— И чего я натворила? — равнодушно спросила она, отсчитывая собственное надрывное сердцебиение. Слишком медленное и невнятное.

— Еще спрашиваешь? — прорычал Хасс, теряя остатки самообладания. Схватил ее под локоть и дёрнул так, что Мелена почувствовала себя беспомощной снежинкой, угодившей в ураган. На то чтобы дать отпор сил не совершенно не осталось. И времени тоже.

— Убери руки, лохматый, — ровно произнесла она, приводя Хасса в еще большее бешенство, — есть что сказать? Говори.

Страха в ней не было никогда, а сейчас не осталось и подавно, кроме одного. Она боялась не успеть.

— Все из-за тебя, дрянь. Если бы не сбежала, Маэс после битвы с валленами не отправился бы на твои поиски, и остался бы жив!

Едва справляясь с подкатывающей тошнотой, Мелена криво усмехнулась:

— Не чувствуешь своего правителя? Какая жалость, — небрежно стряхнула с себя чужую руку и подойдя к волокушам сдернула верхнее одеяло.

Маэс все так же не приходил в себя, но дышал, а разбуженная Эсса недовольно заворчала и попыталась забраться глубже под бок.

— Какого… — Хасс тут же оказался рядом, отпихивая Мел в сторону.

Она покачнулась, отступила к придорожному валуну и привалилась к нему сначала бедром, а потом, тяжело опустившись на снег, и спиной.

— Живой, — Хасс не верил своим глазам.

— Это ненадолго, — прошептала мел, едва слышно, но Хасс уловил.

Вскинул на нее взгляд, ловя в западню и не позволяя отвернуться.

Она равнодушно смотрела на него, ожидая боли. Даже хотела ее, надеясь, что взбодриться, но Хасс не тронул.

— Поспеши, блохастый. Он на пределе. Если будешь и дальше любоваться на меня, то его смерть точно будет на твоих руках. И пришли кого-нибудь вот за этим, — вяло указала на прицеп, в котором зашевелилась обеспокоенная личинка, — уверена, оно вам пригодится.

Хасс не стал проверять, что именно скрывалось под старым мешком. Вместо этого он обернулся, подозвал к себе Эссу, но та возмущенно заворчала и юркнула под сани, отказываясь уходить с ним. Тогда он прихватил безвольное тело императора и помчался в Асоллу.

Мел проводила его взглядом. Попыталась встать и не смогла. Все. Запас сил иссяк.

К ней подскочила взволнованная маленькая Эсса, вскарабкалась на колени и прижалась влажным носом к ее щеке.

— Не бойся. Он не оставит тебя тут. Сейчас за тобой прилетят.

Эсса тихо, по-звериному заплакала, и прижалась к ней сильнее, охватив лапами за шею.

— Проследи, чтобы клячу накормили. Я обещала…

Глаза закрывались против воли. Мел с трудом распахивала ресницы и дрейфуя на серых подступающих со всех сторон волнах, улыбнулась перепуганной Эссе.

— Все будет хорошо.

Последнее что она увидела, прежде чем провалиться в холодную мглу, это зимнее унылое небо и несущиеся к ним крылатые силуэты.

***

Песчаный кхассер не стал оборачиваться, чтобы чинно зайти через дверь, вместо этого он вынес окно вместе с рамой на первом этаже возле входа в крыло лекарей. Проскользил по полу, высекая когтями искры и остановился.

Навстречу ему уже выскочил главный целитель. С вытаращенными от изумления глазами и ложкой во рту — он только нашел время, чтобы пообедать, и вдруг грохот, звон стекла и рычание, от которого содрогнулись стены.

— Что…

Он не договорил, признав в безвольно повисшем воине самого императора, и ложка с глухим звоном упала на засыпанный осколками пол. Об обеде тут же было забыто.

— Сюда его! — в лазарете главный целитель был чуть ли не богом, и запросто отдавал приказы даже Хассу. Для него не существовало ни чинов, ни сословий, значение мела только жизнь. — Ника!

Хасс перекинулся, на ходу перехватывая под руки Маэса, и волоком затащил его в ближайшую палату. Появившаяся на пороге взволнованная Доминика, поспешно отставила на тумбочку поднос со склянками и поспешила следом.

