А сейчас я сижу, точнее, стою на допросе возле трупа покойной Галки и обсуждаю бессонницу, вызванную фамильяром!

А началось все с того, что суровый седой следователь-грифон спросил, неужели я всегда встаю в шесть утра и начинаю бродить под окнами Академии в расчете на то, что на меня свалится парочка трупов.

— Нет, это сюрприз! — говорю я без уточнения, что жалости к Мымре у меня хватило ненадолго, и теперь этот сюрприз вырисовывается скорее приятным. — В последнее время у меня часто бывает бессонница.

— Почему? — наседает грифон, пододвигая мне под нос звукозаписывающий магический кристалл: они у них вместо протокола допроса. Очень удобно.

Его коллеги тоже заняты делом. Всего их приехало человек шесть — а может и не человек, мне не очень хорошо видно и я еще путаюсь в местных видах или расах. Грифон допрашивает меня, какой-то дракон общается с ректором, двое копошатся под прозрачным заклинанием-куполом: осматривают тело, снимают отпечатки пальцев, ищут улики и так далее, и еще двое направились в комнату Галки.

— Бессонница? Это мой фамильяр, Клубочек. Он еще маленький.

В глазах грифона вспыхивает искра интереса. Рассказываю, что в первую неделю после перемещения на «электричке истинности» ко мне прицепился какая-то библиотечная зверушка, похожая на оживший моток оранжевой пряжи. Гоблин-библиотекарь — неприятный хмырь, не имеющий почти ничего общего с нашим комендантом Зургом — тут же скривил морду, а подошедший ректор сказал, что это теперь мой фамильяр, и он у меня навсегда. Вообще фамильяр это такой волшебный помощник, но он у меня совсем крошка и умеет только насылать бессонницу. Не знаю, почему, наверно, чтобы хозяйка могла читать всю ночь. Но я не теряю надежды со временем обучить его находить в библиотеке детективы.

— А магических способностей у вас нет? — уточняет грифон.

Вопрос резонный. Фамильяры обычно появляются у магов. И это не мой случай.

Но я все равно решаю уточнить. Мало ли чего?

— А за способность считается то, что на меня периодически сваливаются трупы? Тогда нет.

Грифон смеется. Какое-то время он еще опрашивает меня, потом отпускает. Но я не спешу уходить с места преступления — интересно же!

Вот коллега грифона закончил опрашивать убитого горем ректора, вот вернулись те, кто осматривал комнаты Мымры… понимаю, что увидела и услышала достаточно, и уже начинаю вызывать раздражение. Прощаюсь и решаю пойти в столовую, перекусить. Надеюсь, там еще что-то осталось с пропущенного мною завтрака. И обеда!

По пути вспоминаю, что хотела забрать у Амины ведро. Надо зайти, взять, пока Зург Камнегрыз не прибил меня за потерю инвентаря. Правда, я не помню расписание ее занятий, так что решаю завернуть наудачу, и если преподавательницы нет на месте, пойти в столовую.

К моему удивлению, Амина действительно оказывается на месте. С интересом осматриваю ее комнаты. У меня комнатка одна, а у преподавателей они, как правило, сдвоенные — в дальней комнате спальня, а в ближней что-то вроде кабинета или приемной. У Амины тут стол, стулья, шкаф, книги по воспитанию трудных подростков, зеркало и большая карта с какими-то пометками на стене. Кажется, там отмечены земли оборотней, но, если честно, я не уверена. Еще не до конца разобралась в местной географии. Пока мы обмениваемся ничего не значащим фразами, замечаю мячи для магбола на специальной подставке и парочку вечнозеленых растений в горшках. А еще у Амины вкусно пахнет какой-то едой, и я снова вспоминаю про пропущенный завтрак.

Преподавательница замечает мой интерес. Готовлюсь оправдывать свое любопытство тем, что никогда не видела, как живут оборотни, и ожидала что-нибудь… необычное. Например, большую берлогу.

Но Амину волнует другое:

— Что говорят следователи?

Ого! Она интересуется убийством? Невольно вспоминаю про сцену у ректорского кабинета. А ведь у девушки, кажется, был мотив для убийства. Мымра, конечно, всем надоела, но ведь по морде просто так не дают.

