— Хватит, взять её и осушить! — Командую со стены я, и мы впервые за долгое время глядим с Астаопой друг на друга.

— Матвеееей, убей меня, убей меня, сукин сын… и жди, жди и бойся, когда я вновь приду за тобой! — На богиню тут же накинулась вся моя орава. Рухнув, придавленная Зуриэль на землю, в кровь и останках бойцов, коих сама покрошила магией, обессиленно, с хрипотой кричит Астаопа.

— Ну что ты сразу убей да убей. — Кричу ей со стены в ответ. — Если сейчас я тебя прикончу, то кто мне тогда такие вкусные борщи варить будет? Кстати, спасибо за морковку! — Видя в какой агонии мой враг, повеселев, нахожу в себе силы подшутить над грязной сукой. Да, безусловно, убить её отличный вариант, да только это ничего не решит. Кто знает, как и насколько быстро, в отличие от меня, она придёт в себя. Всё же, она богиня, а я, хуй знает… божок, уже, наверное. Лучше пленим её, и, пока есть возможность, пустим на корм Слугам. Богиня, постоянный источник энергии, у неё много верующих, стало быть, и силу свою восстанавливать будет быстро. Осталось только понять, как её ману, сделать нашей, общей.

— Облачко, сможешь поглотить её силу? — Спрашиваю у демонёнка, и та отвечает отказом. Естественно, для моего демонёнка свет может стать обжигающим и отравляющим её истинное я. — А ты, Серебряноглазый, и ты, Зуриэль?

— С вашей помощью. — Склонив головы, будто мысля одинаково, говорят оба моих крылатых подопечных. Заебись, вот тут-то я в точку попал!

Астаопа, лежа в крови и грязи, пристально глядела за тем, как медленно и спокойно я спускаюсь со стены. Она рычала, ругалась, клацала зубами как животное, обещая мне вселенские муки и наказание, которое не снилось даже демонам. Тявкала она громко, так, что Аорра не смогла долго терпеть и закрыла её поганый рот стянутой с ноги какого-то покойника портянкой. Я ненавидел её, всем сердцем желал ей зла, и как-то, при этом всём, был немного благодарен. Мда, морковка за интим, за новую семью, друзей, жизнь. Если бы не эта треклятая морковка, как бы сложилась моя судьба, стали бы мы с Мурркой партнёрами?

— Зуриэль, знакомься, это твой новый брат и младший товарищ… — Подойдя к серокрылым, говорю я. Девушка, с рельефным торсом, сильными мышцами рук и ног, а так же, довольно высоким для смертного ростом, приветствует нового компаньона крепким рукопожатием. Слышу, как хрустят их кости, вижу, как до белого цвета сжимаются в неком соревновании пальцы рук.

— Как его зовут? — Спрашивает Зуриэль. Ох, опять двадцать пять, говорил же, плохо у меня всё с именами! Взглянув на мужика, вижу неподдельный интерес в его глазах. Он так таращится на меня, словно ждёт, что именно я дам ему имя. Да ну нафиг… а сам придумать не можешь?

Читая мои мысли, используя эту блядскую ангельскую способность, Серебряноглазый мотает головой. Мол, давай, покажи себя Матвеем, дай мне имя… он не отдупляет, что у меня с этим всё не очень. Ай, ладно…

— Имя ему Легион, — говорю я.

— Легион? — Переспрашивает Зуриэль, и интерес её поддерживает сам Серебряноглазый.

— Верно, легион, ибо он не один, их много. — Глядя на оружие в руках серого ангела, говорю я, и… мужик расплывается в благодарной улыбке, склоняет голову. Кажется, ему понравилось.

Из земли, закатив глаза, разочарованно вздохнула Астаопа. Ахуела что ли? Ей-то чё не нравится? Или, может, тоже смотрела тот фильм? Видя моё недовольство, под ребра, увесисто и щедро ту пнула Аорра. Ах… моя Императрица, спасибо, мне тоже тебя не хватало.

Покончив с ангелами, переступая через трупы и месиво из грязи и крови, иду к ней, к той единственной, кого могу поцеловать без стеснения, опасений и упрёков.

— Мой герой, я… — Губы наши соприкасаются, обхватив ту за бёдра, прижимаю к себе. Позже поговорим, обсудим всё, что было, есть, будет. Сейчас я слишком возбуждён, изголодавшись по женскому телу, был готов прямо здесь содрать с этих пышных грудей чешуйчатую броню, затем стянуть с неё эти треклятые, облегающие полу штаны и засадить, так, как того будет желать эта не менее порочная и любвеобильная женщина. Пальцы мои скользнули ниже её бедер, сомкнувшись, сдавили их. Отвечая на мой эмоциональный порыв, Аорра запускает руки мне под ремень, так же сжимая мои ягодицы. Эта ночь, она будет жаркой, настолько, что кажется, мы сможем на год вперёд согреть весь мир!

