— Долго любоваться будешь? — тычок в спину, заставил его очнуться. Стараясь не смотреть по сторонам, он повел их за собой к центральному входу во дворец.

Теперь его было не узнать. От былого великолепия не осталось и следа — на месте осталась только одна тяжелая дверь, вторая разбитая до щепок валялась на ступенях. Черные оплавленные пятна от огненных шаров, ледяные шипы пробившие толстые стены насквозь, зловещего вида бурый туман, клубившийся над башнями.

Прежней Асоллы больше не было.

Внутри было еще страшнее. И сам не помня себя от страха Рамэй пытался найти в этом бедламе путь в свою некогда роскошную комнату. Пару раз, когда натыкались на бездыханные тела, его вывернуло наизнанку. Кровь снова хлестала из разбитого носа и в голове кружилось. Больше всего он боялся, что не сможет выполнить то, о чем просил Маэс. Просто рухнет замертво от разрыва сердца и все.

К счастью, император сам был заинтересован в получении результата. Поэтому подозвал первого попавшегося лекаря и приказал вылечить магистра…а заодно и содранные руки Мелены. Потому что среди всей это вони, гари, пыли и чужой крови, он безошибочно улавливал ее собственную, и она снова сводила его с ума.

***

То, что зверя раздражала ее кровь — Мелена поняла давно. Еще тогда, в комнате, когда он был прикован к стене. Слишком шумно он дышал и слишком явно задерживал дыхание, когда подходила ближе. И сейчас, стоило только пораниться, его взгляд моментально устремлялся на то место, где была рана, и глаза темнели.

Она это запомнила. Зачем — не понятно. Но мало ли что могло пригодиться, когда подвернется шанс сбежать.

Еще она поняла, его тьма не причиняла ей вреда. Если от взгляда Хасса скрутило так, что думала все, конец пришел, то Маэс мог сколько угодно давить своими черными глазищами — ничего не происходило. Не то что больно, даже щекотно не было. Это тоже плюс.

В отличие от растерянного запуганного Рамея Мелена прекрасно знала, где располагается его комната, и могла бы провести туда коротким путем, но вместо этого всячески тормозила и упиралась, потому что знала, что ее ждет.

Она сотни раз сажала под корону разных бедолаг, но сама никогда не примеряла ее на себя. И не хотела пробовать. А еще больше не хотела показывать императору то, что он так жаждал найти у нее в голове.

И все же, спустя неприлично много времени, они добрались до нужной комнаты. Дверь завалило обломками потолка, но сопровождающий их андракиец навалился на нее плечом и сдвинул с места, освобождая проход. Внутри было еще хуже, чем снаружи. Один из ледяных шипов прошел сквозь окно и впился в противоположную стену. Во все стороны от него расползалась ледяная паутина, и было так холодно, что изо рта вырывались облака пара. А в углу, скуля от страха, тряслась старая служанка. Она прикрывала голову скрюченными от возраста пальцами и тихо подвывала.

Маэс только взглядом по ней мазнул и отвернулась. Старуха его не интересовала.

— Сюда, — указал на перевернутый стул. Его приспешник тут же подскочил и поставил его на ножки, а Мелена уперлась всеми силами, пытаясь вырваться из стальной хватки.

Не получалось. Зверь будто и не замечал ее сопротивления, только когда извернулась и укусила его за руку, оставляя кровавые полумесяцы на коже, развернулся так стремительно, что отпрянула. Думала ударит, но он лишь недобро прищурился, а потом одним движением закинул ее на стул. Усадил, придавив за плечи, и сколько бы она не дергалась, пытаясь освободиться — все было бесполезно. Тем временем, воин сорвал некогда белоснежную простынь с широкой, припорошенной снегом кровати, разодрал ее на ленты и привязал ими брыкающуюся Мелену. Только после это император отпустил ее.

Сразу стало легче дышать.

И ей. И ему.

Дрожа от волнения, Рамэй вытянул из-под кровати саквояж с прибором. Он так боялся за свою драгоценную корону, что когда заглянул внутрь и увидел, что все в порядке, облегченно зарыдал.

— Живей! — сказал Маэс. У него было слишком много дел, чтобы тратить время на чужие слезы.

— Да-да, сейчас. Секундочку, — магистр воспоминаний вытер лицо грязным рукавом, схватил саквояж и торопливо поднялся на ноги, — сейчас все будет.

