– Вы знаете, как привести парня в хорошее расположение духа, – полушутливо заметил Хантер.

Джонни улыбнулась:

– Эти семейные мероприятия несколько нервируют Даффи. С ней будет все в порядке, когда она немного освоится.

– Спасибо, – кивнул ей Хантер. – И напомните мне, чтобы я отдельно поблагодарил вас за ту первую встречу.

– Вы все время о чем-то шепчетесь, а Даффи и Дэвид начинают ревновать.

Хантер повернул голову. Миссис Лэндри смотрела на него, ее губы были растянуты в улыбке. Прекрасно. Не прошло и пяти минут, а он уже настроил против себя мать Даффи.

– Я никогда не ревную, – провозгласил Дэвид, подзывая к себе ответственного за вина официанта.

– Это правда, – подтвердила Даффи. – А я ревную, но не к Джонни.

Мистер Лэндри отвел взгляд от меню.

– Не заказать ли нам по одной из каждой закусок для начала?

– Дорогой, это будет слишком много еды, – сказала миссис Лэндри.

– Превосходно, – сказала Даффи.

Все остальные кивнули, и Хантер тоже.

Мистер Лэндри отдал распоряжение склонившемуся в ожидании официанту, Дэвид же перед этим распорядился насчет вина. На столе появились напитки и маленькая коробочка в красивой упаковке, к которой тут же добавилась еще одна.

Даффи уставилась на лежащие на столе коробочки, и по выражению ее лица Хантер догадался, что у нее не возникло и мысли приготовить матери подарок.

– Это мне? – изобразила удивление миссис Лэндри.

Она похлопала своего мужа по руке и одарила Джонни ослепительной улыбкой. Марианна ни разу не взглянула в сторону Даффи, пока Джонни не сказала:

– Это от нас обеих, мама.

– Неужели? Как мило. Вас двое – и один подарок. Как же я сразу не догадалась?

Даффи опустила руки на колени, и Хантер заметил, как она стиснула их в кулаки. Он не удивился бы, если бы у нее на ладонях остались следы ногтей.

Не задумываясь, Хантер протянул руку, разжал один ее кулак и накрыл ладонь своей рукой. Пусть думают что хотят. Его задача – защищать Даффи.

Эта мысль вызвала у Хантера прилив сентиментальности, и он нежно улыбнулся Даффи, которая выглядела несколько озабоченной. Хантер понимал ее. Миссис Лэндри разительно отличалась от его матери. Тельма прямо говорила все, что было у нее на уме, но это всегда шло от сердца. Даже когда ей приходилось высказывать резкие слова в его адрес, Хантер знал, что она говорила это из лучших побуждений, сознательно старалась образумить его. Мать же Даффи, похоже, была из той категории людей, которые способны вступить в соперничество с дочерью из-за мужчины лишь из спортивного интереса, а в случае проигрыша только усмехнуться.

Даффи пошевелила рукой, но Хантер удержал ее и через какое-то время почувствовал, что она расслабилась. Он взглянул на нее, и Даффи благодарно улыбнулась ему.

Эта улыбка тут же примирила Хантера с действительностью.

С сидящим рядом Хантером Даффи находила обед с родителями менее серьезным испытанием, чем обычно. Правда, и сегодня мать своими шпильками доставала ее, в то время как отец объяснялся всем в любви, Дэвид сыпал фактами и цифрами, а Джонни согласно кивала с неизменной ласковой улыбкой. Но в целом все они отнеслись к присутствию Хантера без откровенного любопытства и, к радости Даффи, без критических оценок.

Все то время, пока они ели закуски, основное блюдо и выбирали десерт, Хантер ни на минуту не оставлял Даффи.

Как только он взял ее за руку, она почувствовала себя под его защитой. Глядя на Джонни, которая явно соглашалась с Дэвидом, пояснявшим, почему предпринятые недавно городским советом действия являются совершенной глупостью, Даффи задавалась вопросом: а как все-таки Джонни относится к Дэвиду?

Хантер погладил ее по руке, и она посмотрела на него. Взгляды всех сидевших за столом, включая стоявшего у стола официанта, были устремлены на нее.

– Что-нибудь сладкое? – спросил Хантер и добавил: – На десерт?

