— И всё же не понимаю, — говорю я, пока мы идём по площади, — отчего ты не сказал Эрнесто правду. Он был бы только рад отправить команду на поиски брата, и не пришлось бы таиться и погружать матросов в сон.

— Мне пришлось бы сказать: «Эрнесто, ты не знал этого, но твой брат был колдуном. К тому же им под конец начало овладевать безумие. Ах да, есть и хорошая новость: вероятно, он жив. Я отправлюсь за ним, но не знаю, в каком состоянии его найду. Может быть, он окончательно свихнулся и живёт, как дикий зверь. Может, стал калекой. Может статься, мне не удастся его вернуть, если он этого не захочет, а может, он меня даже убьёт — кто знает, что у него сейчас в голове».

Гилберт останавливается и продолжает, обернувшись ко мне:

— Даже не хочу представлять, что на это мог бы сказать Эрнесто. Скорее всего, не поверил бы и прогнал меня, и не видать мне тогда корабля. А если бы он всё же поверил, то, могу поспорить, захотел бы поплыть с нами, и его ничто бы не удержало. А я на тот момент считал, что это путешествие могло стоить нам жизни. Даже сейчас, хоть этот город выглядит мирным и я не услышал ничего плохого о Теодоре, я не уверен, что он не опасный человек. Большая сила и нестабильный рассудок — не лучшее сочетание. Ну что, долго будем стоять у Мари на пороге?

Мы стучим и входим. Хозяйка мастерской уже заметила наше приближение благодаря окошку, прорезанному в двери. Она радостно встречает нас.

— Вчера я не успел доставить ещё одну посылку... — начинаю я.

— Как хорошо, что ты не забыл, — улыбается Мари. Она вынимает из стола небольшой свёрток. — Вот это нужно доставить на Нижний рынок. Пойдёшь по Левой улочке, через два дома увидишь переулок, уходящий влево — он приведёт тебя к рынку. Там спросишь у любого, где стоит Кантор, и тебе укажут. У Кантора путаница во рту, но ты внимания не обращай. Зато у него доброе сердце, что намного важнее. Ну что ж, можешь идти. А ты, Гилберт, поможешь мне с другим делом...

Я вновь выхожу на площадь и встречаю Леона. В этот раз на его удочке болтается зелёный бант.

— Доброе утро, Леон! Идёшь на рыбалку? — приветствую его я.

— Доброе! — отвечает он. — Конечно, на рыбалку. Это ведь моя работа.

Налетевший порыв свежего ветра приподнимает его соломенную шляпу, но Леон ловко придерживает её языком.

— Пирожки сегодня снова с малиной? — принюхиваюсь я.

— Что ты, с яблоками, — отвечает он. — Прости, они только для меня и тех, кого я выловлю сегодня. Если будет улов.

— Ну что ж, удачного улова, — желаю ему я и отправляюсь искать рынок.

Рынок находится без труда. Длинные столики под полотняными навесами располагаются поперёк холма, ряды взбираются наверх, как ступени. Рынок невелик и продаётся здесь лишь то, что можно съесть.

Ближе всего ко мне оказывается пухлощёкая торговка рыбой. Она сонно глядит на меня, помаргивая рыжими ресницами, а затем неспешно объясняет, как найти Кантора. Кантор стоит с яблоками где-то в верхних рядах.

Я поднимаюсь по дорожке, ведущей выше по холму, и гляжу на столики слева и справа в поисках яблок. Приободрившиеся торговцы предлагают мне муку, сметану, сливы, но приходится отказываться. Одной самой настойчивой старушке, которая чуть ли не в руки мне вкладывает вафли, я говорю, что у меня нет денег расплатиться.

— Денег? — смеётся она, показывая зубы, растущие в три ряда. — Да ты совсем новичок, здесь ни у кого нет денег. Бери!

— Но как же тогда платить? — я неуверенно сжимаю в руке вафлю.

— А что ты умеешь делать?

— Пожалуй, ничего особенного и не умею, — признаюсь я.

— Тогда поработаешь на общем поле или в садах, — успокаивает меня она. — Так мы и живём. Ешь уже.