Растеряв всю свою надменность и снисходительность, он чуть ли не приседал перед Тхе’Маэсом и мысленно молился, чтобы андракиец сдержал свое слово. Пощадил.

Через минуту на заиндевелом столе уже стояло зеркало, равнодушно поблескивающее глянцевой поверхностью и десяток разных кристаллов, а сам Рамэй пытался надеть корону на голову Мелене.

— Не дергайся, пожалуйста, — умолял он, когда не получилось это сделать ни с первого раза, ни с пятого. С молчаливым упорством Мел продолжала брыкаться, всячески усложняя ему задачу.

— Да сиди ты спокойно, — не выдержал Маэс, и снова придавил ее так, что не могла шевельнуться.

Задыхаясь от собственного бессилия, Мелена прошипела:

— Ненавижу тебя.

— Я это переживу.

Наконец, Рамэй смог водрузить корону ей на голову, тут же затянул кожаные ремешки, чтобы не смогла скинуть, и облегченно выдохнул:

— Готово.

Дальше брыкаться было бесполезно. Мелена затихла, угрюмо глядя на предателя и взглядом пообещала жестокую расправу. Увы. Сейчас он больше боялся не бывшую главу королевской стражи, а мужчину с янтарными глазами.

— Начинай.

— Что мне искать?

Император нахмурился. Он не знал, как точно описать то, что нужно. Все, что у него было — это обрывки тревожных снов.

— Какая-то заброшенная деревня, рядом водяная мельница, кругом лес.

— Когда это было?

— Откуда я знаю, — он раздраженно дернул плечами. Прислушался к своим ощущениям и добавил, — давно.

— Давно это…

Напоровшись на тяжелый взгляд Маэса магистр воспоминаний предпочел больше не задавать вопросов. Давно, значит, давно. Надо искать.

Он вставил темно-зеленые кристаллы, которые лучше всего подходили для такой задачи, и дернул небольшой рычаг в задней части короны.

В тот же момент, тело Мелена почувствовала, как в голове взрываются миллионы огненных осколков. Боль была вполне терпимой, но она знала, что это только начало.

Серебристая поверхность зеркала ожила. На ней, стремительно меняя друг друга, мелькали изображения. Асолла, военные площадки, подземелья, вид с крепостной стены.

— Это должно быть раньше.

Рамэй поставил еще один зеленый кристалл и перекинул воспоминания еще на несколько лет назад. Мелену затрясло. Она до крови закусила губы, не позволяя себе даже пикнуть, и вцепилась пальцами в подлокотники.

— Еще раньше, — жестко произнёс император. У него самого щемило где-то в животе, отдавая горечью во рту. Он не улавливал ее боли, как это было со взглядом Хасса, но чувствовал, что ей плохо, и ощущал потребность помочь. И это его злило.

— Вы уверены? — Рамэй с сомнением смотрел на то, как от напряжения побелели ее пальцы, — мы можем спалить…

— Дальше!

Еще два кристалла заняли свои места в гнездах, и Мел выгнуло дугой. Она ничего не видела, не слышала, и казалось, что все ее существо — это нескончаемая боль.

— Ну? — Маэс нетерпеливо рыкнул, наблюдая за тем, как суетится Рамэй.

— Дальше никак. Там будто стена.

На зеркале в этот момент не было ни единого изображения, только серая дымка.

— К черту стену! Ломай!

— Но она…

— Она выдержит! — почему-то император знал это наверняка. Кто угодно сломается, а эта выдержит. Назло ему.

Рамэй что-то еще подкрутил, добавил очередной камень, и Мел, резко дернувшись, обмякла, проваливаясь в спасительную мглу.

Зато поверхность зеркала снова ожила.

На ней отражалась неспешная река и старая мельница с вращающимся колесом.

***

— Что это за место? — требовательно спросил Маэс у Рамэя.

Тот затрясся, задрожал словно осиновый лист на промозглом ветру:

— Я не знаю. Слишком маленький обзор.

— Так увеличь.

По мере того, как магистр дергал кристаллы и рычаги на короне, картинка стала перемещаться и от мельницы обратилась к заброшенной деревне. Точно такой же, как он видел у Мелены во сне. Те же обветшалые дома, поросшие травой и молодой порослью ивняка, те же покосившиеся заборы, между которыми видна едва различимая тропка, уводящая в лес.