Ее жизнь будет разрушена, если Джулиан узнает даже самую невинную деталь ее биографии. Он получит развод не раньше чем через два месяца. Им надо пожениться как можно скорее, пока ее беременность еще не заметна, пока он не узнал правду. Если он узнает, всему наступит конец. Он бросит ее. О, он будет добрым и снисходительным, даже даст ей денег (в которых она не нуждается!). Она позаботилась о том, чтобы выгодно вложить деньги, и может сама себя обеспечить. Ей ничего не надо, она останется одна с ребенком. Никто даже не узнает, что она была беременна. Если общество узнает, что она беременна, это вызовет еще один скандал (правда, его нельзя будет даже сравнить с тем позором, который может навлечь на нее разоблачение Скрофо).

Инес присела на камень. В голове у нее проносились разные мысли. Чего хочет Скрофо? Ведь она не угрожает ему. Но если он ее вспомнит, то захочет отомстить. Судя по тому, как он смотрел на нее в зале, это вопрос времени. Она вдруг вспомнила, что, изменив фамилию, оставила прежним имя.

Инес осторожно положила руку на свой все еще плоский живот. Под легким шелковым платьем она была вся мокрая от пота. Сняв туфли, она поставила их на большой валун, каких было много на этом побережье. В наступавших сумерках она различила в море быстроходную яхту, которая тихонько покачивалась на спокойной воде залива. Там было очень много людей, которые смеялись и громко разговаривали. Поверхность моря была ровной и гладкой, не было даже намека на ветер, который обычно дул в это время со стороны залива. Неожиданно в сумеречном свете появился рыбак, на его ржавом гарпуне безвольно свисало маленькое тело детеныша осьминога. Оно напоминало мошонку дряблого старика. Инес вздрогнула. Слишком много она их видела. Мысль о том, чтобы заниматься любовью с кем-нибудь, кроме Джулиана, была для нее невыносима.

Она стала тихонько шлепать ногами по воде в надежде, что это охладит ее, но море было слишком теплым и только вызвало у нее тошноту. Инес наклонилась к воде, чтобы освежить пылающее лицо. Она думала о том стыде, насмешках и боли, которые ей придется пережить, если ее тайна выплывет наружу. Джулиан никогда ей этого не простит. Он был настоящим английским джентльменом, с манерами и воспитанием, полученными в закрытой английской школе, именно это помогло ему стать знаменитой кинозвездой. Да, он пожертвовал своим браком и огромным состоянием ради Инес, но она понимала, что он никогда не пожертвует своим будущим. Ее женское чутье говорило ей, что она в смертельной опасности. Ей надо предпринять какие-то решительные меры, и немедленно, пока Умберто Скрофо не разрушил ее жизнь.

Агата ждала наступления этого праздника со смешанным чувством. На всех многолюдных сборищах и вечеринках она обычно чувствовала себя очень неловко. Но как наставница Доминик она была просто обязана присутствовать на них. А сегодня среди гостей был Джулиан, и это делало вечер притягательным.

Агата чувствовала его всюду, ей казалось, что она ощущает в воздухе запах того же одеколона, что и от его рубашки, которая теперь хранилась у нее. Сегодня он был еще красивее, чем в тот раз на яхте; даже на расстоянии он возбуждал ее своим внешним видом. Агате казалось, что Джулиан выглядит даже более сексуально, чем в ее мечтах и снах. На нем был великолепно сшитый белый чесучовый костюм и шелковая рубашка необычайно нежного голубого цвета с воротником апаш, из-под которой выглядывали черные завитки волос на груди. Он смеялся, разговаривая с какой-то женщиной, густые волосы красиво падали на бронзовый лоб. Они смеялись радостно и открыто. Женщина была стройной крашеной блондинкой в зеленом саронговом платье, рука Джулиана небрежно лежала на ее обнаженном плече.

Агата глубоко вздохнула, как будто ей не хватало воздуха. У этой женщины какие-то неестественные волосы. Ни у кого из присутствующих здесь не было ни стиля, ни малейшего понятия о вкусе. Никто из них не пережил тягот войны, которую Агата никогда не сможет забыть. Что Джулиан делает здесь с Инес?

Как он может даже стоять рядом с этой шлюхой, которая в юные годы переспала с половиной гестапо в Париже? Неужели она действительно его невеста?

