— Наши уроки с мечом не увенчались большим успехом, — кронпринц старательно не смотрел в мою сторону, — Аделин практически не бралась за подобное оружие, так что приходится начинать с основ, но это ужасно скучно…

— Может и не стоит начинать то, что будет для нее тяжело и не очень полезно? — разумно спросила Эмили. — Не лучше ли тогда развить еще сильнее ее навык стрельбы?

— Боюсь, в этом герцогиня лучше меня, — его щеки смущенно зарделись.

Мы с дочерью переглянулись и тихо усмехнулись. Юноше было так сложно проигрывать даме.

— Разве я предложила эти совместные уроке не в качестве повода для сближения и поднятия самооценки? В таком случае, можно было бы получить несколько уроков от твоей невесты, это помогло бы ей чувствовать себя достойнее.

— Оу, я об этом даже не подумал, — принц удивленно поднял глаза к потолку, словно удивившись собственной недогадливости.

Что ж, он в том возрасте, когда некоторая глупость простительна, а учиться на ошибках — почти всегда безболезненно. В его годы я была достаточно беспечна и свободолюбива, а еще — очень надоедлива по отношению к своему мужу, погруженному в работу. Было так много прекрасных воспоминаний из того времени…

— Дай мне минутку, моя Бель, и я уделю тебе время, — произнес Дориан, уткнувшись взглядом в бумаги. Сезон подходил к концу, что знаменовало новый обвал отчетов на крепкий деревянный стол.

— Не отвлекайтесь, Ваше Величество, — я с улыбкой подошла к нему, опустилась на колени и положила на его ноги голову.

— Что означает твой жест?

— Соскучилась, пришла насладиться объятьями.

— Если нет сил ждать, то присядь на колени и обними нормально.

— Лучше здесь. Если кто придет, то я просто спрячусь под стол, чтобы не покидать вас.

На самом деле, так я делала достаточно часто. Стол в кабинете императора был массивным, с толстой столешницей, а ножками служили две толстые тумбочки. Пространство меж ними с внешней стороны закрыли деревянным полотном с гравировкой герба по приказу 18-ого императора из-за его одержимости утехами с наложницами во время работы. Наша разница в возрасте с Дорианом хоть и была небольшой, но в некоторые периоды ощущалась слишком сильно. Например, когда моему мужу было 15 он начал вытягиваться, постепенно обрастать мышцами, а еще отказываться от помощи майордома, с головой погружаясь в государственные дела. Мне же было 12, я сохраняла игривый настрой, а также страдала излишней привязанностью к Дориану, что выражалось в навязчивой прилипчивости. Я забегала в его кабинет, надоедала ему объятьями и всевозможными вопросами, а когда няня заходила узнать не видел ли император меня, я пряталась под стол. Дориан всегда меня прикрывал, хоть я и мешала ему, он терпеливо относился к мои выходкам. Думаю, он так же использовал эту возможность для моего просвещения в делах империи, так как отвечал на каждый вопрос, заданный из-за интереса к стопкам бумаг и докладов.

В тот вечер я впервые за долгое время зашла в его кабинет. Даже не верилось, что это место оказалось без хозяина почти полгода назад. Помещение продолжали поддерживать в чистоте, как и его гардеробную. Я присела в кресло, на место своего мужа, и закрыла глаза. Оно совсем неудобное и слишком большое для меня. Совсем не подходит. Совсем.

На я смотрела на столешницу, думая, что она отображение осколка истории. На самом уголке справа была вмятина от падения чернильницы, царапины от неаккуратно брошенного ножа для писем, нижняя полка справа плохо открывалась, а на левой верхней ручка совсем затерлась. Я провела рукой по поверхности, замечая, что где-то она совершенно гладкая, а где-то шероховатая. А из далека ведь он выглядит идеальным…

Кабинет казался тусклым. В тишине я думала о детях, о наивности старшего сына, гадая, как бы он поступил в отношении Плутарха. Смог бы он смириться с убийством целой деревни? Счел бы это жертвоприношение разумной ценой за устранение угрозы?

