Мел медленно моргнула, силясь осознать его слова.

Она уже настроилась на сопротивление и побег любой ценой, а тут…

Тряхнула головой, пытаясь вернуть себе ясность сознания. Не получалось, не укладывалось в рамки ожидаемого:

— Что ты сделал? — хрипло переспросила она.

Хасс взглянул на нее исподлобья, словно сомневался в умственных способностях и повторил еще раз:

— Нашел того, кто отправил тебя на верную гибель. Пока тюремщик набивал свое брюхо, она выкрала ключи и вывела рысь из темницы…Что?

— То есть ты привел меня сюда не для того, чтобы посадить в клетку?

Он нахмурился, задумчиво почесал бровь и поинтересовался:

— А надо было?

Мел снова тряхнула головой. Не могла в его голосе проскочить насмешка! Только не у Хасса. Ей наверняка просто показалось.

— Мелена, — когда он впервые обратился к ней по имени, его голос звучал уже совсем иначе. Жестко и серьезно, — считай, это актом доброй воли.

Она смотрела на него во все глаза и даже забыла спрятать эмоции глубоко под замок, как это делала обычно.

Он что…предлагал перемирие? И в качестве подношения, нашел виновных в похищении? Он это сделал для нее? Сам?!

— Кивни, если понимаешь, о чем я говорю.

Она кивнула. Как неживая. Словно кукла на шарнирах.

Ее замешательство было таким ярким, что в янтарь снова полоснул насмешкой.

— Почему? — было сложно говорить, и знакомые слова напрочь отказывались слетать с языка.

— Мы ведь теперь на одной стороне, — кхассер как-то невесело хмыкнул и добавил, — симпатия между нами вряд ли возможна, да ты и сама это прекрасно понимаешь. Но… я был не прав. Ты не так плоха, как мне казалось раньше.

Такие слова из уст песчаного кхассера были сродни признанию в любви.

Он принял ее.

Несмотря на все прежние столкновения и противоречия, принял и признал одной из них. Понимание этого прошлось горячей волной от макушки и до кончиков пальцев.

Ее приняли…

Мелена медленно сглотнула странный ком, внезапно сковавший горло, и перевела взгляд на трясущуюся пленницу.

— Она твоя. Можешь делать с ней что хочешь.

При этих словах Тира громко всхлипнула и тотчас зажала себе рот ладонью. Уж она-то знала, что Мел никогда не отличалась милосердием.

Бывшая глава королевской стражи смерила ее ледяным взором. Она не собиралась прощать то, что эта девка подвергла опасности Эссу, не могла забыть, как та льнула к Маэсу и натравливала на нее Вейлора. Ей ничего не стоило похоронить ее в равнодушных объятиях камня, но вместо этого она ее пощадила:

— Я хочу, чтобы Тира оставалась в этой камере. На год. А потом посмотрим, — и с этими словами пошла прочь, спиной чувствуя молчаливое одобрение кхассера.

***

Из темницы Мелена поднималась, не чувствуя под собой ног. Внутри творилось не пойми что, и было страшно поверить в происходящее. Ведь всю жизнь вера была непозволительной роскошью, от которой она сознательно отказывалась, чтобы избежать разочарования.

Сейчас ей отчаянно не хотелось разочаровываться, но после скупого разговора с Хассом, что-то надломилось. Треснуло, разрывая защитную броню, за которой она привыкла прятать свои чувства, и они хлынули, заполняя до краев и вытесняя прежнюю пустоту.

Ей всегда было плевать на Вейлора и его прихвостней, и было совершенно без разницы принимает ли ее кто-то из них. Но с андракийцами все вышло иначе. Сколько бы она ни отказывалась, ни скрывалась, ни сопротивлялась, но с того самого момента, как она впервые увидела Маэса в торговых рядах — ей уже было не все равно.

Пока она шла по замку ее никто не пытался остановить или задержать, и пьянящее чувство свободы кружило голову.

Ее приняли…

Сама не заметив как, она добралась до башни, в которой жила Эсса.

Молчаливый стражник встретил ее настороженным взглядом, но без вопросов пропустил внутрь. И стоило только Мелене перешагнуть через порог, как на нее налетело маленькое разъяренное создание в пышном голубом платье и попыталось укусить.

— Эй, тише! — Мел перехватила ее за худенькие плечики, — ты разве не знаешь, что маленькие девочки не кусаются?

