— Знаешь, Марина…

Мэй задумчиво смотри на клетку с монстром. Что, интересно, это значит? Неужели его возлюбленная была похожа на вот это вот страшненькое, синенькое и мохнатенькое?

— У меня не было никаких благородных побуждений, — говорит наконец Мэй. — Я разорвал истинность именно что по глупости. Я даже не попытался узнать эту девушку получше… или дать ей возможность узнать получше меня. Просто увидел выражение ее лица, когда у нас появились метки, и подумал… я не хочу при тебе выражаться, особенно на языке гномов, поэтому пусть будет так, как говорит Федор: «да иди ты нахрен, блондинка»! И я пошел в ближайший храм, где разорвал эту несчастную связь, полностью перечеркнув себе этим… ну почти все, получается. Как последний идиот.

Маг фыркает и запускает пальцы в волосы.

И что на это отвечать? Должны же быть какие-то успокаивающие аргументы!

Осторожно касаюсь его острого плеча:

— Ну, Мэй, зато девушка наверняка обрадовалась. Раз она так бурно отреагировала, когда узнала о вашей истинности!

— Понятия не имею, — пожимает плечами экзорцист. — Я тогда две недели валялся без сознания, а дочка герцога за это время вроде даже замуж за кого-то выскочила. Или собиралась выскочить, точно не знаю. Ну, понятное дело, она обрадовалась. Вот только вся глупость момента заключается в том, что я повел себя как импульсивный придурок. Вместо того, чтобы бежать в храм одному, я должен был просто подойти к ней и сказать что-нибудь вроде: «Сожри меня ржавая гидра, в гробу я видал эту истинность! Да и ты, судя по выражению лица, тоже! Так пойдем в храм и разорвем эти проклятые узы!». И все. Не думаю, что она стала бы отказываться.

Мда. Тут даже и комментировать нечего — все проблемы от вспыльчивости Мэя. И от гордости, получается. Ужасно, наверно, видеть, что человек, которому ты предназначен судьбой, считает тебя недостойным!

— Ну, это дела давно минувших дней, — улыбается экзорцист. — Пойдем еще монстров посмотрим. Тут есть очень миленькие. Ты не видела огневика? Очень симпатичный. Его недавно перевели из «синего» в «желтые».

Конечно, я не против посмотреть монстров, вот только сначала нужно кое-что прояснить с Мэем.

— Ага! То есть блондинка это «дела давно минувших дней», а вот это твое «я не могу любить», это другое, да?

— Это последствия.

Маг слишком серьезен, и что с этим делать непонятно. Интересно, если ли в Кеалмэ психологи? Хотя экзорцист, наверно, не дастся.

Так что мне не приходится в голову ничего лучше, чем обнять Мэя и прижаться к его плечу — и почувствовать, как маг обнимает меня в ответ.

На следующий день Гаррет Ворн сам находит меня у Зурга. Комендант попросил меня почистить от пыли его коллекцию магических предметов с инкрустациями, и как раз дает указания, как делать это таким образом, чтобы ничего не повредить и не навлечь на себя комендантский гнев.

Профессор Ворн появляется как раз в тот момент, когда в лекциях Зурга намечается техническая пауза из-за отсутствия пригодных для обработки драгоценных инкрустаций инструментов, и он ненадолго удаляется в спальню. У него тоже двойной кабинет, как у Амины Флорштан: одна комната для посетителей, а вторая личная. Правда, дверь в спальню у него где-то за стоящими боком шкафами, так чтобы обычно она не бросается в глаза.

— Марина, мистеру Мотэ… вы не знакомы, но ладно, — говорит Ворн. — В общем, мистеру Мотэ удалось связать эти нитки обратно в носок и теперь ваш фамильяр снова может говорить. Правда, он выглядит довольно нервным, но, надеюсь, рядом с хозяйкой он придет в себя.

Профессор рунной магии кажется немного смущенным, а корзинка в его руках подрагивает. Поблагодарив, беру ее в руки, прикрываю крышку…

— Кхм, — кашляет профессор Ворн. — Вы осторожнее, там зубы.

Вздрагиваю и осторожно смотрю на него. Хоть убейте, не помню, были ли зубы у фамильяра библиотекаря Горма Странцелиста, мистера Носка. Но что-то меня это настораживает!

