— Достойный противник. — Поудобнее перехватив левой рукой свой двухметровый клинок, Мудагар Двадцать Четвертый, из рук своего оруженосца, перенимает здоровенный, не уступающий в размерах мечу, щит. Несколько ступеней усиления, магическая защита, собственная и наложенная магами, превращают Мудагара в того, кто некогда на ровне мог сражаться и даже побеждал молодую императрицу Люси. От замаха его меча, волной воздушной во все стороны разлетаются порывы. Удар в шею незащищенного, закованного в черную броню командира нежити, блокируется всего одной, поднятой вверх, металлической перчаткой. Дрогнуло пространство, стена, земля и даже кости Мудагара, но враг, стоявший напротив, даже не пошевелился.

Первым своим ударом, нечисть, не скрывая намерения поразить Мудагара в корпус, наносит прямой удар в сердце. Металлическая рука сталкивается с выставленным вперед щитом. Сталь гнется, от мощного, сбивающего с ног удара, командир, главный защитник города Мудра, слетает со стены, пролетает десятки метров, спиной своей вспахивая полуразрушенные кварталы города. Сила, разрушительная мощь представшего перед ним существа, не поддается сравнению. Раненый, истекающий кровью воин, понимает, что единственное существо, которое может противостоять этому чудовищу на равных, — императрица Аорра.

Стоя на стене, глядя на слетевшего воина, который по меркам его был достоин стать хорошим противником, Война, повернул голову, смотрит на перепуганного, тощего и слабого мальчишку, направляющего в его сторону свой меч.

— Где твой командир? — Произносит Война, кладя руку на свой клинок.

Мальчик слишком сильно напуган, мочится под себя. Оскалившись, с безумным, полным ярости и страха взглядом, он кидается на Войну, в следующее мгновение лишаясь головы и телом своим падая со стены.

— Где твой командир? — Глядя на следующего, старого, седого и потрёпанного жизнью рогатого солдата, произносит Война.

— Победи меня, и тогда, может быть, я скажу. — Без страха, лишних эмоций, понимая, кто перед ним, и заняв правильную защитную стойку, заставил демона восхититься старик. В хищных глазах живого Война видел прошлое, множество битв, смертельных схваток один на один и знатные пиры, что были после них. Именно таких Война любил убивать больше всего.

Удар в пол силы, прямо в выставленный защитником блок, крушит сталь, из которой выкован меч хищника. Пронзает доспехи, плоть, ребра и позвоночник, рассекая преграду надвое. Война знал, стоящий перед ним ничего не скажет, поэтому, стряхнув окрасившийся в красный цвет меч, сделал шаг вперед, стопой своей огромной раздавив череп умирающего старика.

— Где твой командир? — Глядя в глаза перепуганного мальчишки, лет одиннадцати максимум, всё так же повторил свой вопрос Война.

Стена, первая, самая высокая и крепкая, медленно заполнялась живыми мертвецами. Тела поверженных Войной поедались поднявшимися, обращались, после чего войско нежити, восполняя утраченное, продолжало свой путь. Удар за ударом, командир легионов нежити, несущий югу хаос и раздор Война, исполнительно, планомерно выполнял поставленную задачу. Единственная прихоть его — это поиск врага, соперника, который сможет остановить, убить Войну, тем самым дав тому возможность не исполнять убивающий саму его суть приказ. Войне не нужна победа, его не страшит поражение, всё, что ему нужно — это поле, на котором без перерывов на сон, отдых, обед и испражнение кипит сражение. Войне требовалась война, а войны не могло быть без озлобленных вдов и детей, коих вдовы взрастят с ненавистью к тем, кто убил их мужей. Война не хотел исполнять приказ, но, как солдат, как существо, взращённое на принципах подчинения, делал всё, что от него требовали.

— Где твой командир? – Подняв клинок на женщину, в которой уже росла жизнь, с отвращением к Смерти и самому себе, готовясь исполнить задуманное, спрашивает Война. Внезапное появление, сталь в миллиметрах от его шлема, вынуждает Войну отступить, поднять меч, парировав второй, быстрый и такой же смертельно опасный удар. Взмах, еще и еще, слишком быстрые для живого, для того, кто орудует двухметровым тесаком так, словно в руках его тонкая шпага.

