Айлин – юная леди, которую он должен беречь и защищать, на деле снова и снова сама спасает его. Без неё Аластор не ускользнул бы от людей лорда Бастельеро, не отбился от демонов. Да что там, даже дорогу без Пушка, по одной карте, искать было бы куда труднее.
Фарелли спас их обоих от глупого отравления грибами, а потом был тот выстрел в демона и нож, прикончивший мэтра Денвера. Да, Аластор тоже вытащил его из реки и раздобыл лекарства, но у итлийца счёт всё равно больше! Да если бы не Фарелли, Аластор бы умер от стыда, опозорившись перед Айлин! Это можно ещё к одному спасению жизни приравнять, не меньше, а то и больше.
Зато он, благородный лорд, чувствует себя самым слабым из троих! Не маг, не опытный боец… Это Айлин и Фарелли спасают и берегут его, прикрывают от беды. И, если понадобится, пожертвуют собой, лишь бы он дошёл до цели…
Тропа стала шире, и гнедая итлийца зашагала вровень с Искрой, а через мгновение Фарелли вкрадчиво произнёс:
– У вас такое лицо, благородный синьор, как будто вы хотите кого‑то убить.
– Не вас, – буркнул Аластор и тут же устыдился собственной грубости.
И к кому? К человеку, которому снова обязан!
– О, это радует! – жизнерадостно и совсем не обидчиво отозвался итлиец. – Ничего, остановимся на обед, сварим что‑нибудь вкусное, и вам полегчает. Большим мужчинам нужно хорошо есть, а из‑за этого недостойного синьора, прими его Баргот, мы остались без завтрака. Безобразие!
– Даже спорить не буду, – усмехнулся Аластор. – Хорошо, что живы. А я ещё… не поблагодарил вас…
Он бросил быстрый взгляд в спину едущей впереди Айлин, но подруга была слишком далеко, чтобы слышать их тихий разговор.
– Пустое, синьор, – небрежно пожал плечами итлиец. – Я вам тоже кое‑чем обязан, знаете ли. И всегда рад быть полезным. А ножом, арбалетом или котелком – это уж как доведётся.
– Давно вы занимаетесь этим ремеслом? – помолчав, спросил Аластор, не зная, как подобраться к тому, о чём хочется спросить.
Он впервые задумался, что итлиец выглядит ненамного старше, да и не поймёшь по его гладкому тонкому лицу настоящий возраст. Но так легко убивает…
– Лет десять, – по‑прежнему беззаботно ответил Фарелли. Возвёл глаза к небу, что‑то беззвучно посчитал и подтвердил: – Ну да, где‑то с шестнадцати. У нас в Итлии рано начинают. Жара, синьор, сами понимаете. Апельсины зреют быстро, красивые девушки – ещё быстрее, приходится за ними поспевать.
– Вы стали наёмником в шестнадцать? – поразился Аластор. – А как же ваше ремесло и мастер?
– Ну, так я не уезжал из города, – ловко выкрутился итлиец. – Одно небольшое дельце там, другое здесь – ремеслу это совершенно не мешает. На свете полно благородных синьоров, которым требуется ловкая шпага и умение молчать про их секреты. Но такая работа бывает не каждый день, а безделье – мать всех пороков, как говорит мой мастер.
– Он тоже? – вырвалось у Аластора.
Они с Фарелли разом посмотрели друг на друга и хохотнули.
– Но королева очень вас ценит, верно? – ступил Аластор на весьма скользкий лёд. – Если выбрала для такого дела…
– Её величество знает в людях толк, – согласился итлиец, но Аластору показалось, что улыбка на красивом смуглом лице поблёкла. – Я чрезвычайно горд её доверием. Охранять… такую важную особу – это честь.
– Только честь? А как насчёт выгоды? Если не секрет, сколько стоит моя… безопасность?
Аластору казалось, что они с Фарелли перекидываются словами, словно мячиком в игре, легко и быстро.
– Хотите знать, что мне обещали за успех? – глянул на него итлиец. – Деньги, разумеется. И дворянство. И… ещё кое‑какие мелочи…
Его улыбка снова показалась Аластору слишком натянутой. Что ж, королева и вправду не поскупилась. Дворянство – это очень приличная награда! Похоже, она и вправду заинтересована, чтобы они с Айлин вернулись в Дорвенну.