Едва император был уложен на койку прямо поверх серого шерстяного одеяла, лечение началось. Целитель одной ладонью сжал могучее запястье, второй прикоснулся к едва бьющейся жилке на шее, Доминика положила руки на чуть сокращающуюся грудь

— Ему должно хватить сил, — угрюмо произнес Хасс, наблюдая за их усилиями.

Целитель промолчал, а Ника в ответ посмотрела очень пристально и непонятно.

— Хватит? — повторил с нажимом.

— У него нет своих сил. Он держится только на том, что ему дают.

— Кто дает?

— А ты разве не понял? — после этих слов Доминика сосредоточилась на бездыханном пациенте.

Вместе с целителем, она исправляла переломанные линии жизни. Вливала в них силу, насыщая подзавязку. Вдвоем они вытянули Маэса до такого состояния, когда ран не осталось, и в венах гуляло столько бодрящей энергии, что он уже должен был вскочить и носиться по замку раздавая шальные приказы.

А он не вскакивал.

Наоборот, стоило только ослабить воздействие, как его тут же откидывало обратно к самой грани.

— Не понимаю, — седовласый целитель сокрушенно качал головой.

Он был сильным магом, никогда не знавшем парности, поэтому не чувствовал и не видел того, что видела Ника.

— Где Мелена?

А вот до Хасса начало доходить в чем дело.

— Я оставил ее тем, — неопределенно махнул рукой, — мне нужно было доставить Маэса в замок, а туда я отправил других.

— Она нужна мне!

— Ника! — воскликнул целитель, когда та убрала руки от императора, а потом и вовсе бросилась прочь из палаты.

— Простите! — на ходу крикнула она и скрылась за поворотом.

Выскочив во двор, она запрокинула голову кверху, ожидая появления крылатых теней. И когда они один за другим вынырнули из-за крепостной стены, начала отчаянно махать руками и кричать:

— Сюда! Сюда!

Они стали спускаться.

У первого в когтях безвольно болталась Мелена — ее Ника узнала по темным, распущенным волосам, у второго на спине сжалась крошка Эсса, а вот третий тащил невнятно барахтающийся тюк. До его содержимого Нике не было никакого дела, об Эссе есть кому позаботиться, а вот Мелену надо было спасать.

Даже издалека в глаза бросалась ее мертвенная бледность. На щеках не осталось никаких красок, губы почти сливались с кожей, а ресницы даже не дрогнули, когда несущий ее кхассер резко сложил крылья и приземлился.

— Клади ее, — поторопила Ника и принялась развязывать завязки на плаще, — помоги!

Кхассер не задавал вопросов, просто разодрал плащ, а заодно сорвал и верхние пуговицы с кожаного тулупа.

Доминика тут же приложила руки и чуть не вскрикнула от изумления. Все линии внутри Мел были спутаны, сплетены так, будто чьи-то невидимые руки скручивали их, выжимая оставшиеся силы до последней капли.

А еще она видела ту самую связь между кхассером и его избранницей. Серебристой нитью она тянулась от Мел в сторону лазарета и терялась где-то вдалеке. И по ней медленно ползли сверкающие капли.

— Ну-ка, — Ника своими силами перекрыла канал, обрубая отток, — с него хватит.

Она ничуть не сомневалась, что главный целитель вытянет императора, а она должна была спасти Мел, перекрыть ту бездонную дыру, в которую стекали последние капли.

Восстановление шло медленно. Мел была уставшей, но достаточно здоровой физически — Ника не нашла у нее никаких серьезных повреждений, а вот на уровне души все было плохо.

Ей кое-как удалось распрямить линии жизни и напитать их силой. Они не стали яркими, как прежде, но хотя бы перестали походить на старые бельевые веревки. Ушибы, порезы, ссадины — все исчезло, и даже на щеках появились мазки неровного румянца.

Но в себя она так и не пришла. Ее рука безвольно падала, когда ее приподнимали. На лице не появлялось ни тени недовольства, когда Ника трясла за плечи, пытаясь добудиться.

— Несите ее в лазарет, — отрывисто произнесла она, вскакивая на ноги. — Ближе к Маэсу. Ин надо быть рядом!

Она не знала почему, но была уверена, что последний пункт — самый важный.

Чуть ли не бегом она неслась, едва поспевая за размашистым шагом андракийца, несущего Мел на руках. Когда они добрались до нужной палаты, Ника юркнула вперед, на ходу скидывая с пустой койки чьем-то барахло.