— Значит, ты бесполезен⁈ — выплывает из-за стеллажей Галка, сидевшая тихо, очевидно, в надежде, что экзорцист сможет помочь найти убийцу. — Такой же никчемный, как эта жалкая убор…

Мда. Мозгов у нее после смерти, конечно же, не прибавилось.

— Ну, тебя-то я смогу изгнать, флуктуация! — мгновенно вспыхивает маг. — И не таких изгонял! Посмотрим только, что потом от тебя останется!

— Ректор тебе не позволит!..

— Не успеет, — бросает экзорцист, вытаскивая из кармана стеклянный шарик.

И я как-то резко понимаю, что наш импульсивный маг всерьез решил развоплотить Галку и может вот-вот оставить меня без главной потерпевшей! Ну уж нет! Галгалея невыносима, но она нужна!

— Нет! Рано! — говорю я, и, понимая, что экзорцист меня не слушает, хватаю его за пиджак и бросаюсь отнимать шар. — Стой! Да стой, ты же обещал ректору! Мэй!

Ага, как же! Попробуй отбери у мага его орудие труда! Вцепился, как клещ, и все, что я могу, это хватать его за руки и сбивать концентрацию. Толку от этого немного, но у Мымры за это время наступает просветление, и она с визгом вылетает из библиотеки.

Мэйлин внезапно разжимает пальцы, и я понимаю, что стою с магическим шаром в одной руке и с голубым пиджаком — маг все-таки купил голубой костюм, чтобы злить Мымру — в другой руке. И, видимо, с кровожадным выражением лица, потому, что экзорцист насмешливо вскидывает брови и припечатывает:

— Валькирия!

— Ой! — с легким ужасом говорю я. — Ой-ой! Я не хотела!

Ну все! Сейчас он нажалуется ректору, и меня сошлют в Монстропарк! Или еще куда-нибудь, подальше от вменяемых и адекватных людей! К которым я явно не отношусь!

— Еще я не дрался с дамами из-за какой-то флуктуации! — фыркает маг.

Да он, собственно, и не дрался — просто стоял столбом и не давал отобрать шар. И еще явно развлекался и сейчас развлекается, я это вижу по глазам, голубым и искрящимся весельем.

— Ну все, — экзорцист протягивает руку за вещами, — ты же не хочешь оставить это себе как трофеи? В качестве извинений я требую начать называть меня Мэй и на «ты»! До смерти надоел этот официоз.

Я смущенно сую Мэйлину его потрепанный пиджак. И, разумеется, именно в этот момент из-за стеллажей выходит Горм! Рассматривающий взлохмаченную меня и не совсем одетого экзорциста с явным интересом. Нет, штаны и светлая сорочка на маге, конечно, еще в рамках приличий, только пиджак-то он еще не забрал!

— Я не помешал? — ехидно вопрошает библиотекарь под скрипучее хихиканье мистера Носка.

— Ты пришел на самом интересном месте! — отмахивается экзорцист, и это отлично, потому что сама я от смущения выдать ничего вменяемого не в состоянии. — Ну так что? Как там твои носки?

Горм объявляет, что Клубочек привел его к стеллажу с детективами, и снова пересказывает драматическую историю, как однажды ночью неизвестный злоумышленник проник в библиотеку, напал на его фамильяра, обездвижил и размотал, превратив из говорящего носка в бессловесный клубок. Но носок жаждал мести! Поэтому, видимо, и прибился ко мне, заметив, что я постоянно беру детективы.

Так что насчет меня Горм Странцелист, конечно, был не прав. Но извиняться за свои вздорные обвинения он не будет, потому что я сама виновата — не предоставила убедительных объяснений. Но, так уж и быть, он разрешает оставить Клубочка у себя.

С этими словами библиотекарь поворачивается спиной, давая понять, что вопрос закрыт. А я даже не нахожу слов от возмущения! Нет, ну это же надо!..

Прохладные пальцы стоящего рядом Мэя вытаскивают из моих рук забытый стеклянный шар:

— Ну что, у тебя появилось новое дело? — весело спрашивает маг. — «Дело о зловещем разматывании носка»?