По-видимому, она задумалась и выпала на некоторое время из действительности.

– Пожалуй, побалую себя сегодня, – улыбнулась Даффи. – Крем-брюле, пожалуйста.

Ее мать ничего не сказала, но состроила гримасу, в которой Даффи безошибочно угадала неодобрение. Ее мать на десерт всегда брала только свежие фрукты. Ну что ж, доказательством мудрости такого выбора была ее фигура, но у Даффи был такой обмен веществ, что она могла есть что угодно. Поэтому она впервые за вечер улыбнулась матери и сказала:

– Обожаю крем-брюле.

Ее отец, вечный миротворец, повернулся к Хантеру:

– Так как же вы познакомились с моей дочерью?

Даффи перевела взгляд с Хантера на Джонни и обратно.

Хантер положил руку на спинку стула Даффи, всем своим видом выражая непринужденность и раскованность. Самообладание, с которым он общался с семейством Лэндри, впечатлило Даффи, и она с интересом ждала, как он преподнесет историю их свидания вслепую, организованного Джонни.

– Это было совершенно случайно. Меня вывела из себя одна идиотская колонка в газете, и я пошел в «Кресент» с намерением найти даму, которая позволяет себе вмешиваться в чужие дела под именем Доктор Любовь.

Даффи замерла. Даже ее ресницы не трепетали. Она затаила дыхание и перестала шевелить пальцами ног в тесных туфлях.

Ее мать не могла не заметить того, что Хантер чуть ли не обнимал ее дочь. В свойственной только Марианне Ливодэ Лэндри манере она наклонилась вперед, демонстрируя обольстительно вздымающуюся грудь, и сказала:

– А чем вас так расстроил ведущий колонки?

Хантер медлил, и даже шокированная Даффи заметила это и задалась вопросом, а действительно, чем? Наконец он ответил:

– Кое-что написали о моем друге.

Что именно? Пытаясь вспомнить свои наиболее удачные ответы, Даффи поняла, что это мог быть любой из них. С трудом разлепив губы, она сказала, как ей показалось, самым обычным тоном:

– Наверное, это было что-то неприятное.

Хантер несколько принужденно рассмеялся. На лице Джонни проявился интерес. Даффи ждала, когда же будут процитированы ее остроумные изречения.

– Ну, к примеру, – продолжил Хантер, – называть чью-либо способность налаживать отношения окончательным диагнозом оскорбительно, тем более если это исходит от человека, совершенно не представляющего себе того, о чем говорит.

О Боже! Даффи не донесла до рта чашку кофе, рука ее повисла в воздухе. В конце концов она поставила чашку на блюдце и опустила руку на колено. В памяти всплыли те слова. Она увидела подпись и ощутила удушье. Даффи надеялась, что все были слишком заняты обсуждением, чтобы заметить, что ее чуть не хватил удар.

Преданная, но Одинокая из Пончатулы.

Даффи моргнула, стараясь вызвать в памяти все письмо. Ее читатели использовали инициалы для обозначения людей, о которых писали. Какая же буква была в том письме? Б? Л? Нет… X.

Он всегда пользовался популярностью… он встречается с другими женщинами в Новом Орлеане…

Окончательный диагноз.

Она написала эти слова, которые, в сущности, предназначались ей самой, о Хантсре! Начиная с самой первой своей любовной связи она совершала безумные поступки, чтобы отвадить своего очередного краткосрочного ухажера, в этом же случае она выкинула один из самых отвратительных фокусов, совсем того не желая.

– Откуда вы знаете, что Доктор Любовь – женщина? – последовал вопрос ее любимого, искушенного в логике отца.

Хантер пожал плечами.

– Я хорошо представляю ее себе – этакая старая дева с прыщавым лицом, которая не нашла своей любви и теперь выступает экспертом по части любовных отношений.

Дэвид кивнул:

– Я согласен с Хантером.

– С прыщавым она лицом или нет, – возразила Марианна, – но эту колонку читают все. И не из-за того, что ведущий колонки хорош. Просто Доктор Любовь мастерски высмеивает тех глупых людей, которые не подозревают о существовании такого понятия, как хорошие манеры, и навязывают другим свои проблемы.