Их все приветствуют, как царствующую чету. Но ведь Инес далеко не императрица, думала Агата. Она всего лишь дешевая проститутка и предательница. Как Джулиан, который заслуживает всего самого чистого, светлого и нежного, мог обвенчаться с этой… этой… с этим олицетворением зла? Эта сучка, наверно, совсем его околдовала, потому, что такой красивый и добрый человек никогда не взял бы в жены проститутку.

Агата вспомнила те фотографии, которые показывала ей Доминик во время их перелета в Акапулько. Женщина, стоявшая рядом с Джулианом, была сфотографирована в профиль, и у нее были темные волосы, так что неудивительно, что она ее сразу не узнала. Но ошибки быть не может, это она, предательница. Она просто перекрасилась.

На нее снова нахлынули воспоминания. Это была именно та проститутка, которая убила итальянского офицера. Они прятали ее в том самом подвале, рядом с «Элефан Роз». Агата провела там чуть больше года. А у Инес всего за несколько дней случился нервный припадок. У нее не было воли. Она была слабой и злой. Конечно, все они тогда собрались вокруг нее. Ее сутенер Ив, старая Габриэль и все те, кто даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь Агате, когда она там чуть не умерла. Зато для Инес, для этой проститутки, они сделали все, что могли. Состряпали фальшивый паспорт, изменили имя, перекрасили волосы и отослали в самое безопасное место, в Англию. Они ее очень баловали, эту маленькую сучку. С тех пор Агата о ней ничего не слышала. А теперь она здесь, невеста мужчины, которого любит Агата, и улыбается всем так, как будто она повелительница мира.

Блуи и Ник наблюдали закат солнца со второго этажа «Шахерезады». Ник восхищался:

– Такой красоты я никогда в жизни не видел. Этот закат намного красивей закатов на Гидре. Я хочу, чтобы именно такой вид открывался зрителям в последней сцене. Понимаешь, Блуи, это будет символизировать трагедию Мексики: умирающее солнце… то солнце, перед которым так преклоняются мексиканцы, солдаты умирают в лучах заходящего солнца, когда битва уже кончилась… – Ник эмоционально описывал, что символизирует собой закат солнца, но Блуи, который видел эти закаты не в первый раз, хотел только еще выпить.

– Слушай, дружище, давай еще выпьем, а? – сказал он. – Здесь будет еще много таких закатов, поверь мне.

Ник еще раз оглянулся на янтарное небо и неохотно вернулся в зал. Он все время думал о фильме. Да, он должен снять закат, обязательно должен.

В мраморном зале гости уже вполне освоились. Их веселые голоса и смех перекрывали даже музыку. Блуи и Ник подошли к бару. Похожая на луч лунного света, к ним направлялась Рамона.

– Ребята, приехал наш новый продюсер. Я вас везде искала. Пойдемте, я вас с ним познакомлю.

– Конечно, я с нетерпением жду этого, – сказал Ник, и Рамона повела его в глубь зала через толпу болтающих гостей. – Нам давно пора познакомиться.

В компании Шерли и Ирвинга Франковичей, Агаты и Доминик стоял маленький плотный мужчина. Ник видел только его спину в красивом дорогом костюме.

– Вы еще не знакомы с Хьюбертом, не так ли? – улыбнулась Рамона.

Мужчина повернулся к Нику лицом, и сердце режиссера оборвалось: на него смотрели маленькие черные глазки Умберто Скрофо, его кровного врага, человека, который убил его мать.

Пока их знакомили, Ник пытался взять себя в руки. Как будто в каком-то нереальном мире он пожал потную руку «борова», который десять лет назад уничтожил на Гидре всю его семью. Во рту у него так пересохло, что он не мог выдавить из себя ни слова. Он не слышал, что говорили люди вокруг, так громко отдавался у него в ушах стук собственного сердца. Он видел только жабье лицо человека, которого когда-то поклялся убить. Само собой разумеется, с годами его юношеский пыл несколько остыл, безумная ненависть и яростная жажда мести поутихли. Но теперь, столкнувшись лицом к лицу со Скрофо на вечере в жарком Акапулько, он чувствовал, что воспоминания нахлынули на него с новой силой. Изо всех сил он сдерживался, чтобы не броситься на эту жирную свинью и не заорать, что этот ублюдок – убийца и давно заслуживает только смерти. Но он смолчал.