Прекрасно, теперь кроме убийства Мымры я занимаюсь проблемой гоблинского носка, который размотал какой-то злодей. Самое обидное, что Горм Странцелист по этой проблеме ничего подсказать не может, только ходит и причитает: «Только маньяк мог обидеть носок!». Оперативная версия пока такая: он подслушал что-то лишнее, и его размотали, чтобы не проболтался. Только проблема с Клубочком та же, как и с Галкой — последние дни перед «смертью» он не помнит в упор. Видимо, это какая-то защитная реакция на стресс. Однако удобно в этом мире преступникам!..

В любом случае, на Клубочка мог напасть кто угодно — и не факт, что именно этот злодей потом облагодетельствовал Академию СУМРАК, прибив Мымру. Хотя звучит это логично, так что я решаю пока расследовать эти дела вместе.

Только расследовать пока некогда — у меня внезапно появляется та самая, давно забытая вместе с разводом «личная жизнь». В лице ректора! Ужас!

К счастью, длится это недолго — на все про все час, и нет, романтические отношения «восемнадцать плюс» туда не входят.

Для начала ректор вызывает меня и дает задание позвать Мэйлина, у него-де, какой-то срочный вопрос. Учитывая, что экзорцист не сидит в гостевой комнате, ожидая, пока я найду убийцу Мымры, а лазает где-то по Академии, это само по себе непросто. Потом, когда маг обнаружен рассматривающим живность в Монстропарке, выясняется, что нужен он в основном как гарантия, что разговор не захочет подслушать Галгалея — после стычки в библиотеке Галка его избегает. И немного как эксперт по гномье-человеческой истинности.

Потому что Урлах-Тор — внимание! — решил, что я могу быть его истинной!

Собственно, именно этим и объясняется его странное поведение в последние дни. Логика такая: раз Мымра у него не истинная, а я как раз тоже приехала на электричке, значит, есть шанс, что я предназначена ему.

— А можно как-нибудь без этого? — смущенно бормочу я. — Самой по себе?

По глазам ректора видно, что он тоже как-то не в восторге от моей кандидатуры. Но найти истинную, как я поняла, ему хочется — даже если это сорокалетняя уборщица с криминальным прошлым.

— Единственное, этот шрам, как вы говорите, от вилки, очень похож на те, которые остаются, если истинность сводить.

Вот еще! Да я в то время об истинности не знала!

В беседу вмешивается подозрительно серьезный Мэй:

— Шрам остается, даже если истинность сводишь не ты, — коротко говорит маг. — Марина могла даже не знать. Ей могли не дать выбора.

— А что, собственно, не так? — не выдерживаю я. — Господин Урлах-тор?..

Мэйлин ловит умоляющий взгляд ректора, подходит, берет меня за руку и поворачивает ладонью вниз:

— Видишь ли, шрам у тебя… ой, не та рука, извини… похож на сведенную метку истинности, — объясняет маг, и зачем-то добавляет. — У меня такой же, только под ребром.

С этого момента обстановка в ректорском кабинете начинает медленно, но верно скатываться в балаган.

Ректор машет руками, смотрит с мольбой и вот-вот позовет Зурга, Аллет в коридоре караулит призрак Мымры, я снова рассказываю, откуда у меня шрам, а Мэй взволнованно говорит про истинность, малолетних максималистов, которые сначала сводят метки, а потом больше никого полюбить не могут, и только знай себе выдумывают чушь про вторые шансы. Очень туманно и непонятно.

Хочется уточнить, только спрашиваю я почему-то самое идиотское:

— Шрам под ребром? Как у меня? А ты уверен, что тебе не воткнули вилку в бок?

— И кто бы ее воткнул? У меня же не было мужа-алкаша! — парирует маг. — Так что все, у меня больше не может быть истинной, и еще я вынужден ходить и слушать тупые шутки про «перо под ребро»!

И он мрачнеет секунды на три. Но потом фыркает, ерошит волосы и принимается спорить с ректором:

— Так перестаньте страдать, соедините метки и посмотрите, вспыхнет или нет! — уговаривает Урлах-тора прямолинейный наш экзорцист.

Ректор смущается, видимо, вспоминает фальшивую истинность Галки. Еще смущается бедолага Аллет, которая при этом цирке присутствует. Вот даже покраснела вся. Еще бы, такая делегация в приемной, только Мымры не хватает для полного комплекта.

— Раздевайтесь, ректор! — командует Мэйлин, которого смущающееся секретаршей с настроя, как выяснилось, не сбить.