Сердито надув губы и сложив руки на груди, Эсса исподлобья смотрела на нее.

Мелена опустилась рядом с ней на корточки. Провела пальцами по блестящим волосам, собирающимся в задорные кудряшки, коснулась гладкой розовой щечки, и улыбнулась:

— Ты такая красивая.

За время ее отсутствия Эсса и правда преобразилась. Она уже была похожа на обычную девочку, а на не взъерошенного зверенка в человеческом обличии.

— Прости, что я ушла. Мне нужно было кое с чем разобраться. Но я каждый день вспоминала о тебе. Думала, что ты делаешь, с кем играешь, какое у тебя настроение. И очень скучала…

При этих словах Эсса шмыгнула носом и бросилась к ней на шею, а потом и вовсе разревелась, а Мел гладила ее по спине и тихо улыбалась, понимая, что жизни не мыслит без этой малявки.

— Теперь все будет хорошо.

Девочка-рысь отстранилась, обхватила теплыми ладонями ее лицо и медленно, через силу произнесла:

— Моя Мел?

— Твоя.

— Люблю.

В горле запершило от внезапно накатившей слабости. Мелена подалась вперед и коснулась губами гладкого лба:

— И я тебя люблю.

Раньше она была уверена, что никому не скажет эти слова. Что они для слабаков, и уж точно им нет места в ее жизни, а теперь смотрела на русую девчонку с янтарными глазами и тонула в своих ощущениях.

Оказывается, совсем не страшно пускать кого-то в свое сердце. Ты не теряешь саму себя, наоборот становишься только сильнее.

— Покажешь, как тут теперь у тебя?

Башня тоже изменилась. Если раньше здесь было полно игрушек и лежанок для котенка, то теперь появились куклы, удобные диванчики и зеркала. Возле одного из них Мелена остановилась и долго смотрела на свое отражение.

Вроде все такая же. Женщина в темном. Холодная, сдержанная, жесткая. Но уже другая. В глазах что-то новое появилось. Какой-то свет. Еще робкий, но постепенно становящийся все ярче и увереннее.

И впервые, Мелена призналась самой себе, что хочет этих изменений. Что она устала быть одна и полагаться только на саму себя. Ей хотелось попробовать другую жизнь. Она понятия не имела, как это сделать, не представляла сколько времени займет процесс изменения, но была готова.

К великой радости измученных нянек, которых Эсса с упоением доводила до истерики, весь оставшийся день Мел провела с племянницей. Они вместе играли, листали книги с яркими картинками и читали. Вернее, читала Мелена, а девочка сидела рядом и завороженно слушала, пальцем водя по ровным строчкам. В итоге так и заснула, привалившись щекой к плечу.

Мелена аккуратно уложила ее на кровать, накрыла одеялом и бережно убрала кудряшки, упавшие на глаза.

— Спи.

Она жалела только о том, что Софи не видела, как преобразилась ее дочка. Оставалось только с грустью принять, что сестра обрела свободу и воссоединилась с остальной семьей: с Мирой и родителями. Они заслужили покой и навсегда останутся в ее сердце, и когда Эсса подрастет, она непременно расскажет про них.

Убедившись, что все в порядке, Мелена ушла, но вывернув в пустынный коридор, остановилась. Ей было некуда идти. Старая комната разрушена, новой не появилось.

Недолго думая, она свернула в один из быстрых переходов и добралась до подножья самой высокой смотровой башни замка. Именно с нее когда-то давно она увидела, как андракийцы взломали древнюю, казавшуюся незыблемой защиту и проникли в Милрадию.

И вот снова та же площадка на сумасшедшей высоте, ограниченная массивным парапетом. Тот же камень, на котором удобно сидеть, привалившись спиной к стене. Над головой все то же зимнее небо, усыпанное мерцающими всполохами звезд. Вдали все тот же мрачный силуэт Сторожевой гряды, за которой притаилась опустевшая долина Изгнанников.

Только сама Мел уже другая.

Поглубже накинув капюшон и спрятав руки в складках тяжелого плаща, она устроилась на прежнем месте и устремила вдаль задумчивый взгляд. В голове не одной связанной мысли, в сердце – вожделенное спокойствие, о котором прежде она могла лишь мечтать, внизу – город, погрузившийся в сон. Штиль.