободная от ножа, дёрнулась к поясу, наткнувшись на что‑то привычное, мягкое. Ах да, сумка! Ну как же она могла забыть?! Поясная сумка, подарок магистра Мэрли! А в ней гримуар мэтра Лоу и её собственные записи! Едва не утянула с собой такую ценную вещь!

Она принялась торопливо распутывать тесёмки, в ответ на удивлённый взгляд Ала пояснив:

– Это очень сильный артефакт! В нём слишком много магии, и я не знаю, как она будет работать так близко к Разлому. Вдруг помешает заклинанию? Пусть уж побудет у Лучано! Лу, ты ведь не против? Ал, а ты пока сними куртку и закатай рукав. Можешь её во‑о‑он там положить на камень, чтобы не отсырела.

Аластор отошёл к самому краю вершины холма и принялся снимать плащ, потом стягивать куртку… Айлин торопливо шагнула к Лучано и, оказавшись так близко, словно собиралась обнять, принялась закреплять кошель на его поясе.

– Когда всё закончится, – шепнула она одними губами, чтобы не услышал Ал, – возьми себе мой нож. Не хочу, чтобы он просто пропал! И браслет, если сможешь, хорошо? Отнеси его с этим кошелём в Академию и отдай магистру Белой гильдии. Он точно найдёт этим вещам применение.

– Магистру Белой гильдии… – так же беззвучно шевельнул губами Лучано. – Я понял. Синьорина…

– Спасибо тебе за всё, – так же торопливо прошептала Айлин. – Береги Аластора и… себя.

Торопливо отвернувшись, она шагнула навстречу вернувшемуся Аластору, мрачному, но решительному и спокойному. Ал остался в штанах, заправленных в сапоги, и рубашке, правый рукав которой был закатан до локтя. Светлые волосы заплетены по‑вольфгардски, она сама их вчера переплетала, в голубых глазах… Что у него в глазах, она прочитать не смогла, просто улыбнулась, жалея, что не может заранее попросить прощения. Дура! Надо было ему записку написать! И остальным – тоже! И ведь видела, как сам Аластор пишет письмо… Почему она такая дура?! И снова поздно…

– Ну что, готов? – выдохнула она, и Аластор кивнул.

Доверчиво подставил ей руку, даже не поморщившись, когда лезвие полоснуло по коже, и узкий алый разрез налился кровью.

– Лей в звезду, – приказала Айлин. – Всё равно куда.

Она не стала уточнять, что если бы Аластора приносили в жертву по‑настоящему, делать это следовало бы ровно в центре магической фигуры, но жертва в этот раз будет иной, и потому неважно, куда лить кровь, это всего лишь ключевой ингредиент, устанавливающий связь. Хорошо, что в магии здесь разбирается только она, иначе Ал наверняка почуял бы неладное.

Он так же послушно и доверчиво наклонил ладонь. Алые капли устремились к земле, потом слились в тоненькую струйку… Айлин забеспокоилась: не слишком ли она сильно резанула?

– Лу, перевяжешь его потом, ладно?

– Уно моменто! – откликнулся итлиец и тут поправился: – Сразу же!

Айлин снова глубоко вздохнула и с усилием оторвала взгляд от красной лужицы у своих ног. Казалось, что земля, несмотря на влажность, жадно впитывает драгоценную кровь. А выше, всего в двух шагах перед ней, дрожала чёрная пелена Разлома. Где‑то там, в самой её глубине, вспыхивали огни, похожие и совсем не похожие на звёзды. Пожалуй, это было бы даже красиво, если только не думать, куда ведёт портал…

Айлин подняла нож на уровень глаз, чувствуя, как стремительно утекает решимость, которой и так было немного.

«Надо что‑то сказать, – беспомощно подумала она. – Что‑то такое, что заставит собраться и сделать, наконец, должное! Милости Претёмной прошу? Нет, сколько можно полагаться на Её милость? Пора уже сделать что‑то самой! За Орден и Дорвенант?»

Но такие знакомые слова отчего‑то совсем не прибавили мужества и вообще показались какими‑то пустыми.