Тем временем в кабинете снова появляется комендант:

— Марина, я передумал, почистим инкрустации в другой раз, — решает Зург, с подозрением поглядывая то на Ворна, то на шевелящуюся корзинку в моих руках. — Можете быть свободны. А этот… предмет вы лучше отдайте мне. От греха подальше.

Ворн пожимает плечами и уходит, а гоблин протягивает руку, намереваясь забрать у меня корзинку. Видимо, он тоже не в восторге от зубастых носков. Подозревает, что возрожденный Клубочек погрызет его инкрустации?

По правде говоря, мне самой немного не по себе. Мало ли, что сделал с мирным, безобидным фамильяром загадочный «мистер Мотэ»! Знать бы еще, кто это такой. Видимо, какой-то знакомый профессора Ворна.

Но дело в том, что носок надо допросить! Так что отдать его Зургу Камнегрызу я никак не могу.

— Нет, господин комендант, носок свидетель, и я собираюсь его допросить.

— Марина, я много лет специализируюсь на артефактах, — хмурится комендант. — И еще я очень хорошо знаю Гаррета Ворна. Отдайте корзинку. Я проверю этот предмет и верну, если он безопасен.

Ага, как же! Небось утащит к своим инкрустациям.

— Нет, спасибо, я разберусь, — бормочу я, спешно покидая покои сердобольного нашего коменданта спиной вперед.

Зург хмыкает и провожает меня недовольным взглядом — не хочет, видимо, оставлять наедине с подозрительным зубастым носком — и я торопливо закрываю дверь.

— Так, Клубочек…

Приоткрываю корзинку и тут же закрываю обратно. Перед глазами всплывают картины из немногих изученных мной фильмов ужасов, и я храбро решаю открыть корзинку с возрожденным фамильяром в присутствии какого-никакого профессионала. Но не Зурга, а то его энтузиазм меня настораживает.

Так, Мэй же у нас работает в СОРе? И специализируется по призракам и прочей потусторонней зловещей фиговине? Значит, говорящий оранжевый носок не должен сильно его напугать, пусть даже он и с зубами.

К тому же Мэйлин, насколько я знаю, сидит в библиотеке и снова роется в каких-то старинных книгах, так что долго искать его не надо. А если книги к тому же опять про истинность, так вообще сплошная польза — я уверена, что чем меньше он их читает, тем для него же спокойнее.

— Мэй, ничего, если отвлеку? — торопливо говорю я. — У меня тут носок связали, и мне как-то не по себе. Да еще и Зург!.. Ты так, случайно, не чувствуешь, из этой корзинки не разит какими-нибудь нехорошими эманациями?

И я аккуратно ставлю корзинку на стол рядом с магом и толстым фолиантом, который он изучает. Мэйлин закрывает книгу — про истинность, разумеется! — ерошит волосы, некоторое время рассматривает корзинку и успокаивающе улыбается:

— Все в порядке. Ничего особенно злобного или враждебного. Просто жажда мести, как и в тот раз. От этой флуктуации, которую мне никак не дают развоплотить, эманации гораздо агрессивнее.

С этими словами он снимает крышку, и из корзинки вылезает нечто, весьма отдаленно напоминающее толстую оранжевую змею, к которой приделали глазки и огромную зубастую пасть.

Мда. Вяжет загадочный помощник Ворна хорошо, ничего не скажешь. Но где он нашел зубы? Или они сами выросли, от повышенной мстительности?

— Клубочек? — осторожно спрашиваю я, протягивая руку. — Ты в порядке?

— Да… да…– пищит фамильяр и подползает мне под руку, чтобы погладиться.

Отлично! Клубочек-Носочек в порядке и готов к контакту! Надо срочно его допросить.

— Так! Клубочек, постарайся рассказать, кто тебя размотал! Это очень важно. Вполне возможно, что это поможет найти убийцу.

Обещать не могу, потому что зная «чудесный» характер покойной Мымры и покойного же Горма, врагов у них может быть несколько. Но мало ли чего.

— Белая… страшная… — пищит бывший Клубочек. — Белая! Сказала… сказала…

Обхватываю руками виски. Мало того, что голос у возрожденного носка писклявый, да еще и мне никак не удается избавиться от непрошенных ассоциаций с книгами Иоанны Хмелевской. Был у нее там персонаж, Белая глиста…