Вафля свежая, мягкая, с медовым ароматом. Я благодарю старушку и спрашиваю, не знает ли она, где Кантор.

— А вон он, чуть повыше, — указывает она рукой.

Гляжу и замечаю столик под полосатым жёлто-белым навесом, укрытый аккуратной светлой скатертью. В плетёных корзинах на столике красуются жёлтые, зелёные и красные яблоки. Я ещё раз благодарю и направляюсь туда, по пути стряхивая с пальцев вафельные крошки.

Когда я подхожу поближе, то вижу удивительную вещь. Сперва скатерть на столике морщится и задирается, а затем одно из красных яблок само собой поднимается в воздух и плывёт под скатерть.

Кантор — невысокий человечек неопределённого возраста с веснушчатым худым лицом, тёмной копной торчащих дыбом волос и выступающими передними зубами — мечтательно смотрит вдаль, приоткрыв рот.

— Доброе утро, — говорю ему я. — У вас тут яблоки летают.

— Что? — вздрагивает он и замечает меня. — Ах да, добросердечное вам начало дня! Намереваетесь яблочек?

— Что? — переспрашиваю уже я.

— Яблочек, говорю, вожделеете? — Кантор указывает на свой товар.

— А что за сорт? — интересуюсь я. — Летающий? А то одно яблоко только что само собой улетело под прилавок, впервые вижу такое чудо.

— Насколько под прилавок? — поднимает растрёпанные брови мой собеседник, а затем наклоняется вниз и с негодованием извлекает кого-то из-под стола.

— Гастон! — от возмущения продавец яблок срывается на визг. — Ах ты ненавистный расхититель! Я ведь предуведомлял тебя, незавидный ты человек, чтобы не отваживался обнаруживаться у моих яблок! Да я тебя раскишкакаю! Я тебя исчезну со света!

Ближайшие торговцы обступают нас и тоже возмущаются. Похоже, у каждого из них есть зуб на Гастона.

Но сам вор-то каков! На нём странный наряд: правый рукав и правая штанина неровно обрезаны, и кажется, что у Гастона нет руки и ноги. Но если присмотреться внимательнее, то становится видно, что всё же есть, только они совершенно прозрачные.

А в остальном воришка выглядит как самый обычный человек лет тридцати. Он худощав, у него прилизанные тёмные волосы и усы, реденькие брови и желтоватая кожа. Светлые глаза Гастона так и шныряют по сторонам, будто он ищет, куда бы сбежать. И как только предоставляется возможность, он ужом проскальзывает между людей и припускается бегом вниз.

Народ грозит ему вслед кулаками, пока он не скрывается в переулке, а затем каждый возвращается за свой прилавок.

— Так вот, я принёс посылку от Мари, — говорю я Кантору и подаю ему свёрток.

Продавец (вернее, отдавец) яблок сияет, разворачивает бумагу с одной стороны, глядит внутрь (так, чтобы я не видел содержимое свёртка), улыбается ещё шире и подпрыгивает.

— Ты у меня дождёшься! — восклицает вдруг Кантор, хватая меня за рукав, когда я уже было собираюсь уходить, и я слегка пугаюсь. — Препоручи Мари от меня яблочки! Только закорзиню их...

Наверное, он всё же хотел сказать «Подожди», а то я уж подумал, что сделал что-то не так.

Кантор складывает яблоки всех цветов в небольшую корзинку, вручает её мне, и я отправляюсь в обратный путь.

— Слава богам! — кричит мне вслед этот странный человек.

Мари благодарит за яблоки, и едва я успеваю отнести их на кухню, как слышу грохот за дверью. Дверь открывается, и на пороге появляется Гилберт. За его спиной тележка с металлическими колёсами, в тележке наколотые дрова.

Я хочу помочь их перенести, но Гилберт отстраняет меня, говорит, я слишком нарядный для такой работы. Впрочем, он и в одиночку довольно быстро относит дрова на кухню Мари.

— Вам стоит приобрести у Йоргена рабочие костюмы, — советует хозяйка башмачной мастерской. — Раз вы здесь теперь живёте, вам нужно будет и работать.

— Я только хочу найти Теодора... — начинает было мой друг.