С другой стороны…

Не успеваю додумать про Мымру — голодный живот урчит, и Амина сочувственно предлагает чаю. Да не с печеньем (каюсь, я сама обнаглела и спросила про печеньки), а с какой-то местной вкуснятиной:

— Котлета из дикой кабанины, подкопченный сыр и лесные грибы, сервированный в многослойной ржаной булочке с семенами тыквы, напоминающей лунный рельеф.

Звучит аппетитно. Ну как устоять⁈ Конечно, я соглашаюсь. Тем более что в столовой наверняка одна каша «Прозрение».

— Спасибо. Не откажусь. С утра во рту маковой росинки не было.

— Маковой? Тут тыквенные семечки, — удивляется девушка. — Я, правда, не люблю тыквенные семечки, и все время их убираю. Но выглядит красиво.

Понятно, в Каэлме не принято говорить про маковые росинки. А как, интересно, отреагируют местные, когда я начну рассказать про нежно любимую мною лапшу быстрого приготовления? Главное, не назвать ее по привычке «бомжатина», а то подумают невесть что.

Бутерброд с кабаниной оказывается невероятно вкусным, и я с удовольствием впиваюсь в него зубами под одобрительным взглядом Амины. Девушка дожидается, когда я наемся, и начинает расспрашивать:

— Так что там с Галкой?..

О! Как же там было у Михаила Задорного? «Наберите воздуха в грудь»!

Доедаю последний кусочек аппетитного бутерброда и начинаю рассказывать то, что успела услышать от грифона и его следственной группы:

— На трупе Галки нашли следы побоев…

Амина фыркает: явно вспомнила, что выписала Мымре по морде.

— … кошачьи царапины…

Там в комнате еще кошечка обнаружилась, но я об этом потом расскажу.

— … снотворное и слабительное…

— Хаааа, — Амина уже не выдерживает, ее губы сами собой растягиваются в улыбке.

— … вампирский укус…

Ей-богу, когда об этом говорил следователь, это звучало не так смешно. А так мы обе чуть чашки от смеха не уронили!

— … и умерла она от того, что сломала шею при падении! — заканчиваю я, и следующую минуту мы честно старается перестать ржать.

— Мда, — берет себя в руки Амина. — Много я пропустила.

Да мы все, все много пропустили! Такое ощущение, что на Мымре пытались поставить ретеллинг «Убийства в Восточном экспрессе».

Но это еще не все! Чего там еще не хватает для полного сюра? Зловещих свидетелей!

И они, конечно, в наличии!

— Выпала Галгалея из своего окна, но в комнате никого не обнаружили, — для пущего эффекта я начинаю говорить нараспев. — Только кошка черная в качестве свидетеля.

И это, кстати, довольно странно. В первую очередь потому, что Галгалея не любила животных, и во вторую из-за аллергии у ректора. Конкретно вот на кошачью шерсть.

Впрочем, тема подозрительной кошки отходит на второй — мы с Аминой занимаемся тем, что перемываем косточки Галке и строим забавные версии насчет того, не превратятся ли ее похороны в праздник.

— Самоубийство? — уточняет наконец Амина.

— Наверное…

Не знаю, не знаю. Вообще, про самоубийство наплел комендант. И я совершенно не представляю, зачем нашей Мымре выбрасываться из окна, приняв слабительное и снотворное! И это я молчу про вампирский укус!

Определенно, в нашем мире не было таких интересных убийств.

Кажется, на моей не особо непроницаемой физиономии все же отражается желание сунуть свой нос в расследование, потому, что Амина смотрит на меня с интересом.

Так, надо поменять тему:

— Ректора жалко.

— Жалко. Он любил Галгалею, — поддерживает благодатную тему Амина.

Киваю. Приятно, что мы с волколачкой сходимся в мнениях по таким важным пунктам. Правда, подозреваю, что с нами вся Академия согласится — ректора все любят, а Мымра всех задолбала.

Причем Амину она достала настолько, что получила по морде.

Помешивая остатки чая, я вдруг вспоминаю, что не стала рассказывать об этом эпизоде следователю-грифону. Преподавательница мне нравится, и как-то не хочется доставлять ей лишних проблем. Амина, как я помню из воплей Мымры, живет тут чуть ли нелегально — боюсь представить, что будет, если из-за моих показаний ее заподозрят в убийстве! Попробовать, что ли, сначала разобраться самой?