Громкое звучание горна не смогло отвлечь меня от смуглого тела. Губы мои уже спустились ниже её подбородка, стремились к видневшимся из-под чешуек возбуждённым сосочкам. Я не мог держать себя в руках, был слишком возбуждён. В небе, нагоняя тени, мелькнули десятки силуэтов, крылатых, вызывающих опасение и угрозу. Ещё, ещё и ещё… Не десять, не двадцать, и даже не тридцать… Понимая, что всё это грозит нам одной большой бедой, потерявший стыд я отрываюсь от возбуждённого тела дроу. Я хочу её, но… происходящее, выжившие требуют и ждут моих приказов. Едва сделав шаг от Аорры, повернувшись к ней спиной, я тут же оказываюсь в её жарких объятиях. Спиной чувствую, как её броня сползает вниз, и в лопатки мои упираются большие, голые груди.

— Не страшитесь их, мой герой. — Прикусив меня за ушко, жаром окатив щеку, говорит Аорра. — В небе наши союзники, Гарпии…

— А за стеной? — Ощущаю, как рука Аорры вновь проникает мне в штаны, охватывая пальчиками вставший колом член.

— Священное войско, инквизиция прибыла вам на подмогу. — Прикрыв нас от посторонних глаз своей сильной, плечистой фигурой, добавляет Зуриэль. После чего жестом руки предлагает нам покинуть поле боя, уединившись в одиноко стоящей сторожке.

Сил моих терпеть больше нет. Слишком много тем нам с Аоррой предстояло обсудить.

В пальцах моих не помещается этот смуглый, молочный холм и его острая вершина. Повиснув над Аоррой, сжимая её грудь, прижимаю дроу к соломенной постели. Оказавшись снизу, она не сопротивляется, целует, облизывает мои руки, пускает слёзы, эмоциональное происхождение которых я не могу понять.

— Мой господин… — Расстегнув ремень сначала на своих полу-брюках, а после и на мне, стонет дроу, — простите меня, я… вела себя недостойно. Лицезрела то, что не должна была, испытывала похоть, порок был так близок… — Второй рукой стягиваю с неё брюки, головкой члена припадаю к мокрой и горячей, слегка не бритой киске.

— Ты ждала меня? — Спросил я, и Аорра, блеснув глазами, тут же эмоционально отозвалась:

— Каждое мгновение… Демоны пытались взять меня под контроль, хотели соблазнить, но Цветы и Ангел твой спасли меня от позора. Мой герой, никто и никогда не тронул меня там в твоё отсутствие… — Опустив взгляд на свою пещерку, чьи складочки уже были раздвинуты её шаловливыми пальчиками, говорит Аорра. — Я не готовилась, не было времени, думала ты… узнав правду, не захочешь вновь возлечь со мной. — Головка вторгается в узкое, явно отвыкшее от мужчин влагалище. Аорру трясёт, а киска её сжимает меня так, что я прямо чувствую пульсацию по всему телу дроу. Две тысячи лет воздержания завершаются мгновенной кульминацией и женским криком. Таким сладким, таким… дразнящим. О небо, как давно я не чувствовал к кому-то столь сильный соблазн, желание, которое просыпалось во мне лишь при виде этой сногсшибательной, соблазнявшей меня в каждом своём движении дроу. Если бы у похоти было имя, её бы точно звали — Аорра.

Член входит всё глубже и глубже. За стонами, слезливыми, не свойственными ей речами, от дроу слышатся извинения, в которых я не нуждался. Поцелуями в губы, лёгкими укусами за шею, плечи, грудь, стараюсь отвлечь раздавленную морально женщину. Кто-то наговорил ей гадостей, несмотря на то, что она сохранила для меня себя, втоптал её имя в грязь, и мне ой как хотелось бы взглянуться в глаза этому… негодяю. Но после, а сейчас…

— Поворачивайся… — Насладившись вдоволь её пухлыми губами, очаровательной грудью, велю я, и дроу, переворачивается на спину. Встав на колени, руками приподнимаю её соблазнительные ягодицы. Любуясь обеими дырочками, играясь с дроу, вновь прицениваясь, скользнул вдоль по руслу её пещерки.