Там было недоумение, ведь все то, что говорили об андракийцах не находило подтверждения. Они не сжигали деревни вместе с жителями, не жрали младенцев, не сажали девственниц на колья. Жестко держали дисциплину и власть, но чудовищных дел, о которых в Милрадии слагали легенды, не творили.

Да, можно было как-то собрать остатки воинов. Они бы пошли за ней, поддержали, потому что иначе не могли. Но останавливала надежда, которая появилась в глазах простых людей. Превозмогая страх перед захватчиками, они приходили к лекарям, к магам и неизменно получали помощь.

Во времена Вейлора такого не было. Он разъезжал на роскошной карете, одевался в бархат и шелка, кормил свой двор и устраивал многодневные гуляния, а простой народ считал недостойным внимания.

Несмотря ни на что, люди начинали любить захватчиков, и это уже было не остановить.

Поэтому Мел решила покинуть Милрадию. Бежать в одно из островных государств, затеряться там и попробовать жить дальше.

К вечеру у нее отваливались руки и спина. Она махала вилами и лопатой весь день, насквозь провоняла потом и навозом. и чувствовала себя грязной свиньей.

— Отстань!

Одна из вирт уже несколько часов крутилась рядом с ней. Дергала за подол, щипала губами за руку и всячески требовала к себе внимания.

— Чего ты ко мне пристала?!

Зверюга толкнула ее в бок, и уставшая Мелена, не устояв на ногах, плюхнулась на копну соломы. Ладно хоть не использованной.

Вирта издала странный звук, похожий на смех.

— Нравишься ты ей, — усмехнулся андракиец, которого приставили следить за ней.

— Она отвратительная.

Вирта махнула хвостом, хлестнув ее по щекам.

— Гадкая и мерзкая.

— Такая же как и ты?

Мел смолчала. Отпихнув от себя наглую морду, поднялась на ноги и снова принялась за работу.

Уже к ночи, когда на улице было темно, а внутри разливался унылый свет от заговоренных факелов, Мелена закончила, поставила в угол вилы, умылась над бочкой с талой водой и поплелась обратно в замок.

Упорная вирта провожала ее до самых ступеней и напоследок еще раз куснула, выражая странную симпатию.

Пошатываясь от усталости, Мел мечтала завалиться спать. Просто закрыть глаза и провалиться в забытье, без сновидений. Несмотря на то, что за весь день у нее во рту не было и крошки, голода она не чувствовала. Даже когда проходила мимо главного зала, из которого доносились голоса и пленительный аромат еды.

Сегодня она не хотела ничего.

Только пройти мимо не смогла. Остановилась возле входа, а потом проклиная себя за нелепое любопытство, заглянула внутрь.

Андракийцы за большими столами, прислуга, снующая между ними, еда и чужие разговоры Мелену не интересовали.

Она смотрела только на Маэса, на коленях у которого сидела сияющая Тира.

***

Мел была бы и рада сказать, что ей все равно, что вид этой девицы, с довольным смехом запрокинувшей голову, ничего не задевает внутри. Но увы это было бы неправдой. Ревность, злая и отчаянная, полоснула так сильно, что подогнулись колени.

Непонятная реакция. Жуткая. Первое желание подойти и скинуть эту девку с колен Маэса. Перехватить жёстко, как это делала на тренировках, и сломать руку, которой та смела прикасаться к двуцветным волосам.

Она это могла, запросто, но не стала. Потому что в этот момент Маэс, будто прочитав кровожадные мысли, перевел на нее угрюмый взгляд. Они смотрели друг на друга. Убивали, ломали, и между ними зияла пропасть, до краев наполненная тьмой.

Император потянул Тиру на себя, вынуждая прогнуться, подставить хрупкую шею, под жесткий поцелуй. Вкус был не тот. Но он упрямо заставлял себя прикасаться, потому что хотелось избавиться от той тянущей тоски, что неотступно следовала по пятам, хотелось наказать ту, которая эту тоску принесла в его жизнь.

Когда оторвался от ошалевшей, одурманенной Тиры и посмотрел туда, где минуту назад стояла Мелена — никого не увидел. Она ушла.

— Катись к черту, — обронил едва слышно.

— Что? — Тира глупо улыбалась и, кажется, не понимала, где вообще находится.