– Я обязательно скажу её величеству, что вы заслужили награду в полной мере, – пообещал он. И замялся, но всё‑таки выдавил: – Синьор Фарелли, а когда… когда вы впервые убили человека? Это была дуэль? Или просто схватка? Простите, если это слишком личное…
– Личное? Что вы, синьор, нисколько! – Лицо итлийца было так бесстрастно, а голос так любезен, что Аластор мгновенно пожалел о вопросе, но Фарелли продолжил: – Но вряд ли я смогу сказать это точно. В большой драке не всегда знаешь, кого уложил ты, а кого – твой товарищ. Опять же, раненые могут выжить, а могут отдать душу Претёмной… Кажется, это был какой‑то бандитто… как же по‑вашему… разбойник. Решил поживиться моим кошельком в переулке. Идиотто, что сказать!
– Разбойник? – с некоторым облегчением переспросил Аластор. – Ну, туда ему и дорога. Если вы владеете шпагой, как арбалетом и ножом, я бы вашим противникам не позавидовал.
– Шпагой как раз похуже, – признался итлиец без всякого смущения. – Бретёру точно уступлю, да и многие дворяне владеют ею лучше меня. Но у нас в Итлии свой стиль, мы дерёмся с рапирой в одной руке и дагой – в другой.
– А! – выдохнул Аластор. – Это я видел! Но сам не пробовал. Может, как‑нибудь дадите урок?
– К вашим услугам, синьор, – кивнул итлиец. – Хотите, я и ножи вас научу кидать. Со мной вряд ли сравняетесь, но в бою лишних умений не бывает.
– Ножи? Это не дворянское умение, – смущённо улыбнулся Аластор. – Не поймите меня неправильно! Я бы хотел, но…
– Боитесь, что про вас скажут? – понимающе продолжил Фарелли. – Скажите, синьор Вальдерон, вы играете в карты?
– Не очень, – признался Аластор. – Знаю несколько игр, но не особо люблю. Мне больше нравятся арлезийские башни. А что?
– Башни? Хорошая штука, но есть у неё большой недостаток! На доске ни за что не появится ещё пара‑тройка фигур, которые противник до этого прятал в кустах. Карты – совсем другое дело. Вот они похожи на жизнь! Вы никогда не думали, как шут в них бьёт короля? Я имею в виду, как именно он это делает. Ведь у шута нет ни собственных гуардо, ни власти, м?
– Но это же игра, – удивился Аластор. – Шут бьёт короля просто по правилам, как иначе? В жизни так не бывает.
– Неужели? – усмехнулся итлиец и вдруг показался Аластору гораздо старше. – Позвольте вас огорчить, синьор, в жизни бывает как угодно, на то она и жизнь. Чаще, конечно, короли казнят шутов, но у всякого шута за пазухой или в рукаве найдётся нож. Если встретятся два короля – они, скорее всего, разойдутся миром, потому что за каждым – сила. Но перед шутом король беззащитен, потому что слабый бьёт в спину. Или травит королевское вино. Или ставит подножку на крутой лестнице. Понимаете, м?
– По‑вашему, подлость всегда побеждает? – нахмурился Аластор.
– Нет, синьор! Но часто, очень часто! Маленькая змейка или скорпион могут укусить огромного быка – и тот сдохнет. Мало быть только сильным, чтобы победить, нужно ещё быть умным и осторожным. Посмотрите на синьора Собаку – великолепный зверь, м? Если бы я вышел против него с одним ножом, на кого бы вы поставили?
Аластор глянул на Пушка, преспокойно трусившего сбоку от Луны, перевёл взгляд на итлийца.
– Даже не знаю, – подумав, признался он.
– О, синьор, не сомневайтесь, я бы тогда сам на себя не поставил. Прекрасный пёс! Человеку с ножом перехватит горло одним укусом. Но там, на поляне, сила встретила силу, и бедный синьор Собака проиграл. Если бы я выскочил из кустов, как он… Ну, вы понимаете, м?
– Вы спасли нам жизнь, – помрачнел Аластор. – Я никогда не назову это подлостью. Профан не может одолеть мага, это неравный поединок!
– Но, так или иначе, я ударил в спину, синьор, – спокойно подытожил Фарелли. – И мы живы, а тот мерзавец – нет. Лично я считаю это правильным!
– Я… подумаю над вашими словами, – тяжело уронил Аластор. – Не уверен, что смогу так же, но… благодарю за урок.
Итлиец молча склонил голову. Аластор несколько минут ехал молча, удивляясь собственной нерешительности. Ну что за раздумья? Будь Фарелли дворянином, Вальдероны были бы перед ним в неоплатном долгу! Да, он простолюдин, но Благие боги учат, что благородство человека не только в гербе, не зря же они иногда посылают свою искру и простолюдинам, выказывая им величайшую милость и доверие! Но то, что Айлин сделала так легко и непринуждённо, у него никак не получалось!