— Я ведь убил тебя… — Произносит Война, после чего стальной акулий плавник вонзается ему в плечо. Напротив, с дырявым щитом в одной руке и мечом в другой, с окровавленным лицом, стоит рогатый, старый воин. Тело его дрожит, некоторые органы повреждены, если ему не окажут помощь, вскоре он умрет, но перед этим… — Интересно… - Рукой схватившись за лезвие, Война хочет раскрошить его, сломать, но внезапная вспышка света отсекает демону пальцы.

Перепрыгнув через Мудагара, в бой вступает наследник крови быстрых и сильных Кролли — старый инквизитор Кобо Двадцать Четвертый. Длинные уши изрисованы десятками старых шрамов, волчий хвост местами облез, но по-прежнему был вычесан и ухожен. «Слава Матвеему… подкрепление прибыло…» — воткнув в стену меч, оперевшись на него, подумал раненный Мудагар. Наследник крови Волколаков, никогда не любил и откровенно насмехался над невысоким, но вертким Кобо. Много раз судьба сводила их в тренировочных поединках, заставляла драться на потеху толпе, а после расходиться с неустраивающей обоих ничьей. Мудагар был силен, как его предки, а Кобо, его род отступился от корней, истоков силы и стал уповать на скорость, оружие и удобства, перестав выглядеть так, как те, кто населял империю до них. Смешанная кровь — юг всегда бранили за это, за межвидовость, любовь, которой они делились со всеми, кто был готов мириться с устоями и нравами их семей. В центральной империи, на севере, межвидовость презирали, но югу было плевать, они жили так, как жил Матвеем, и не собирались отступать от своих и его убеждений.

— Кобо, — окликнул ловкача Мудагар, — если выживем, я дам добро на союз наших детей.

— Ха, — усмехнулся инквизитор, — а если не выживешь, то они так и так сойдутся. Кажется, я в безпроигрышной ситуации. — Видя, как демон отращивает потерянные конечности, попятился Кобо Двадцать Четвертый.

Огромный щит Мудагара прячет верткого Кобо за непроглядным стальным силуэтом. Медленный, неповоротливый и к тому же раненый здоровяк поднимает меч, готовится атаковать напрямую, позволяя верткому и быстрому другу ударить по врагу исподтишка, там, где демон не ждет. Тактика их, то, как без лишних слов двое воинов понимают друг друга, заставят Войну отнестись к происходящему со всей серьезностью, призвать второй свой меч. Шансов на победу у живых нет, но, как минимум, эти двое могли его развлечь.

Клинок светлого меча Мудагара приходится на объятый тьмой клинок Войны. Сталь, как символ решимости, готовности живого героя идти до конца, не рассыпается при соприкосновении с тьмой. Война удивлен, но был готов к подобному. Рука его напряглась лишь чуть больше запланированного, прорезала сталь, вонзилась в зачарованную броню рогатого гиганта.

«Такой же как и все, недостойный…» — только и успел подумать демон, как вдруг, в бок его, в рану, оставленную некогда сильнейшей из живых, Аоррой, вонзился короткий, но от того не менее опасный клинок.

— А? — Отвлекаясь от гиганта, опускает взгляд демон, и тут же получает увесистый, ощутимый удар щитом в голову. Война пошатнулся, все в мозгу его перетрясло, и лишь благодаря повышенному восприятию, устойчивости к урону, в следующий миг, демон смог на обе руки принять совместную атаку Мудагара и Кобо.

— Это интересно… – Выпуская накопившуюся энергию, ощущая мимолетную мысль о поражении, принял серьезный вид Война. Возьмут ли они крепость, победят или проиграют, ему не важно. Главное для демона, чтобы его последний бой длился вечно!

— Компресс сменить, поменять воду, помыть утку принести свежие овощи с моей кухни, — Велю я безликому Слуге, и тот, понимая каждое моё слово, принимается исполнять приказ. Больной солдат, один из первых кто показал признаки заражения среди раненых, внимательно вслушивался в мои слова.