Прикосновения андракийца пьянили, моментально распаляя кровь. Это вам не обрюзгший Вейлор, у которого из привлекательного только власть и деньги. Император варваров был другим. Идеал мужчины. Строгий в своей красоте, сильный. От одного его взгляда кружилась голова, его воле хотелось подчиняться, выпуская на волю женскую сущность. За его внимание стоило бороться хоть с целым миром.

— Все хорошо, — ровно произнес он и, перехватив тяжелый взгляд Хасса, невесело усмехнулся.

От песчаного ничего не могло укрыться. Он знал его слишком хорошо и видел насквозь эти жалкие попытки переключиться, сбить привязку и хоть как-то ослабить узел в груди.

Хасс предупреждал. Но император думал, что перехитрит судьбу. Просчитался.

Вечер продолжался и чужие голоса раздражали все сильнее. Девчонка легкая как стрекоза сидела на коленях, и он не ощущал ее веса. Он вообще ее не чувствовал несмотря на то, что старательно жалась, гладила теплой ладошкой по плечам и трепетно заглядывала в глаза.

Пустое место. Только и всего.

Он никогда не был обделен женским вниманием, никогда не отказывал себе в том, чего хотел. Женщины были. Много, разных, но никогда прежде он не смотрел на ту, что рядом, а мысли при этом были с другой.

С уставшей, злой, посаженной на цепь, но несгибаемой, как стальной прут.

Он не сомневался в Мелене не на миг. Была бы возможность — сбежала, было бы оружие — убила. Сильная и опасная, не привыкшая к душевным терзаниям и давно расчленившая на мелкие куски собственную совесть. И все равно, когда увидел ее в дверях, грязную и взмыленную после тяжелой работы подумал, что она во сто крат прекрасней всех остальных, крутившихся рядом, в попытке найти себе нового покровителя.

Еще спустя час находится на людях стало невмоготу.

— Идем, — скинул Тиру с колен и первым направился к выходу.

Девица высокомерно, едва скрывая торжество глянула на остальных служанок и бросилась следом за кхассером.

Сегодня была ее ночь, после которой все изменится.

Они молча шли до его покоев. Ей хотелось что-нибудь сказать. Что-то умное, искрометное, после чего хмурый мужчина растает и улыбнется. Но не получалось. С Вейлором было проще — тот любил лесть и откровенное обожание. Этому же было плевать.

Он прошел в глубь комнаты, налил в стакан воды из хрустального графина и залпом выпил.

Ее тоже мучала жажда, но другая. Тира не могла отвести глаз от широких плеч. Под серой тканью простой рубахи перекатывались могучие мышцы, к которым так и хотелось прикоснуться. Провести пальчиками по каменного груди, очертит каждый порожек на рельефном животе.

Зверь возбуждал. Она была готова позволить ему все, что угодно, лишь бы почувствовать его, приблизиться…

— Хозяин, — прошептала, облизывая пересохшие губы.

Он обернулся с таким недоумением, будто забыл о ее присутствии.

— Что мне сделать? — подступила ближе, — чего вы хотите?

Кхассер окинул ее фигуру тяжелым, пытливым взглядом, под которым все внутри плавилось и превращалось в желе.

— Раздевайся.

Нервно сглотнув, Тира нащупала непослушными пальцами шнуровку на груди и принялась ее расплетать. Веревки путались, затягивались узлами, злили.

— Сейчас, секунду, — она чуть не ревела.

Янтарный взгляд по-прежнему прожигал, а молчание хлестало по нервам.

Наконец завязки сдались и простенькое платье прислужницы упало к ее ногам. Под ним была короткая, грубая рубаха. Позорная! Тира отчаянно жалела, что на ней сейчас нет шелка и роскошных кружев.

Но ничего, она приручит зверя, и ее новый мужчина будет щедрым. Поговаривали, что Андракисе полно богатств, гораздо больше чем в Асолле, поэтому будут и новые кружева, и дорогой мех, и золото с драгоценными камнями. Главное понравится ему, сделать так, чтобы император больше никого не замечал.

Хотя Маэс и так не смотрел на других. Единственной за кем он следил взглядом, была Мелена. Но это ведь глупость? Какой мужчина, будучи в здравом уме, позарится на это? Разве что слепой или убогий, который отчаялся настолько, что уже все равно.