Пробежав взглядом по стеллажу с личной библиотекой Дориана, я зацепилась взглядом за ярко-синюю обложку. Она не была единственным ярким пятном в череде затертых и темных переплетов, но я все равно не могла ее не заметить. На обложке был лишь золотой замок, ключом к которому явно служила маленькая печать, сделанная Адамом лет 5 назад, когда он изъявил желание обучиться ювелирному делу. Печать с изображением буквы Т, первой в названии империи, была простой и немного неаккуратной, но мой муж хранил ее с большим теплом среди своих украшений. Я даже не знала, что он использовал ее хоть как-то.

Все драгоценности императора хранились в его личных покоях, рядом с одеждой и обувью, да и найти вещь, которую супруг часто доставал и рассматривал труда не составило. Видимо, он не просто любовался подарком сына.

'Личные записи императора Дориана де Рутил фон Халькопирит

Наследуется исключительно его женой и детьми'.

Захлопнула. Закрыла замок. Убрала в стопку аккуратно сложенных халатов. Вышла из гардеробной.

Я бежала по коридору так, словно за мной была погоня. Почему так испугалась? Неужели мой любимый муж мог написать что-то, что расстроило бы меня?

— Ваше Величество? — мне на встречу шли Карлайл и Теодор.

Почему я не знала о его записях? Когда он делал записи? В дневнике прощальные слова, мысли из прошлых лет, план? Зачем оставлять его на книжной полке?

— О, императрица, а я как раз хотел спросить, не собираемся ли мы в новое путешествие… Что-то случилось, вы вся в поту?

Тео нахмурился, когда рука рыцаря коснулась моего лба, дабы проверить температуру. Мои пальцы вцепились в его рубашку.

— Да, поедем, поедем к мадам.

— В рисовую деревню? Зачем, вы разве не узнали там все, что хотели?

Верно, но там было так спокойно. Как только этот дождь закончится, как только путь будет открыт, мне нужно было бежать.

— Всего на неделю, а следом отправимся к городу на горячей реке, — в моем голосе не было силы.

Карлайл коснулся моей ладони, все еще сжимавшей ткань его рубашки. Она тряслась.

— Императрица, нам ведь даже не нужно ждать окончания дождя, до врат дорога вымощена камнем. Давайте отправимся послезавтра? Я сейчас же распоряжусь, чтобы начали собирать ваши вещи.

— Да, хорошо…

В деревне было все так же мирно. Урожай полностью собрали, жители занимались заготовкой дров и мяса, женщины шили и латали старую одежду, а множество торговцев выкупали товар и караванами двигались на север.

Мадам явно заметила мое удрученное состояние, но ничего не говорила, просто старалась держать меня рядом. Она рассказывала об обычае вычищать дом до чиста с первыми днями осени, дабы принять в свое жилище тепло и свет уходящего лета, которые помогут пережить зиму. Вся деревня занималась уборкой своих домов и дворов, вместе они вывозили мусор и выбивали ковры, мыли в реке посуду и белье.

Карлайл без особого удовольствия отправился помогать с заготовкой дров, все время поглядывая на нас с Аркой, занятых ремонтом детской одежды. Мадам сказала, что вещи принадлежат семье с 7-ю детьми, отец которых погиб, так что она всегда старалась помогать им, чем могла.

— Мадам, а что же все-таки с той девушкой на втором этаже? — поинтересовалась я. — Она больна?

В деревне в эти дни работали абсолютно все, даже старики и самые малые дети, хоть те по большому счету занимались абсолютно бесполезными делами, но не мешались под ногами.

— Наш прошлый виконт считал, что может прийти и взять любую девку. Однажды он изнасиловал Энн, а потом привез к дому и бросил. С тех пор она только сидит да молчит.

От того, как просто она произнесла эти слова, стало немного жутко. Однако, я вспомнила историю виконта Арно. Мне было 28, когда о его бесчинствах стало известно. Я уговорила мужа повременить с казнью и отправить человека в поселение, а от него мы узнали, что виконт приезжал на выбор девушек с 16-летним сыном, которые участвовал в изнасилованиях. Дориан был в бешенстве, приказал казнить три поколения виконтов: деда, отца и сына. Эту деревню освободили, а другие территории отдали соседним феодам.